ним существо? Или Чужой сумел подкрасться незаметно?
Баулин вызвал подъемник и, взглянув на Тимченко — оператора смарта, много лет прослужившего в войсках спецназначения, — спросил:
— Как думаешь, где зверь может прятаться?
— Да где угодно. — Тимченко поднял глаза к потолку и повел плечом. — Помнишь, в отчете, представленном американцами, говорилось, будто эти скоты предпочитают сидеть либо в вентиляции, либо в теплых помещениях?
— Так, погоди, — Баулин уставился на схему корабля, находившуюся рядом с пультом управления подъемником. — Давайте думать. Грузовой отсек не подойдет, медицинский блок — тоже вряд ли… Постойте, ребята, из шахты есть выход в реакторный зал, вернее, в коридор, ведущий к нему. Не оттуда ли звери заявились?
Усанов скривился, обернулся через плечо и, снова осмотрев побоище, оставленное Чужим, проворчал:
— Слушай, будет куда проще подождать остальных и потом всем вместе отправиться на поиски. Нас всего четверо, и эта зверюга вполне способна перебить всех поодиночке…
— Не проще, — отрезал Баулин. — Если мы будем держаться одной группой и не разбегаться, Чужой нас не достанет. Поехали в реакторный зал.
Платформа лифта подошла быстро, и все четверо, осторожно ступив на нее, осмотрели подъемник. К сожалению, в спешке никто не догадался захватить с собой индикатор движений, и теперь приходилось рассчитывать исключительно на собственную реакцию. Отчасти Баулин оказался прав: на полу платформы обнаружилось несколько слизистых подтеков, свидетельствующих о недавнем пребывании Чужого. Только вот вопрос — куда он делся? А капли слюны, надо полагать, просто упали с высоты на опущенный на самый нижний уровень «Патны» подъемник…
— Едем к двигательной установке. — Баулин не изменил своему решению и ударил кулаком по кнопке пульта грузового лифта, на которой был изображен трехлепестковый значок радиации — красный на белом треугольнике. — Не иначе Чужой сидит возле замедлителей.
Широкая платформа подъемника поползла вниз. Четверо десантников быстро проверяли боеспособность оружия, от которого сейчас зависели их жизни. Наконец шурщание моторов прекратилось, и с одной стороны шахты появился ярко освещенный проход к огромному помещению, в котором были установлены реакторы, дающие энергию гиперпространственным двигателям. Впереди все было чисто.
— Я и Тимченко впереди, остальные двое прикрывают тыл, — прохрипел Баулин. — Двойное внимание! Если мы повредим важный узел, то окажемся в полной заднице. Корабль сейчас выдает несколько скоростей света, запомните, болваны!
— На себя посмотри, — буркнул Усанов, но, выполняя приказ, отошел чуть назад.
Двигались осторожно, обращая внимание на любой звук, будь то стрекотание воздухозаборника кислородного регенератора или шорох поворачивающейся вправо-влево видеокамеры наблюдения. Зверюга либо пряталась, либо укрывалась в другом месте.
— Чужие здесь не ходят, — тихо сказал Титов, оглядываясь. — Посмотри, нигде нет следов, Слизь, запах отсутствуют. Похоже, ты ошибся…
Чужой нанес удар, как всегда, неожиданно. Часть кабелей, ведущих от ядерных реакторов к мозгу «Патны», проходила над подвесным потолком коридора. Между ним и переборкой, разграничивающей уровни крейсера, оставалось небольшое пространство, которое зверь и использовал для передвижения. Существо в буквальном смысле слова свалилось на головы рядовых Усанова и Титова. Чужой зацепился хвостом за кабели, пробил решетку подвесного потолка, одним движением лапы отбросил Усанова, раскроив ему бронежилет, подхватил второго человека и с немыслимой быстротой скрылся наверху. Баулин и Тимченко не успели выстрелить, боясь задеть товарища. Удаляющийся шум свидетельствовал о том, что Чужой вместе с добычей направился к реакторному залу.
— Титов! — Тимченко подбежал к упавшему возле стены коридора десантнику. — С тобой все в порядке?
…Когти Чужого не только раздробили бронежилет, но еще полоснули по открытой шее человека, задев яремную вену, из которой выходил ровный поток темной крови. Титов еще часто-часто дышал, пытался протянуть руку, видимо ожидая помощи, но моментально стало ясно: он не жилец. Такое повреждение можно было устранить только квалифицированному специалисту-медику.
