пальцев были ей приятны, волновали и вызывали в душе давно забытые воспоминания о прекрасных минутах, проведенных наедине с мужчиной.
Принесли мясо, запеченное в горшочках по какому-то местному фирменному рецепту. И, отведав кусочек, Наташа даже зажмурилась от удовольствия.
Доктор улыбнулся:
— Жить здесь можно! — От выпитой водки у него чуть сильнее заблестели глаза, а колени поближе придвинулись к Наташиным коленям. — На хлеб с маслом и даже с икрой хватает. — Геннадий Николаевич перегнулся через стол и почти вплотную приблизил к ней свое лицо. — Сами посудите, прием в поликлинике, дежурства в больнице, — загнул он два пальца на левой руке, — это одно. А другое, самое главное, — и он зажал все пять пальцев на правой, — крепкая дружба с пятой властью. Родина оценила мой труд достаточно высокой категорией, но господин Пеликанов платит в несколько раз больше. Значит, кому я служу верой и правдой? — Доктор победно улыбнулся. — Правильно! Господину Пеликанову!
Наташа удивленно смотрела на своего собеседника. Изложение жизненного кредо было вызвано определенной степенью подпития, и, если травматолога потянуло на такие рискованные откровения, не значит ли это, что пора закругляться? Несмотря на симпатию к доктору, ей все-таки не хотелось, чтобы в ее присутствии напивались до положения риз.
Внешне мало похожий на пьяного, Геннадий Николаевич заказал еще один графинчик с водкой. С первыми двумя он справился в одиночку под хорошую закуску, но этот был явно лишним, и Наташа обеспокоенно огляделась по сторонам.
Незаметно зал ресторана заполнился людьми. Более разухабисто зазвучала музыка. Помимо гитаристов и пианиста на возвышении появился ударник, а субтильная, сиротского вида девица, изображая искушенную жизнью эстрадную диву, запела нечто очень печальное, выжимающее слезу у подпивших посетителей.
Наташа улыбнулась, вспомнив вдруг рассерженное лицо Егора, и тут же пожалела об этом. Геннадий Николаевич, приняв ее улыбку за благоприятный знак, в мгновение ока оказался рядом с ней и попытался задернуть темно-малиновый занавес.
— Прошу вас, не надо, — остановила его Наташа, — здесь и так слишком душно. — Она посмотрела на часы. — Уже достаточно поздно, и мне пора домой. — Она вновь вспомнила суровый и осуждающий взгляд Егора. Вполне вероятно, он встретит ее по возвращении. Но от этих приятных мыслей ее отвлекла рука Геннадия Николаевича, скользнувшая ей под пиджак и застывшая на талии. Наташа поспешно отстранилась от него и с удивлением уставилась на шустрого коллегу.
— Наташа, — доктор, казалось, не заметил ее маневра и пододвинулся еще ближе, — поедем ко мне. Я живу уединенно, нам никто не помешает завершить вечер более приятным образом, выпьем шампанского, послушаем музыку, потанцуем… — Он не успел закончить фразу, потому что у входа в зал раздался шум, зазвучали громкие голоса, а оркестр мгновенно грянул что-то цыганское. И Наташа, и вмиг протрезвевший Геннадий Николаевич, тут же переместившийся на свое место, и все присутствующие в зале проводили взглядами группу людей, занявших несколько пустовавших до сих пор столиков. Четверо дюжих парней сдвинули два стола вместе, а сами уселись за третий, несколько в стороне от вновь прибывших, обеспечив тем самым хороший сектор обзора и преградив доступ к основной компании.
Геннадий Николаевич потянул Наташу за рукав:
— Наташа, не советую слишком откровенно их разглядывать. Пеликан этого не любит, могут прицепиться!
Наташа, которая успела не только рассмотреть, но и кое о чем догадаться, внимательно посмотрела на доктора:
— Это их вы называете пятой властью?
— Наташенька, ради Бога, говорите тише. Честно говоря, они вот-вот и первой властью станут. Осенью выборы главы администрации района, и у Пеликана много шансов победить.
— Понятно теперь, откуда вы икру на бутерброды черпаете!
— Успокойтесь, пожалуйста, — доктор ласково погладил ее по руке, — в этом мире все непросто! Допустим, я откажусь, так тут же найдутся другие, и учтите, с превеликим удовольствием.
