насторожился и облизал губы, но все-таки не поверил своим ушам. Этот русский был избит так, что едва держался на ногах… Рашид прислушался снова. В комнате стало тихо, и он подумал, что все ему померещилось от усталости, хотя сил у него, не в пример русскому, на эту красотку хватило бы. Уж он бы с ней позабавился на славу.
Солдат оглянулся по сторонам, узкие глазки похотливо блеснули. Рашид почувствовал, что не ошибся. Одна только мысль о том, что он возьмет эту женщину на глазах у беспомощного русского, неимоверно возбудила его. Он сделал к двери один шаг, другой, остановился в нерешительности.
А вдруг Ахмет проснется и не увидит его? С него станется поднять тревогу. Сбегутся все, кому не лень, и застанут его верхом на русской девке, которую ему ведено беречь как зеницу ока. Нет, пожалуй, стоит потерпеть, иначе можно запросто лишиться головы. Рашид отступил от двери и облегченно вздохнул. Аллах вовремя вразумил его не связываться с этой грязной шлюхой…
Рашид вернулся к дверям второй комнаты, откуда начал свое путешествие по коридору, и вдруг вздрогнул от неожиданности. В предрассветной тишине раздался страшный, пронзительный крик — кричала та самая русская, которая только что избежала «счастья» быть изнасилованной грязным ублюдком, охраняющим ее. Ахмет соскочил со стопы газет в углу, которую использовал вместо лежанки. Оба часовых испуганно смотрели друг на друга, не зная, что предпринять. А крики продолжались, к тому же баба принялась изо всех сил стучать в дверь.
Оба охранника, вытянув шеи и выставив перед собой автоматы, осторожно подошли к дверям комнаты Женщина орала как резаная, и среди воплей Рашид разобрал одно слово, от которого его чуть не парализовало. В череде непонятных слов оно повторялось чаще всего.
— Он умер! Умер! — кричала женщина исступленно и повторяла как заведенная:
— Врача! Позовите врача Рашид приказал ей заткнуться, но она продолжала голосить:
— Умер! Умер!
Охранники переглянулись. Губы у Ахмета тряслись. Он едва сумел пролепетать, что русский, видно, и вправду умер, потому что он сам видел, как сильно его избили вчера днем.
— Заткнись! — рявкнул на него Рашид. Он вдруг представил, как отделится его голова от туловища, когда полевой командир узнает, что этот важный русский умер в его, Рашидово, дежурство. Он был свирепым командиром, весьма скорым на расправу, и Рашид знал, что ему непременно отрежут голову, как самому паршивому барану, чтобы другим неповадно было столь плохо исполнять свои служебные обязанности.
Он повернул ключ в замке и, слегка приоткрыв дверь комнаты, попытался рассмотреть, что происходит внутри. Русский, вытянувшись во весь рост, лежал в углу. Похоже, и вправду мертв. Обезумевшая женщина, продолжая кричать, бросилась им навстречу и повисла на хлипкой шее Ахмета. Парнишка вытаращил глаза. Он тщетно пытался оторвать руки женщины от себя. Но Рашид этого не видел. Осторожно ступая, он приблизился к телу русского и склонился над ним. Тот смотрел на него абсолютно живыми глазами и улыбался. И это было последнее, чему удивился Рашид в то утро…
Ксения отлично справилась со своей ролью. Разыграла истерику как по нотам. Но мальчишку- охранника не позволила тронуть. Он и так впал почти в коматозное состояние, когда увидел, как скоро его напарник превратился в бесчувственное тело. Ахмету затолкали в рот кляп, и он совсем не сопротивлялся, когда Максим велел ему снять форму. В нее переоделась Ксения. Максим с трудом втиснулся в форму второго охранника. Тот был выше ростом и шире в плечах своего щуплого напарника, но все же Максим едва втиснулся в его брюки, которые едва прикрывали ему щиколотки. Но он рассчитывал что в предрассветном сумраке и всеобщей суматохе вряд ли кто станет разбираться, почему он одет не по уставу. К тому же он сильно сомневался по поводу наличия этого самого устава в армии Рахимова. А может, они — вояки Арипова? На что ему было тоже наплевать.
А вот Ксении форма мальчишки-охранника пришлась впору, и когда Максим вручил ей «АКМ», то она и вовсе стала точь-в-точь молодой стройный солдатик.
