– Так вот о каком сюрпризе болтала сегодня графиня! – Елизавета Михайловна разочарованно вздохнула. – Кажется, Сашка, мы с тобой крупно прогадали! Ты-то успела его разглядеть?
– Кого, тетечка? – девушка невинно захлопала глазами.
– Кого-кого! – недовольно проворчала Буйновская. – Князя Кирилла Адашева, вот кого!
– Можно подумать, в этой темноте что-то различишь! – Девушка непонятно почему слегка слукавила. Она моментально отметила и высокий рост, и особенную стать незнакомого князя, и даже медальный профиль не остался без внимания. Одного взгляда ей хватило, чтобы понять – мужчина, так бессовестно их проигнорировавший, знает себе цену и в его обычае повелевать, а не подчиняться. Возможно, из-за легкой хромоты он поднимался по лестнице не той прыгающей развязной походкой, что нынче в моде у светских хлыщей, а ступал твердо и уверенно; так ходит человек, привыкший отвечать за каждый свой шаг на земле. Саша, конечно, не успела рассмотреть во всех подробностях ни лица князя Кирилла, ни его одежды, но заметила искусно, по последней английской моде, завязанный белоснежный шейный платок. Выходит, он не чурается модной и красивой одежды, избегает лишь ярких, кричащих тонов.
– Саша, ты что застыла, как изваяние! Зову, зову, не откликаешься! Поспеши, голубушка, экипаж подали!
Александра подобрала пышные юбки и прошла вслед за теткой, отметив, что ей, кажется, расхотелось уезжать и, будь тетушка чуть-чуть догадливее и любопытнее, возможно, графиня Волоцкая и передумала бы покидать бал. Но Елизавета Михайловна мысли читать не умела и быстро нырнула в экипаж.
Александра зябко поежилась. Ледяной ветер мгновенно пробрался под накидку, бросил в лицо снежной крупой, рвал с головы капор, и девушка последовала примеру тетки, погрузившись в спасительное тепло кареты. Женщины, накрывшись пледом из лисьих спинок и спрятав руки в муфты, прижались друг к другу, вскоре старшая даже умудрилась задремать, пока лошади резво несли их навстречу разгулявшейся поземке.
Саша всю дорогу просидела необычно тихо, с закрытыми глазами. Тетка сладко посапывала у нее под боком. Карету на поворотах то и дело заносило. Елизавета Михайловна вздрагивала, садилась ровнее, вглядывалась в оконце, затянутое морозным кружевом, и вновь, привалившись к племяннице, начинала дремать. Ей и невдомек было, что сердце ее подопечной бьется непривычно быстро и тревожно.
Впервые в жизни девушка пережила душевное потрясение от встречи с мужчиной. Он прошел мимо и исчез, как призрачное видение, за широкими белыми дверями, не соизволив остановиться и раскланяться. Будь она на месте тети, не преминула бы оскорбиться явной неучтивостью князя, но та, к удивлению Александры, восприняла сие событие как должное и, похоже, сразу о нем забыла. Саша сердито закусила губу, вспомнив, с каким, как ей показалось, пренебрежением князь посмотрел на нее. Она свыклась с восторженными искорками в глазах мужчин, и этот взгляд подействовал на нее будто холодный дождь посреди ясного, солнечного дня.
Александра не понимала, что ее интерес вызван именно таким поведением князя, будь все иначе, он, вероятно, пополнил бы ряды неудачников, о которых графиня Волоцкая забывала в следующую минуту после знакомства. А этот гордец даже представиться не соизволил и потому продолжал занимать ее мысли и будоражить сердце.
За месяц пребывания в Петербурге Саша уже приобрела некоторый опыт и научилась ловко осаживать высокомерных наглецов и чванливых франтов. Ее весьма ехидные замечания, которыми она их наказывала за спесь и гордыню, с удовольствием передавались из уст в уста. Несчастные жертвы ее колючего языка долгое время ощущали себя вроде пробитых пулями мишеней на стрельбище Преображенского полка и в дальнейшем старались держаться от нее на расстоянии пушечного выстрела.
