Около получаса гувернантка перебирала чертежи, вчитывалась в пояснительную записку, потом что-то сравнивала или подсчитывала, шевеля губами, отсутствующим взором смотрела в одной ей ведомую даль. За глухими синими шторами скрывались окна. Но даже через эту двойную защиту в комнату пробивался глухой ропот деревьев, досадующих на зимнюю стужу и ее непременного спутника – студеного ветра.
Кирилл Адашев вернулся в кресло около камина, посмотрел на мокрое пятно на ковре от шампанского, поднял с пола бокал. Князь мог бы в любой момент отнять у девушки бумаги и вернуться к неприятному разговору, который не чаял закончить, но, заметив такой интерес к своей работе, решил повременить. До утра еще пропасть времени, и он вполне успеет сообщить гувернантке свое решение.
Кирилл усмехнулся. Видел бы Павел, с кем и как он проводит эту ночь! Думает, наверное, что приятель нежится в объятиях Полины. Ан, нет! Сидит себе князь Адашев в старом кресле и позволяет чужой женщине рыться в его бумагах, причем делает это с удовольствием.
Какое-то время он умиротворенно наблюдал за мадемуазель, которая забыла, где находится, и зачем пришла в его кабинет.
Наконец Саша свернула чертежи в рулон и вернула на прежнее место. Заметив внимательный взгляд князя, она смущенно улыбнулась:
– Простите, что злоупотребляю вашим временем, не смогла удержаться... – Она кивком головы показала на чертежи. – Насколько я понимаю, это судно рассчитано на дальние морские переходы...
– Да, вы правы! – Князь подошел к столу – Я хочу использовать не только силу пара, но и силу ветра. – Он развернул один из чертежей. – Вы должны были заметить, что я хочу обойтись без водяных колес. Их роль выполнит гораздо меньший по размерам гребной винт. Но корабль станет маневреннее и даже в безветренную погоду мы сможем двигаться со скоростью чайного клипера, то есть до двадцати узлов в час...
– Вы собираетесь построить корабль для путешествий? – тихо спросила девушка.
– Да, – так же тихо ответил князь, – весной яхта будет заложена на стапелях верфи Берда в Санкт- Петербурге, и надеюсь через год отправиться в пробный переход сначала до Глазго, а потом дальше вдоль побережья Европы, Африки, побывать в Капштадте, потом Индийский океан, Тихий... Но давайте остановимся на этом. Я, как всякий моряк, склонен верить в приметы.
– Как я вам завидую! – Саша с грустью посмотрела на князя. – Я ведь и мечтать не смею о таком путешествии.
– А вы любите путешествовать?
– Чрезвычайно! – Она прошла к камину и вдруг опустилась перед ним на колени. – Мое самое любимое занятие смотреть на огонь и мечтать или вспоминать... Особенно хорошо это возле костра. Сидишь вот так, смотришь на огонь, а он потрескивает угольками, разбрасывает искры, синие огоньки пляшут, перемигиваются... За спиной непроглядная ночь, жуткие крики какой-то птицы, а перед тобой – пятачок света, тепла, надежды... – Девушка снизу посмотрела на стоявшего рядом князя. – Вы когда-нибудь ночевали у костра?
Адашев странно посмотрел на нее, молча отошел к столу и налил вина в бокалы. Потом вернулся с ними к камину, подал один из них Саше и тоже опустился на ковер.
– Так-то будет лучше! – он улыбнулся ей такой бесшабашной мальчишеской улыбкой, что она не выдержала и рассмеялась.
– Теперь я вижу, что вы бывалый путешественник, так ловко опустились на пол и к тому же не пролили ни единой капли.
– Ну, допустим, это не совсем так, каплю я все-таки пролил, – князь показал ей на маленькое пятнышко на жилете цвета корицы, выглядывающем из-под темно-коричневого сюртука. – Это говорит о том, что я давненько, с детства, не сидел у костра. К сожалению, я не учел, что ноги у меня стали немного длиннее и теперь я просто не знаю, что с ними делать. – Адашев смущенно кивнул на свои ноги, упершиеся в латунную подставку для дров.