Они связали часовых обрывками телефонного провода и оставили их в комнате, закрыв ее на ключ Беглецов, по их расчетам, не должны были хватиться еще час или два. За это время Максим надеялся выйти к трассе, а там уж как бог на душу положит в худшем случае уйдут в горы, в лучшем — попытаются захватить какой-нибудь транспорт и добраться до границы. До нее было ни много ни мало — добрая сотня километров, в былые времена два часа езды по горной дороге Все это Максим успел объяснить Ксении торопливым шепотом, затем велел встать у дверей, выходящих в коридор, а сам быстро обшарил ящики стола. В одном из них он обнаружил начатую пачку сигарет «Тройка» и зажигалку. Все это, видимо, осталось от прежних обитателей базы. Не задумываясь, Максим затолкал сигареты в карман, а одну, не удержался, закурил. На что Ксения ехидно поинтересовалась:
— Господин Богуш, кажется, вы занимаетесь мелким воровством?
— Почему бы и нет? — буркнул он. — Мои же эти сволочи забрали. — И спросил:
— В коридоре никого?
— Никого, — отозвалась Ксения. — Ну что, идем? — Ей явно не терпелось поскорее убраться отсюда.
Она поправила на плече ремень «АКМ». Вид у нее был решительный и отважный. Максим не выдержал, улыбнулся и поцеловал ее в губы.
— Скорее уж бежим. Но надвинь козырек фуражки чуть ниже, чтобы не разглядели твои глаза. Слишком уж они у тебя голубые, — пошутил Максим и добавил серьезнее:
— Не отставай и не теряйся, если мы напоремся даже на роту солдат. — Он взял ее за подбородок и посмотрел в глаза, которые только что попросил не слишком демонстрировать. — Ты готова стрелять, если потребуется?
— Готова, — прошептала Ксения, не отводя взгляда, и снова поправила ремень на плече. — Не бойся, я не струшу.
Максим провел пальцами по ее щеке и вздохнул.
Он не верил, что получится беспрепятственно пройти через всю базу, но фортуна до сих пор была на их стороне, так почему бы ей не расщедриться на еще один скромный подарок? Но Богуш ничего не сказал Ксении о своих сомнениях. Только взял ее крепко за руку, и они покинули чужие стены, где их удерживали несколько бесконечно долгих часов.
На счастье беглецов, коридоры и переходы, по которым они двигались, были почти пусты. Пару раз им встретились одинокие солдаты с тупыми сонными лицами, то ли пьяные, то ли обкурившиеся анаши. Они вяло брели от одной двери до другой, толкали ее рукой и, когда та открывалась, заглядывали вовнутрь — искали, чем поживиться.
На Максима и Ксению они не обратили никакого внимания, видно, приняли их за таких же охотников за легкой добычей.
Максим то и дело поглядывал на Ксению. Она все больше и больше восхищала его. Другая б на ее месте давным-давно запаниковала, свалила всю ответственность на Максима и вдобавок еще выговорила за неумение действовать в подобной ситуации.
Но долгие годы самодисциплины приучили Ксению к выдержке. На самом деле она была очень терпелива и неприхотлива, эта избалованная, привыкшая к роскоши женщина. И обладала еще одним замечательным качеством: она умела принимать решения и ни на йоту не отступала от своих принципов, если была уверена в своей правоте. С ней было нелегко, но Максим ни за что не променяет стрессы, что испытывал, находясь рядом с ней, на легкость никчемной беседы с другой женщиной. Ведь она действовала на него как холодный душ: бодрила, заставляла быстрее бежать кровь по жилам. И самое главное — встреча с ней вернула ему желание жить…
Они старались идти как можно тише по тем коридорам, где еще вчера солдаты тащили избитого Максима и вели перепуганную Ксению. Несмотря на ужас и страх, она хорошо запомнила переходы, что значительно облегчило и ускорило их движение. Они шли мимо распахнутых настежь дверей и выбитых окон, ступая по обрывкам бумаг и осколкам стекла, усыпавшим пол. В воздухе стоял едкий запах горелой резины, под ногами то и дело попадались куски обвалившейся штукатурки, обломки мебели, пустые бутылки и гильзы. В одном месте они чуть было не напоролись на патруль, но вовремя услышали их шаги и тихий разговор. Максим буквально втиснул Ксению в какую-то нишу в стене, закрыл ее своим телом. Беглецы, казалось, даже прекратили дышать, но солдаты во главе с оборванным и грязным офицером прошли в пяти