Девушка, вытащив из муфты руку, провела по глазам, словно стряхивая наваждение, которое было совсем некстати. Ей захотелось быстрее от него избавиться. Через несколько дней она вернется в имение и все огорчения, обиды, докучливые кирдягины и навязчивые алтуфьевы останутся в прошлом...
А что касается князя, тетка, наверное, за завтраком выложит всю его подноготную, и от романтических домыслов ничего в помине не останется! И окажется этот невежа точно таким же фатом и любителем богатых невест, как и все остальные. Даже его холодность – сплошное притворство и преследует одну-единственную цель: набить себе цену.
Саша, уверившись в заурядности князя Кирилла, прижалась к тетке и задремала.
3.
Князь Кирилл Адашев откинулся на спинку широкого, обтянутого темно-синим бархатом кресла, устроился поудобнее и вытянул раненую ногу к огню. Он любил эти вечерние часы, когда затихает большой дом, с улицы слышны крики извозчиков, а за дверями прекращается перепалка горничных и лакеев, когда отступают на время заботы и хочется думать, как в юности, о чем-то светлом и безмятежном...
Огонь в камине то затевал веселую плясовую по березовым чуркам, вспыхивая пером жар-птицы, то затихал, как кроткая голубица, и лишь изредка постреливали угольки.
Камин появился совсем недавно вместо старинной голландской печи в чудесных голубых изразцах, о теплые бока которой грелось не одно поколение Адашевых. Но камин не был простой данью английской моде. Более всего на свете князь любил посидеть у открытого огня, почувствовать его живительное тепло. Эта страсть осталась у него с детства, когда вместе с деревенскими мальчишками отправлялся в ночное, делил с ними кусок ржаного хлеба с луком и солью.
Тогда ночная темнота уравнивала всех в правах, и звездное небо принадлежало всем, и речка, и заливные луга, и злющие комары, и костер тоже был один на всех... Во время долгих морских переходов, отстаивая бесконечные штормовые вахты, он часто вспоминал то благословенное время. И более всего ему не хватало этого жаркого, слегка чадящего пламени, подмигивающего синими огнями и согревающего душу и тело.
Вздохнув, князь разворошил кочергой угли. Осталась в прошлом его морская служба, приходится привыкать к жизни сухопутного помещика. И пора уже расстаться с флотскими привычками, заняться имением, найти себе наконец жену, сыновьям – хорошую мать и зажить подобно большинству верноподданных Его Императорского Величества, не утруждая себя государственными заботами и мировыми проблемами.
Подобные мысли все чаще и чаще стали посещать молодого князя, особенно в последнее время, когда его проекты переустройства русского флота встречались в штыки чиновниками из Адмиралтейств- совета и даже в военном ведомстве с некоторых пор на него стали смотреть косо и недоброжелательно.
Адашев встал и прошелся по кабинету. Как ни пытался он себя успокоить, но сегодняшняя встреча с морским министром Моллером основательно выбила его из колеи... Российский флот много лет находился в заброшенном состоянии.
Корабли долго держали в гаванях, они ветшали и гнили, а новые суда строили в постыдно малом количестве, да еще из сырого леса. Никому не было дела, что срок их службы исчислялся пятью-шестью годами. Шведы не дураки, покупают в России добротный лес, который и самим бы ох как пригодился! Сушат его, выдерживают по всем правилам, потому и бороздят их корабли моря и океаны по двадцать и более лет.
Сейчас, при Николае Павловиче, ситуация несколько изменилась. Уже в Наваринском сражении 1827 года русские корабли сыграли решающую роль в разгроме турецко-египетского флота объединенной русско-англо-французской эскадрой.
На днях героя Наваринской битвы Михаила Петровича Лазарева назначили главным командиром флота. Адашев видел его в бою, когда тот был еще в чине капитана первого ранга и командовал линейным кораблем «Азов». По общему признанию, корабль Лазарева был самым доблестным в сражении. Именно он уничтожил египетский флагман Мухтарем-бея и турецкий флагман Тахир-паши. За беспримерную отвагу и