Сердце остановилось спустя тридцать секунд…
— Он прикончил уже двоих! — сквозь зубы процедил Тимченко. — Теперь у меня с этой скотиной собственные счеты! Саша, пошли! Чужой там, где ты и говорил. Я слышал, как он прошмыгнул к энергоустановкам!
Реакторный зал от коридора отгораживала опускающаяся толстая переборка без обзорного стекла. Оба оставшихся в живых десантника пробирались к ней медленно, поминутно взглядывая на решетчатый потолок, за которым мог притаиться Чужой. Наконец стальной щит ушел в стену, и взглядам людей открылось помещение, в котором, как они предполагали, устроил свое гнездо черный зверь.
— Иисусе! — только и выдохнул Баулин. — Откуда?..
Отсек уже не имел вида обычного технического зала: часть оборудования укрывали свежие слизистые потеки, грозившие со временем превратиться в огромные строения, какие были возведены Чужими на звездолете или в колонии Хадли, но пока существа не успели привести творение человеческих рук в привычный для себя вид. А возле купола реактора восседала странная многоногая тварь, из брюха которой высовывались две полупрозрачные желтоватые трубки метра два-три длиной…
— Материнский организм, — прошептал Баулин. — Только этой бляди нам еще не хватало!
Тимченко погиб быстро. Чужой-самец ударил по остановившимся у входа в отсек людям сверху. Они не удосужились посмотреть на трубу охладителя, нависшую над головами. Зверь вонзил наконечник хвоста оператору смарта в плечо, подцепил лапами и утащил за собой, скрывшись в переплетении толстых белых кабелей.
Отброшенный в сторону ударом членистой конечности Баулин, мигом уяснив, что следующая очередь за ним, вначале на четвереньках отполз обратно в коридор, а потом, вскочив на ноги, кинулся к лифту. Уже когда закрывалась дверь подъемника, словно из ничего появилась жуткая черная фигура и крючья когтей метнулись в суживающуюся щель между створками, пытаясь достать человека. Гладкие длинные сабли искорежили бронежилет и разорвали плечо и грудь…
Тихо загудел мотор лифта, вскоре платформа остановилась на пассажирском этаже, и Баулин, надеявшийся увидеть своих, выполз в коридор.
Бишоп был спокоен. Еще по опыту LV-426 андроид знал, что Чужие не реагируют на него, как на прочие живые организмы. Очевидно, они чувствуют, что синтетический человек не может быть носителем эмбриона или служить пищей. Бишоп невольно улыбнулся: вот интересно, не сломают ли Чужие зубы, если все-таки захотят попробовать синтетика, — «кости»-то ведь у искусственного организма сделаны из титанового сплава. Впрочем, проводить подобный эксперимент у Бишопа желания не возникало. Андроид запрограммирован на самосохранение. Он сознавал, что после того, как «душу», записанную на микросхемах, переселили в новое тело, нечто странное происходило в его биоэлектронных синапсах. Да, Бишоп по-прежнему справлялся со всеми заложенными в основную программу функциями, но иногда его действия не соответствовали изначальной схеме.
Вот и сейчас андроид вроде бы должен идти и спасать возможно живого еще Хиллиарда (если, конечно, это не он лежал в кают-компании с отсеченным лицом) и прочих, кого утащили с собой неожиданно вернувшиеся из небытия монстры: биоробот не мог причинить вред человеку ни действием, ни бездействием. Однако Бишоп не делал требуемого программой. Почтение к своему создателю и его коллегам у Бишопа исчезло неизвестно куда, и никакого желания вытаскивать этих людей из лап Чужих не было. Единственно — логический центр подсказывал, что так или иначе люди, похищенные Чужими, уже мертвы или будут мертвы через несколько часов. Главная задача сейчас — спасти Марию Семцову и ее товарищей по несчастью, как несколько месяцев назад пришлось спасать Рипли, Ньют и капрала Хикса.
Он, искусственный человек, синтетик, андроид, робот, подделанный под человека, это сделает.
Бишопа очень беспокоила судьба Баулина и еще троих солдат, сдуру погнавшихся за Чужим.
