– Царя Гороха тебе мало?
– Историки не оставили точной даты его рождения и смерти.
– Пусть так. А правитель Кролл?
– Этого я вообще не знаю. У нас в истории не было такого.
– Тогда расслабься, Дракар, это же сказка! А в сказках никогда не было точных дат!
– Ну, да, не было… – Дракар сел на царский трон и положил ногу на ногу. – Зато каждый третий злодей старался захватить мир. Тоже, как в сказке. И три стандартных сказочных идиота, которые путаются у злодеев под ногами, выбивая почву из-под их ног.
– Если хочешь, – предложила Горячка, – присоединись к стану завоевателей мира, и тогда путаться под ногами будут у тебя.
– Не будут! – мрачно пообещал Дракар, – Я объявлю закон о том, что бы по трое не собирались.
– Я против! – заволновалась Горячка, – А соображать на троих как придется?
– Господа философы! – раздался в наушниках голос Игоря. – Нижайше прошу отвлечься от решения важной всемирной проблемы и накормить оголодавшее войско Кролла, иначе беседовать вам о проблемах людского триединства с арфами в руках и с нимбами над головой в сами знаете каком месте.
– Понял, уже идем.
Петр полулежал в кресле и мрачно смотрел на темнеющее небо. Несмотря на то, что сейчас была середина июля, с деревьев слетали листья, трава пожухла, краска с некогда окрашенных в яркие цвета домов растрескалась и смывалась, расползаясь по асфальту грязными пятнами. Город превращался в мир унылого серого кошмара: джинн использовал любую мелочь в психологической обработке людей. Как только город сдастся ему в полное подчинение, солнечная погода вернется и облик города восстановится. Психологическая обработка была у него на приличном уровне.
Солнце изредка проскальзывало сквозь серую пелену, и это говорило о том, что кто-то из людей постепенно привыкал к новому режиму.
В доме царила гробовая тишина: с утра он был один, жена ушла по срочным делам к подружке, а по радио беспрерывно восхваляли джиннову доброту и участие, скромно умалчивая про изменения в природе многих стран. По телевизору шла та же самая ахинея, но уже с изображением, отчего становилось совсем тошно. Джинн стал Светочем Истины, и репортажи из городов разных стран это доказывали стопроцентно: счастливые люди улыбались до ушей, говоря, как хорошо им стало жить со вчерашнего дня, что теперь у них теплая солнечная погода, и даже дождь, время от времени изливающийся на землю – и тот грибной.
Казалось бы – вот, светлое будущее наступило, но вид за реальным окном портил ощущение от праздника, потому что никак не вписывался в расписанное яркими красками телевизионное солнечное настоящее.
Люди подозрительно быстро смирились с новыми правилами жизни. Петр втайне от самого себя надеялся, что мир всего-навсего затаился на время, чтобы выскочить из-за угла и хорошенько наподдать магическому правителю Всея Земли, но ехидный внутренний голос язвительно нашептывал, что власть и народ давно живут в разных плоскостях, и происходящее с одними интересует других не больше, чем посещение зоопарка или цирка.
Ночью ему приснился мрачный и неприятный сон о том, что перешедшие на сторону джинна милиционеры (а те, что не перешли, были уже не милиционеры) арестовали его средь бела дня и повезли в неизвестном направлении.
– Куда вы меня везете? – спросил он. Фургон, в котором его везли, окошек не имел, а определять место по количеству поворотов и приблизительному подсчету пройденного расстояния он не умел.
– Заткнись! – лаконично, но не по теме вопроса, ответил конвойный.
– Ну, ладно-ладно, – примирительно сказал Петр, – ты началь…, – рука конвойного зажала ему рот, не дав договорить фразу. Сам конвойный задрожал от обширного нервного тика, понимая, что остался жив благодаря собственной реакции.
– Ни слова больше, а то вместо тюрьмы завернем в морг. Понял?
Петр кивнул. Чего тут непонятного? Ответ на вопрос получен, пусть и окольным путем и таким образом, что сам конвойный так и не понял, что ответил.
Известие о переезде на бесплатную охранную стоянку для представителей рода людского не утешало, хотя и не было особо страшным: все-таки, не в морг, а, значит, расстреливать пока не будут. Но, елки-палки, в честь чего эдакое внимание к его скромной персоне? Неужели джинн обиделся за выданный ему несуществующий адрес?
В пустующей и пугающей мертвой тишиной тюрьме оказалось двадцать охранников и всего трое заключенных, оказавшихся подавленными происходящим Антоном и Сергеем, которые встретили знакомого, пусть и не по совсем приятному поводу, человека, как родного брата.
Охранник закрыл дверь и утопал.
– А тебя за что? – изумился Антон, узнав давешнего борца за чужую собственность.
– Не знаю, а вас?
– То же самое, с отягчающими обстоятельствами.
– Никак, весь арсенал использовали?
– Почти, – Сергей не стал вдаваться в подробности.
– Ты извини, что я тебя вчера вырубил, – извинился Петр, – с твоим мечом бед легко натворить.
– Проехали! – отмахнулся Сергей. – Я на тебя не с голыми руками напал.
– Адвокат был? – без особой надежды на положительный результат, поинтересовался Петр.
– Был, – вяло сказал Антон. – Приходил, посидел немного, заполнил какие-то бумаги, сам за нас расписался, объявил приговор и ушел.
– Адвокат???
– А чего ты удивляешься? Ничего странного. Джинн сократил ставки, и объединил прокурорскую должность с адвокатской. Знаешь, как звучало его краткое выступление перед нами? Даже не перед нами, а перед тремя охранниками с автоматами, они же – присяжные заседатели. Вот, послушай: «По-человечески мне жалко моих подзащитно-обвиняемых, и я готов смягчить им наказание, но уроки длинной истории человечества учат нас, что горбатого только могила исправит. Я прощаю им их грехи, и с миром отправляю в места исправления. Вот список кладбищ, господа обвиняемые, выбирайте любое для перевоспитания».
– Нам крышка! – подвел итог Сергей. – Угадай, кто будет палачом? С одной попытки!
– Неужели джинн?
– Он самый! Хочет удавить нас своими собственными руками, чтобы точно знать, что мы того. Вот нас сюда и привезли.
– Да я их самих сейчас руками джинна!!! – Петр подскочил к двери и заколотил по ней кулаками, – ЭЙ, НАЧАЛЬНИЧКИ!!! Открывай, мать-перемать!!!
– Ничего не получится! – повторил Антон. – Это уже не действует. Ночью закончилось.
У Петра опустились руки.
– Не знал.
– Мало кто знает, – пояснил Сергей, – я думаю, это очередная шуточка джинна. Чтобы люди сами между собой разобрались. Ты кого-то обозвал начальником, а он тебя за это в бараний рог свернет.
– Раньше им нравилось, когда их так называли…
– Условный рефлекс. В конце должен остаться всего один. И этот начальник – наш старый знакомый джинн.
– В гробу я видел такие знакомства.
– Мы тоже.
Из коридора донесся размеренный топот ног. Сергей и Антон испуганно переглянулись и отодвинулись от Петра в противоположный конец камеры.
– Ой, мужик, сейчас тебе за покушение на жизнь охранников так влетит… – прошептал Антон. – Зря ты это сказал, честное слово, зря!
