меня дела.
Из-под стола выползла блондинка с потрясающей фигурой.
— А как же я? — проворчала девица и лицо ее исказилось злобой. Потом она увидела Римо и злость прошла.
Римо часто производил на женщин подобный эффект. Ее оценивающий взгляд потеплел когда она разглядела стройную подтянутую фигуру с непомерно широкими запястьями, хорошо развитыми плечами, чисто выбритым лицом с высокими скулами, продолговатыми темными глазами и густой черной шевелюрой. Она улыбнулась.
— Вы часто здесь бываете? — спросила она.
— Только когда надо кого-то убить.
— Вы такой милый.
— Пошла вон! — закричал Бонелли.
Девица медленно выплыла из комнаты, давая Римо возможность разглядеть все достоинства своего зада.
— Что это за чепуха про «убить кого-то», — Бонелли сплюнул. — Что это за разговоры?
Римо пожал плечами.
— Это то, для чего я здесь оказался.
— Ах, так? — Быстрым движением Бонелли выхватил нож и вспорол им воздух. — Ах так?
— Ага, — сказал Римо, схватив нож за лезвие.
Он закрутил и подбросил его вверх. Нож продырявил в потолке аккуратную дырку. На голову и плечи Бонелли посыпалась штукатурка.
— Умник, — сказал Бонелли. — Эй, ты что собираешься делать?
— Хочу немного покатать тебя, — сказал Римо, пытаясь вложить в свои слова все гангстерские интонации, которые слышал в ночных сеансах по телевизору. Он поднял Бонелли за шиворот.
— Осторожней, ты. Это шелковый костюм! Испортишь костюм, я с тобой серьезно поговорю.
Римо вывернул карманы пиджака. Об пол звякнули два ножа и стилет.
— Ладно приятель, — взбесился Бонелли, — ты сам напросился! Коротышка, Коротышка!
— Коротышка? — Римо прикинул, что Бонелли весил самое большее фунтов сто. И ростом был едва около пяти футов. — Я — коротышка? А сам-то ты кто?
Бонелли усмехнулся. Он ткнул пальцем в окно.
— Вот Коротышка!
Оконце заполняла физиономия с поросячьими глазками и настолько переломанным носом, что он походил на кусок оконной замазки, по которой проехала гусеница танка. Затем в окне появились два массивных плеча. Стекло разлетелось градом осколков. В углах окна появились трещины и поползли по стене с оглушительным грохотом. Потом стена поддалась и в комнату влетел Коротышка.
— Звали, Босс?
— Да, займись-ка этим умником.
Коротышка надвинулся на Римо.
— Этим?
— А кем же еще? — заорал Бонелли. — В этой комнате только ты, я и он. Ты что решил выкинуть вон меня?
Лицо Коротышки изобразило смирение.
— О, нет, босс. Вы же босс. Как я могу так с вами поступить!
— Тогда, может, ты думаешь о себе?
Коротышка задумался. Его брови сосредоточенно задвигались. Затем морщины раздумий на лбу разгладились и он просиял счастливой улыбкой.
— Я понял. Это шутка, да, босс? Выставить вон меня самого! Правда смешно, босс! Ха-ха-ха.
— Заткнись!
— О'кей, босс.
— Итак, кто же должен выйти вон, Коротышка? — примирительно спросил Бонелли.
Коротышка оглядел комнату и начал загибать пальцы:
— Так, есть вы, но вы босс. Есть я ха-ха-ха, это было смешно, босс!
— Кто еще, тупица?
Коротышка стал поворачиваться в стороны, пока взгляд его не наткнулся на Римо.
— Остается он, — убежденно произнес Коротышка. Он поднял руку, похожую больше на дубовую ветвь, и вытянул ее вперед.
— Правильно, — сказал Бонелли.
— Не правильно, — сказал Римо. И двумя пальцами отклонил удар. Рука Коротышки в результате ударила в центр его собственного лица отчего многострадальный нос вынужден был исчезнуть окончательно. Коротышка с глухим звуком упал ничком вперед. — С этим все, — сказал Римо, вновь поднимая Бонелли, на этот раз за ремень, и пронес его через пролом в стене, раскачивая из стороны в сторону.
— Ремень, мой ремень! — причитал Бонелли. — Это же Пьер Карден!
Римо полез вверх по отвесной стене склада. Бонелли взглянул вниз и завопил:
— Проклятое дерьмо, куда ты меня тащишь?
— Наверх.
Римо методично взбирался по стене здания. Ноги отыскивали грани кирпичей, свободная рука задавала направление.
— Пусть небеса проклянут тебя, — рыдал Джузеппе Бонелли, — пусть твоя жизнь будет полна лишений и страданий. Пусть твои дети и дети твоих детей...
— Эй, ты там заткнешься? Я готовлюсь убить кое-кого, а ты меня отвлекаешь.
— Пусть твои внуки будут покрыты нарывами! Пусть твоя жена заболеет проказой!
— Слушай, если ты не перестанешь раздражать меня, я предпочту оставить тебя здесь, — сказал Римо.
— Это идея. Пусть твой дядя подавится куриной косточкой!
— Минуточку, — сказал Римо останавливаясь. — Это уже слишком. Не трогай чужого дядю.
Он подбросил Бонелли вверх. Бонелли оглушительно завопил, его голос по мере удаления от земли звучал все тише.
— Берешь свои слова обратно? — спросил Римо.
— Беру! — завыл Бонелли.
— Какие?
— Все. Абсолютно все! — Он на минуту остановился в воздухе, затем заорал вновь: — Помогите!
— Заткнешься ты или нет?
— Да-да, навсегда. Молчу.
— Дашь ты мне сосредоточиться?
— Делайте все, что вам угодно. Только поймайте меня!
Когда он достиг уровня глаз Римо, тот потянулся и поймал Бонелли за ремень. Глотая воздух и размахивая руками как утопающий, Бонелли заскулил, потом открыл глаза и обнаружил, что все еще жив.
— Умник...
— Но-но, — предупредил Римо.
Бонелли замолчал.
Остаток пути высотой в шесть этажей был мирным. Римо насвистывал древнюю корейскую мелодию, которую слышал от Чиуна. Мелодия была запоминающаяся и очень милая, а то, что она звучала в холодном зимнем воздухе, делало ее еще более красивой. Аккомпанементом звучало пение птиц. Римо почти забыл о нарко-короле, болтавшемся в его правой руке.
Иногда Римо почти нравилось то, что он делал. Он думал, что это совратило его. Наемные убийцы не были по-настоящему счастливыми людьми, и Римо предполагал, что не счастливее большинства людей,
