пока не прибежали его приятели.
Они оттащили труп в ближайшие заросли. Итальянец быстро обыскал убитого, но никаких документов не обнаружил. Затем снял с него подсумок с запасными магазинами и двумя гранатами, подхватил автомат и велел Анюте следовать за ним.
В зарослях ельника они нашли подходящее место для наблюдения за турбазой.
— Ты думаешь, он был здесь не один? — спросила Анюта.
— Без всякого сомнения. Там, — кивнул он в сторону ворот, — я нашел следы. Прошли человека три в солдатских ботинках, в таких же, как у этого мерзавца.
— Но почему они не прибежали на выстрелы?
— Вероятно, ушли, — сказал угрюмо Джузеппе, — но вернутся, если оставили часового.
— Но что здесь делать солдатам? — продолжала допытываться Анюта. — И зачем такие предосторожности? Откуда они могли знать, что здесь появятся посторонние?
— Часового и ставят на случай появления посторонних, — буркнул Джузеппе. — Но сдается мне, мы с тобой попали в очередную переделку. И кажется, я знаю, что это были за солдаты. Ты заметила, как он одет? Не в обычный камуфляж, а во все черное и в азиатский тюрбан. Все это, конечно, своего рода выпендреж, но эти ребята сильнее и страшнее ариповских «слуг Аллаха». Это «Черные беркуты» — спецназ Рахимова. Их готовили русские из ГРУ в специальном лагере на Алтае. А возглавляет их сын Рахимова, Зайнулла, бывший майор того же ГРУ.
— Ч-черт! — выругалась Анюта. — Что им здесь нужно?
— Можно только догадываться. Мы слышали канонаду, значит, войска Арипова снова пошли в наступление. Вероятно, они опять завладели Ашкеном, потому что правительственные войска по численности значительно превосходят армию Рахимова. Представляю, какая там развернулась бойня.
— Но как «Черные беркуты» могут помочь Рахимову? Ведь их наверняка не слишком много?
— Перемычка… — сказал тихо Джузеппе. — Она отделяет Темирхоль от долины. Ты представляешь, какая масса воды нависла над Баджустаном? Это страшнее водородной бомбы. Стоит взорвать ее в нескольких местах, остальное доделает вода. Селевой поток захлестнет долину и сметет с лица не только Ашкен. На его месте останется огромная грязная лужа, которая через несколько суток превратится в железобетон. Баджустан станет братской могилой. Конечно, там, где был Ашкен, можно будет построить новый город, если к тому времени останется тот, кто захочет это сделать.
— Ты думаешь, армия Рахимова тоже пострадает?
— Наверняка, — пожал плечами Джузеппе, — хотя не исключено, что какие-то ее части успеют подняться в горы.
— А население? Мирные жители? — спросила Анюта. — Ведь в городе остались люди…
— Во время войны жизнь мирных жителей для полководца не столь значительна, как жизнь солдат, которые умеют воевать. Смерть стариков, женщин и детей попадает в разряд закономерных потерь и мало кого волнует.
— Выходит, мы тоже попадаем в этот разряд и нас можно убивать без предупреждения?
— Пока им это не удается, — усмехнулся Джузеппе, — но это не значит, что нам будет везти до бесконечности. Дураки часто суют свою голову туда, где боится показаться старушка с косой, но ты же не отрицаешь, что дуракам везет гораздо чаще, чем людям, которые просчитывают каждый свой шаг?
— В таком случае я согласна, чтобы меня считали непроходимой дурой, — улыбнулась Анюта, — правда, если от этого нам будет постоянно везти. — Она вдруг схватила Джузеппе за плечо. — Смотри, что там на крыльце? Кажется, Галина Ивановна приходит в себя!
И правда, Галина Ивановна пошевелила ногой, затем оперлась рукой о доски крыльца и перевернулась на живот. Анюта и Джузеппе наблюдали за тем, как она пытается встать на колени. Затем, схватившись руками за перила, она с трудом подняла свое крупное тело и застыла на время, видимо пыталась справиться с головокружением.