– Согните их в коленях, – посоветовала ему Саша и последовала его примеру. – Смотрите, а ведь я не пролила вино. – Она с торжеством показала ему свой бокал.
– Что же мы до сих пор держим их в руках? – спохватился князь. – За что бы вы хотели выпить?
– За надежду, – тихо проговорила Саша. – В самые трудные минуты она всегда с нами и умирает вместе с человеком.
– Вы очень грустно это сказали! – Князь проследил, как девушка сделала несколько глотков и вдруг выплеснула оставшееся вино в огонь; жаркий всполох пробежался по углям, и она радостно вскрикнула.
– Что вы делаете? – удивился князь. – Вам не понравилось вино?
– У вас прекрасное вино! – Сняв очки, девушка искоса, с лукавой улыбкой взглянула на Адашева. – Просто я вспомнила древний языческий обычай. Так задабривали когда-то бога Огня и загадывали при этом желание. Если появляется подобный всполох, желание непременно сбудется.
Князь, помедлив секунду, вылил весь бокал в огонь. Огонь взметнулся вверх, огненным крылом вырвался наружу и чуть не опалил им лица. Князь схватил гувернантку за руку и потянул в сторону. От неожиданности она запуталась в юбке и уткнулась головой в его колени.
Смутившись, девушка села и, поправив растрепавшиеся волосы, пошутила:
– Надо же, какое искрометное у вас желание! Смотрите, не превратите бога Огня в запойного пьяницу.
Князь улыбнулся:
– А все-таки мое желание вперед вашего исполнится! Видели, как он благосклонно принял мою жертву, даже поцеловать пытался в знак благодарности.
– Из-за этого поцелуя я чуть нос себе не разбила! – Саша дотронулась до кончика носа и охнула.
Адашев двумя пальцами взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.
– Ничего с ним не случилось! – Следующие слова Саша уже не разобрала.
Горячие требовательные губы коснулись ее рта, жесткие пальцы обхватили затылок. Кирилл приник к ней с неистовством человека, ждавшим этого мгновения всю жизнь. Саша забыла обо всем на свете, будто жила последний день на земле. А ведь так оно и было – завтра она навсегда покинет имение и начнется ее жалкое существование. Так почему же не оставить на память эту крошечную частицу счастья, которого никогда не придется испытать...
Девушка почувствовала, как рассыпается узел, стягивавший ее волосы на затылке. Она не заметила, когда Кирилл опустил ее на ковер, настолько бережно и нежно он это проделал.
– Саша! Милая! – проговорил князь, задыхаясь, и девушка почувствовала, как его язык обрисовал контуры ее уха, слегка пощекотал его и принялся за исследование шеи, скользнул ниже, к груди...
Девушка в испуге подняла руку и обнаружила, что мелкие пуговички, которые она застегивала только с помощью Серафимы, расстегнуты все до единой, а мужские руки и губы путешествуют по ее обнаженной груди.
Вскрикнув, Саша оттолкнула Адашева, села и стала торопливо застегивать ворот. Волна темных волос закрывала ее лицо от князя, и он не заметил слез, скользнувших по щекам девушки, еще не остывшим от его поцелуев. Она вновь за крутила волосы в тугой узел, закрепила его шпильками и только тогда взглянула на Кирилла. Отвернувшись от нее, он угрюмо смотрел в огонь. А жилка на его виске, которую она заметила вначале их встречи, билась и трепетала, как и ее исстрадавшееся сердце.
– Князь! – Встав на колени, Саша дотронулась до его плеча. Не повернув головы, он накрыл ее ладонь своею и слегка сжал ее.
– Ради всех святых, простите меня! – Адашев приложил свободную руку к виску и c ожесточением потер его. – Хоть убейте, не пойму, что со мной произошло! Какое-то помутнение! Иначе это не назовешь! Но поверьте, я целовал вас искренне, как никого другого в своей жизни. Дано ли вам это понять, не знаю!
– Я понимаю вас! – прошептала Саша еле слышно.
Князь стремительно повернулся и тоже встал перед ней на колени. Положил ей руки на плечи! и привлек к себе:
