золотых тана…
Шан Те растерянно посмотрела на Поганца, а затем на меня. Поганец загадочно усмехнулся, а я переспросил:
— Если мы не найдем достаточно золота, тебя устроит в Качестве платы… слеза черепахи Ао вот такого размера?…
И я показал ноготь большого пальца.
Глаза «старшего брата» хищно блеснули, и он качнул головой:
— Вполне!… Вот только откуда ты возьмешь такую слезу?…
— Это моя забота… — ответил я.
— Ну что ж, тогда, значит, договорились… — Нянь Бо довольно улыбнулся. — Послезавтра к вечеру ждите моего человека, он придет к вам в «Полет зимородка» с цветами для госпожи. — «Старший брат» бросил быстрый взгляд в сторону девушки. — С ним вы окончательно оговорите детали… и расплатитесь.
Не дожидаясь ответа на свои последние слова, Нянь Бо встал, одним махом допил вино из своей чашки и быстро пошел к выходу. Когда дверь за ним закрылась, мы, словно по команде, тоже поднялись со своих мест.
Вернулись мы в свою усадьбу без всяких приключений, когда день уже начал угасать. Двор «Полета зимородка», как и павильон «Облачный лепесток», казался совершенно безлюдным — нигде не было слышно ни звука, ни один луч света не разгонял опускавшийся на землю вечерний сумрак. Однако стоило нам переступить порог павильона, как из столовой донеслось ворчание матушки Лю:
— Вернулись, гуляки!… Придется вам ужин холодным есть! Видано ли дело молоденькой порядочной девушке шляться по городу до самой темноты?! Ладно эти… охламоны, им ничего не будет, а тебе надо пораньше возвращаться!…
Матушка Лю вынырнула из глубины дома с небольшим бумажным фонарем в одной руке и мягкими войлочными туфельками в другой:
— Вот, красавица, переобуйся, натрудила ноги-то по городским колдобинам. — Она наклонилась и положила туфельки к самым ногам Шан Те, а выпрямившись, погрозила пальцем в мою сторону: — У-у-у, остолоп безголовый, чем ты думал, таская девочку по улицам до ночи?!
— Ничем он не думал!… — пискнул нахальный Поганец. — И потом… с чего, бабуля, ты взяла, что наша подружка… э-э-э… молодая порядочная девушка? Может, она как раз… э-э-э… наоборот!…
— Что — наоборот?! — грозно повернулась в его сторону матушка Лю. — Что — наоборот?! Это у тебя все наоборот!! Ты посмотри на себя в зеркало — «наоборот», и нечего мне тут загадки загадывать, мне ли не понять, какая девушка порядочна, а какая… наоборот!!
Можете себе представить, что ответил бы Поганец на такую тираду, но Шан Те не дала ему такой возможности. Повернувшись к нам, она с извиняющейся улыбкой произнесла:
— Господин ученик, я очень устала, так что прошу меня извинить… Матушка Лю, — улыбнулась она служанке, — проводи меня в мою спальню…
Матушка Лю, все еще что-то ворча себе под нос, двинулась вперед со своим фонарем, нисколько не заботясь о том, что мы с Поганцем остаемся в почти полной темноте. Шан Те последовала за ней, а синсин потрусил за девушкой. Мы с Поганцем остались вдвоем.
— Ну что, ученик, ты будешь спать в моей комнате или подыщешь себе отдельную? — с улыбкой поинтересовался я.
— Нет!… — Маленький Сю помотал своей кудлатой головой. — Мне еще рано укладываться спать, я еще прогуляюсь к этим самым «Яшмовым воротам», посмотрю, что и как!…
И он исчез.
«Может, мне тоже… прогуляться?…»— подумал я, но мои усталые ноги сами понесли меня в сторону выбранной спальни, и через несколько минут я, не раздеваясь, только сбросив халат и кроссовки, улегся на теплый кан, и плетенный из бамбука подголовник ласково принял мою голову.
Глава 8
Я проснулся посреди ночи. Вокруг стояла совершенная тишина, необычная тишина для такой светлой ночи. Полная луна, висевшая высоко в небе, была похожа на плоское серебряное блюдо, расписанное мелкими чернеными узорами, а совсем рядом с этим блюдом висела небольшая медная монета — вторая луна гораздо меньшего размера и угрожающе красного цвета. Именно она добавляла в сияющее ночное освещение некий зловещий красноватый тон.
В моей освещенной ночным светилом спальне, помимо кана, на котором я лежал, находился еще небольшой столик со стоявшими на нем тазом и кувшином. По-видимому, это было место для умывания. Висевшее над этим столиком небольшое зеркало в тоненькой деревянной окантовке отбрасывало лунный луч, ложившийся на пол серебристым бликом, показавшимся мне… необычным. Сначала я не понял, что меня смутило, а потом до меня дошло — зеркало было прямоугольным, а отбрасываемый блик… овальным!
Медленно поднявшись с лежанки, я шагнул к этому серебристому овальному пятну и присел чуть сбоку от него. Нет это было не отражение лунного луча, на полу лежала ртутно поблескивающая лужица, по которой пробегали странные красноватые отблески, словно над этой лужицей… пылал потолок.
Я невольно поднял глаза кверху, к царившей там темноте, и угадал! Нисколько не разгоняя темноту, прямо над лужицей багряно пылало… лицо! Овальное, с круглыми, толстыми щеками и подбородком, мясистым носом, открытыми, вытаращенными глазами без радужной оболочки и зрачков, оно казалось бы некоей маской, если бы не гримасы, которые, мгновенно меняясь, не искажали бы этого странного облика. Можно было подумать, что это вынырнувшее из темноты небытия нереальное лицо рассматривает себя в столь же нереальном зеркале, лежащем на полу, и строит самому себе рожи! И рассматривание это было очень пристальным, словно некто пытался высмотреть своими незрячими глазами в самом себе некий скрытый дефект!
Несколько секунд я наблюдал за этими гримасами и вдруг почувствовал, что лицо заметило меня. Нет, оно не перестало гримасничать, но я как-то сразу понял, что теперь оно не смотрится в зеркало, оно… корчит рожи мне! Оно старается вывести меня из равновесия!!!
Я невольно рассмеялся.
«Разве я смешно?!» — появилась в моей голове совершенно не моя мысль.
«Смешно и нелепо!» — весело подтвердил я.
«И тебе совсем не страшно?!»
«А что меня могло испугать?!»
«Ты не боишься Зла?!!»
Внутри у меня похолодело, я вспомнил и четыре ступени крыльца, и то, что притаилось в фундаменте дома. Зло!!!
«А!!! Вот ты и испугался!!!» — блеснула в моей голове чужая радость.
«Да, — согласился я, — жутковато… Только испугался-то я не тебя!»
«А чего же?»
«Того, что… внизу…»
«Внизу?… Так посмотри вниз!»
Я чисто машинально опустил глаза и уперся взглядом в ртутное зеркало. В этом зеркале отражалось странно искаженное, дергающееся, гримасничающее лицо… Мое лицо! Я, присматриваясь, наклонился чуть