— Я пойду, — почему-то шепотом сказал Джузеппе. — Надо проверить, что ее испугало в домике, и посмотреть, в порядке ли рация.
— Ты хочешь позвать на помощь? — поразилась Анюта. — Но кого? В стране война. Сам же только что сказал, что ни до кого нет дела!
— Я не знаю, на какой частоте работает рация турбазы, но я попробую выйти в эфир в телефонном режиме. Все-таки попробую передать May Day[8], может, кто и услышит. Киргизские пограничники, например. Хотя это весьма проблематично. У военных раций другой диапазон частот, чем у гражданских.
— Ты сообщишь о своих подозрениях насчет «Черных беркутов»? — спросила Анюта.
— Сообщу, — вздохнул Джузеппе, — но не надейся, что это нам поможет. Скорее всего, «беркуты» первыми засекут, что кто-то сидит у них на хвосте, и поспешат с нами разобраться. Конечно, ты можешь уйти в горы…
— Нет, я останусь с тобой, — быстро ответила Анюта, — и мы не можем бросить здесь Галину Ивановну.
Джузеппе пристально посмотрел на девушку, отметил решительно сжатые губы, вызов в глазах, вздохнул и ничего не сказал.
Пригнувшись, они миновали низкие заросли кустарника на опушке леса. Джузеппе показал Анюте рукой, чтобы она оставалась на месте. И Анюта присела у забора недалеко от того места, где они спрятали труп убитого ею солдата. Она зябко поежилась, представив торчащее из его живота ржавое лезвие.
Но происходившие на территории турбазы события отвлекли ее от воспоминаний и тем самым избавили от неприятных ощущений.
Галина Ивановна все-таки сползла с крыльца и теперь шла к озеру, едва передвигая ноги и покачиваясь из стороны в сторону. Она где-то потеряла свою сумочку, но, видимо, состояние ее было таково, что даже эта значительная для нее потеря уже не волновала женщину. И двигалась она почти бессознательно, подчиняясь рефлексам, которые выдавал ее уставший, помутившийся мозг.
Джузеппе обогнул по дуге домик сторожа и вышел навстречу Галине Ивановне. И проделал это настолько быстро, что Анюта удивилась его резвости.
Ведь совсем еще недавно он казался ей почти стариком. Но опасность заставила итальянца забыть о болячках. Не зря говорят, что резкий прилив адреналина в кровь способен вылечить даже рак, правда в начальной его стадии. Джузеппе он вылечил от слабости.
Галина Ивановна словно споткнулась и вытянула руки в сторону Джузеппе. Итальянец успел подхватить ее, иначе бы хохлушка снова упала. Но он с трудом удерживал ее, и Анюта бросилась на помощь.
Вдвоем они подвели Галину Ивановну к беседке, увитой диким хмелем и конским каштаном. Женщина села на лавочку. Взгляд ее был бессмыслен. Она прижимала руки к груди, что-то бормотала и испуганно озиралась по сторонам. Анюта погладила ее по голове, затем взяла ее руку в свою и слегка потрясла.
— Галина Ивановна! Очнитесь! — произнесла она требовательно. — Это я, Анюта! И Джузеппе! — кивнула она на итальянца, занявшего пост у входа в беседку. — Мы с вами! Ничего не бойтесь!
Хохлушка остановила на ней мутный взор, ее лицо на мгновение исказилось ненавистью, но тут же глаза приняли более осмысленное выражение, и она вдруг вскочила на ноги. Анюте показалось, что Галина Ивановна хочет ударить ее, и отшатнулась.
Но женщина бросилась ей на шею и запричитала, обливая ее плечо слезами:
— Анюта! Анюточка! Вы здесь! Слава богу!
Глава 28
— Что случилось? Чего вы испугались? — Анюта подвела всхлипывающую женщину к лавочке. — Успокойтесь и расскажите, что вы увидели в домике.
Вместо ответа, Галина Ивановна вновь зашлась в плаче. Потребовались объединенные усилия