— Я все прекрасно понимаю. — Наташа встала из-за стола. — Спасибо за приятный вечер, но мне правда пора домой.
— Но как же так? — растерялся ее кавалер. — Все самое интересное только начинается! — Он попытался удержать ее, но Наташа решительно отвела его руку.
— Не надо меня уговаривать. Может, как-нибудь в следующий раз…
— Геннадий, что это за шум за твоим столом? Неужели с дамой не можешь договориться? — Незнакомый, пожалуй несколько высоковатый для мужчины голос прозвучал за ее спиной с явной издевкой.
Наташа оглянулась. Малорослый худой мужчина, бледный, словно от хронического недосыпания, с остатками растительности вокруг идеально круглого черепа, в светлом вечернем костюме, в туфлях на высоких каблуках, сложив руки на груди, оценивающе разглядывал спутницу своего лечащего врача.
«О, Боже! Брахицефал какой-то!» — подумала Наташа и с брезгливой усмешкой смерила незнакомца взглядом с ног до головы.
— Пригласи-ка меня, доктор, к столику и познакомь с почему-то неизвестной мне дамой.
Геннадий Николаевич заметно стушевался и, беспрерывно поправляя галстук, промямлил нечто, весьма отдаленно напоминавшее Наташино имя. Она продолжала стоять, наблюдая, как Пеликанов бесцеремонно оттеснил доктора в угол и развалился на стуле напротив Наташи. Прибывшие вместе с ним мужчины и женщины молча следили глазами за происходящим. Пеликан повел на них тяжелым взглядом, махнул рукой, и те тотчас же отвернулись. Только кто-нибудь из четверки явных телохранителей- тяжеловесов нет-нет, словно невзначай, посматривал в их сторону.
Пеликанов тем временем еще привольнее раскинулся на стуле и повернулся к доктору.
— Где ты ее откопал? Из отдыхающих?
— Из отдыхающих! — с вызовом вместо Геннадия Николаевича ответила Наташа. — Это что-нибудь меняет?
— Конечно, — добродушно улыбнулся ее новый знакомый. — Только местные лебедушки давно знают, что Пеликан к бабе сам не подлетает, но, стоит ему глаз прищурить, они к нему на коленях подползут и все, что нужно, добровольно и с великим удовольствием предложат. Завтра вся наша дыра базлать будет, что Пеликан у бабы просил. Поэтому я не хочу, чтобы мои усилия пропали даром.
— Что вам нужно? — Наташа сняла сумочку со спинки стула. — На знакомство с вами я не напрашивалась и прошу запомнить: сама решаю, с кем и в какой компании проводить свое время. Поэтому прошу оставить меня в покое. Уже поздно, а мне надо еще поймать такси.
— Что ж, милая, — нараспев, с улыбочкой протянул Пеликанов. — Я не возражаю, а Санек тебя проводит, чтобы ножки не поломала в темноте. У нас ведь не только дома ниже, но и асфальт пожиже, а такси я днем с огнем искал, — Пеликан развел руками, — увы, так и не нашел!
Точно джинн из бутылки, Санек вылетел из-за стола, подхватил Наташу под руку и повел к выходу. Но не успела она обрадоваться, что, кажется, легко отделалась, как сопровождающий, будто эстафетную палочку, передал ее громиле со сплошь железными зубами. Тот крепко взял Наташу за локти и попытался втолкнуть в боковую дверь.
Она испуганно вскрикнула, стараясь освободиться, и в ту же секунду, как величайшее чудо в мире, услышала знакомый низкий голос. Наташа повернула голову, поймала взгляд самого родного и любимого человека и поняла, что никогда в этом всерьез не сомневалась.
— Эй, братва! Куда это вы даму поволокли? По-моему, она не в восторге от вашего предложения!
Громила с железными зубами передоверил пленницу Саньку и вразвалочку подошел к Карташо-ву, восседавшему на высоком стуле спиной к стойке бара. Лениво взглянув на подошедшего, Егор отставил в сторону бокал с соком и спустился ему навстречу.
Наташа с удовольствием отметила некоторое смущение в глазах ее захватчиков, но спеси и нахальства им было не занимать.
— Ты че, дяденька, нос суешь не в свое дело? Щас я его тебе вправлю! — Железнозубый поднес
