В дверях с револьвером в руках стояла Татьяна Русанова, о которой я успел забыть.
— Не шевелитесь! Ты не прав, Максим. Смерть не ушла вместе с твоей домработницей. Она еще витает в воздухе. Костлявая еще не насытилась и требует новых жертвоприношений. Пожалуй, мы отдадим ей в объятия главного кровопийцу. Она с особым удовольствием его обласкает в аду.
— Брось оружие, Таня! — жестким приказным тоном произнес Антон.
— Ничтожество. Можешь не гипнотизировать меня своим пристальным взглядом. Ты убил моего отца. Тебе не место на земле.
— Фанатичка! — зарычал адвокат. — Брось эту штуковину и убирайся вон, пока я не разозлился.
В нем чувствовалась уверенность. Мне показалось, что девушка бросит оружие. Он действовал на нее как удав на кролика. Может и на меня он действовал так же. Я же не видел со стороны.
Внезапно Антон вскочил на ноги. Набалдашник остался в его руках, а трость отлетела в сторону. Я увидел длинное узкое лезвие, похожее на шпагу. Так вот где хранилось знаменитое жало, погубившее Катю и нотариуса.
Он двинулся на нее, как лавина, выставив остроконечный сверкающий клинок вперед. Но Гольдбергу удалось сделать только два шага. Один за другим прогремели три выстрела подряд. Все пули угодили Антону в голову. Его отбросило назад, он перелетел через стулья и рухнул тяжелым мешком у подножья лестницы.
Кажется, я лишился своего партнера. Но почему-то не ощущал при этом ни малейшего сожаления. Больше я никогда уже не услышу невероятных историй из своей прошлой жизни.
Я взглянул на Татьяну, и у меня появилось ощущение, что я вообще больше ничего не услышу и не увижу. Ствол револьвера смотрел мне прямо в лицо. Рука твердо держала оружие, а в глазах читалась решимость.
Я продолжал сидеть и ждать. Сколько же можно бегать от смерти? Неравные силы. И эти дурацкие часы, висевшие над моей головой, давно уже умерли.
Недаром, значит, мне в больнице мерещились в бреду часы без стрелок. Я их нашел. Смерть дала мне подсказку. Мол, избегай сломанных часов. Они тебя погубят.
— И что дальше, Татьяна Игоревна? Одного хлопнули, теперь моя очередь настала. Тоже месть?
— Я тебя предупреждала, что расправлюсь с ним. О тебе речь не шла.
Понятно, что я приехала сюда не ради прогулки и тебе в шоферы не нанималась.
Этот боров получил то, что заслужил. Забудь о нем.
Мне почему-то стало безразлично, что произойдет дальше. Все обесцветилось, замерзло и превратилось в пустоту.
— И что дальше? — холодно спросил я.
— Антон собирался убить тебя.
— Зачем? Он не мог воспользоваться банковским счетом без меня. Никто не убивает курицу, несущую золотые яйца.
— И ты веришь в его сказки? Простачок. Выверни его карманы, и ты найдешь в них истину, за которой бессмысленно гонялся все это время.
Вряд ли сейчас Татьяна станет блефовать. Она отомстила за своего отца и может уйти, либо пристрелить меня как свидетеля. Но не делает этого. Что ей нужно?
Я содрал с кушетки покрывало, и набросил его на окровавленную голову бывшего адвоката.
Обшарив карманы трупа, я извлек из них несколько конвертов и бросил их на стол. Таня все еще стояла на пороге возле открытой двери, твердо сжимая револьвер в руке, черный зрачок которого, как пристальный взгляд, следил за моим передвижением.
— Ты так и будешь держать меня на мушке?
— Мне так спокойнее. Когда мы обсудим все детали, и, надеюсь, придем к общему соглашению, я уберу оружие. Но сейчас это преждевременно. Ты слишком непредсказуем.
— Чего же ты от меня хочешь?
— Разбери конверты и прочти бумаги, что в них лежат. Сам все поймешь.
Я подошел к столу и начал раскрывать конверты. В первом лежали два авиабилета до Женевы. В графе имен ничего не указано. Это ни о чем не говорило.
Заполнить их минутное дело. Во втором лежала копия первого завещания. Я его уже видел и ничего нового не узнал. В третьем лежало второе завещание. Последнее. И о нем я уже все знал. Антон мне сознался, что выкрал его из машины, когда я потерял сознание. Из-за этой бумажки погиб Татьянин отец. В последнем конверте лежала именная печать Тимура Аракчеева и гербовый лист бумаги. Я развернул его.
Но ничего не понял.
— Ну? — спросила Татьяна. — Дошло наконец?
— Это свидетельство о смерти Тимура Аракчеева. И что тут странного?
— Что я говорила? Этот прохвост все продумал.
— Он ничего не продумывал. Тим погиб, и свидетельство о смерти дается на каждого умершего. Он сгорел в машине.
— Туда ему и дорога. А теперь прочти графу о причине смерти.
— 'Смерть наступила в результате сердечной недостаточности…' Чепуха какая-то.
— Нет, не чепуха. Когда труп доставили в морг, Антон попросил доктора Фаина написать именно этот диагноз. Он мотивировал это тем, что могут пойти нежелательные слухи, и партнеры, а в особенности конкуренты нефтяной компании, могут поднять волну недоверия и потребуют дополнительного расследования.
— Все правильно. Смерть от ожогов могла помешать быстрой продаже компании.
— Мой отец узнал о диагнозе от доктора Фаина и был крайне удивлен. Вспомни первое завещание. Все средства переходят во владения Антона Гольдберга при естественной смерти Тимура Аракчеева. А смерть от ожогов может расцениваться как насильственная смерть. В этом случае, Антон лишается возможности пользоваться капиталом. Доктор Фаин не понимал подвоха. Он выписал справку и заключение с тем диагнозом, о котором его попросил старый друг. Какая разница, какой диагноз. Человека к жизни уже не вернуть.
— Ты меня окончательно запутала.
— Туго соображаешь, женишок. Взгляни на дату смерти.
Я прочел.
— 'Смерть наступила десятого октября в четырнадцать часов десять минут'. Но позволь, десятое было вчера.
— Вот именно. Доктор Фаин не проставил числа в документах. Это сделал Антон сам. Вчера же он отвез справки в ЗАГС, и ему выписали официальное свидетельство о смерти. А теперь подумай. Антон привозит это свидетельство о твоей безвременной кончине от сердечного приступа в Швейцарию и, согласно первому завещанию, становится единственным владельцем всех счетов клана Аракчеевых. Я следила за ним. Видела, как он вчера ездил в ЗАГС. А потом зашла туда и выяснила, что он там делал. Тогда мне стало все понятно. Ты обречен.
Убив Антона, я спасла тебе жизнь. А теперь ты еще веришь в то, что двойное покушение на тебя за эту ночь и вчерашний день воля безумного маньяка? Ты чудом остался жив. А ведь Антон был уверен, что от тебя и мокрого места не осталось.
— Но я жив. И он ждал меня.
— Своим появлением ты его не очень расстроил. Убийца не справился, так он сам справится. У него и без того руки по локоть в крови. Видишь эту трость?
Антикварная штучка, доставшаяся ему в наследство от Аракчеева-старшего. Ее секрет знали единицы. Те, кто уже лежит в гробу. Старик Аракчеев тоже поднимался к вершинам власти и богатства не по широкой мраморной лестнице, а по трупам. И сынок его не псих, а копия своего папаши, но лишь с той разницей, что выпячивал на публике свою изнанку, а отец умел скрывать свое истинное лицо, пожимая руки президентам с милой улыбкой на лице.
