фонограмме появилась лакуна длительностью около 12 с половиной минут.
Следующая пауза (то бишь разрушение молекулярной структуры кристалла) появляется, когда Логовенко объяснял причину массовой гибели китообразных — едва ли не самого интригующего из биосферных катаклизмов, привлекавшего самое пристальное внимание «второй Комиссии» вообще и отделов ЧП в частности.
Буквально через полторы минуты Комов поинтересовался, владеют ли метагомы телепатией. Лакуна прервала вопрос Комова и продолжалась почти 10 минут, полностью поглотив ответ Логовенко.
Затем Логовенко многословно излагал философские воззрения своего вида, говорил о психологии метагомов. Завязался диспут. Комов сорвался и потребовал, чтобы метагомы прервали контакты с человечеством, поскольку представляют угрозу для последнего. Эти участки фонограммы прекрасно сохранились.
Но вот Горбовский задал вопрос о приоритетах и задачах метагомов. «Никаких секретов», — сказал Логовенко и, видимо, начал отвечать. Однако, на кристалле эта часть беседы отсутствует. Кто-то старательно стер запись всех слов, произнесенных на протяжении получаса.
— Вывод кажется ясным, — подытожил Клавдий. — Из фонограммы тщательно вымараны все места, где говорится о конкретных свойствах метагомов. Нам оставили только общие слова.
— Согласен, — сказал Максим. — И поневоле мы вынуждены задуматься над очередным проклятым вопросом. Итак — cui prodest?
— Сам третий день день ломаю голову, кому это могло быть выгодно, — сквозь зубы признался Клавдий. — Шеф, у меня даже возникло опасение, что пресловутые лакуны созданы вовсе не Логовенкой, а кем-то другим. Поскольку Комов и Горбовский отпадают — следовательно, кто-то посторонний и очень могущественный не только следил за беседой, но вдобавок воздействовал на участников встречи и записывающую аппаратуру.
— Кто же?
— Простейший ответ — опергруппа управления 'Т'.
— Отпадает, — с сожалением сказал Максим. — Они не имеют такой техники. Этого не смогла бы сделать даже служба 'Ф'.
— Кого же мы знаем настолько могущественного, чтобы вмешаться в разговор с люденами?
— Боюсь, это могли быть только Странники. Или Рейнджеры.
Худоев слишком давно работал в Конторе, а потому морально был готов принять такую версию. После очень короткого раздумья он согласился, что здесь поработала одна из ВСЦ, она же — ИВУ. Больше некому. Элементарная логика, основанная на принципе исключения невозможного, приводила к однозначному выводу: если технология земного уровня не способна стереть запись на кристалле и в памяти — следовательно, это сделал представитель цивилизации более высокого класса. Иными словами — Резидент.
— У вас есть соображения, для чего Резиденту понадобилось портить фонограмму? — спросил Клавдий.
— Соображения имеются, но нуждаются в проверке.
— А если побеседовать об этом с Логовенко?
— Он уклоняется от общения, — сообщил начальник отдела. — Я не стал настаивать. Если метагом не хочет говорить — все равно ничего из него не вытянем. Больше толку будет, если связаться с коллегами… Если нас пожелают выслушать.
Клавдий склонил голову, соглашаясь с этим выводом. После смерти Экселенца и отставки Этернала президентом «второй Комиссии» неожиданно назначили Бутона, не слишком толкового функционера из Корпуса Следопытов. Поскольку ясно было, что Бутон станет информировать о любой мелочи прежних коллег по КОМКОНу-1, Тайная коллегия до предела ограничила контакты со службой 'К'. По существу Контрпроникновение оказалось вне структуры Вышестоящей Организации.
Испытующе поглядывая на шефа, Клавдий проговорил:
— До последнего момента я был уверен, что участвую в охоте на агентуру Странников. Так же считали остальные, включая Тойво. И вдруг выясняется, что вам давно известно…
— Не так уж давно, — возразил Максим. — Меньше двух месяцев.
— Допустим…— Клавдий шевельнул рукой, словно отметал уточнение, как несущественное. — Но как вы догадались? Имевшейся информации было совершенно недостаточно для подобного вывода.
— Я не догадался об этом, — признался Максим. — Мне сообщили разгадку открытым текстом.
17. Саракш. 2 апреля 99 года.
В подпространстве разразился шторм средней интенсивности. Прокол континуума сопровождался широким спектром банальных спецэффектов вроде асинхронной вибрации корпуса, пульсирующего резонанса транс-метрики, гравитационных флуктуаций, а также неизбежных в подобном случае менто- наплывов. Люди, будучи от природы существами грубыми и бесчувственными, переносили эти мелкие неприятности с юмором, но вот голованы, с их гипертрофированной экстрасенсорикой, были в шоке.
— Их предупреждали, — меланхолически прокомментировал Белоусов. — Нет, как же, они — высшая раса Вселенной, а потому лучше нас знают, что делать и когда лететь. Пусть теперь сами на себя жалуются.
— По большому счету, не могу не присоединиться и полностью разделяю, — чистосердечно сознался Максим. — Но и согласиться не просто. Страдают же, идиоты.
— Жалость первооткрывателя к неразумному субъекту открытия, — проворчал прогрессор. — Что предлагаешь?
— Справься, когда посадка. Почувствуют под когтями твердую почву — сразу полегчает.
— Посадка, братишка, будет нескоро…
Витяня Белоусов, старший сопровождающий от КОМКОНа-1, поведал неутешительную историю. Последнее десятилетие на Саракше прошло без больших войн, по каковой причине главные державы вложили немалые средства в совершенствование стратегических комплексов, и теперь вокруг планеты возникло сплошное поле обнаружения. Орбитальную станцию пришлось демонтировать, передислоцировав главную базу на естественный спутник Саракша, а посадочные модули навещали планету лишь после сложных процедур подавления наземных узлов противокосмической обороны. Тем не менее, аборигенам иной раз удавалось обнаружить корабли людей визуально, что породило массу легенд о «летучих яйцах». Поскольку астроцентрическая концепция так и не стала общепринятым учением, обыватели цивилизованных стран были убеждены, что «яйца» гнездятся где-то в окрестностях Мирового Светильника.
Для их «призрака-14» эти подробности сулили долгое и нудное маневрирование вне сферы локационного поля. Потом будет посадка на обратной стороне местной луны, и лишь по истечении положенного срока, когда над Лесом опустится ночь, малые планетолеты доставят беженцев в родные джунгли.
— Говоря по-простому, перепады ускорений продлятся еще часа два, — резюмировал Максим. — Такими темпами мы вместо пассажиров доставим «груз двести». Причем хорошо остывший. Пошли.
На каждого человека приходилось в среднем по шесть с четвертью голованов, так что пришлось попотеть в самом прямом смысле. Максим заходил в каюту, где выли, катались по полу и царапали когтями неподдающийся пластик ополоумевшие от непривычных нагрузок киноиды. Опрокинув на спину первого попавшегося пассажира спецрейса, он, придерживая руками за уши и придавив коленом брюхо, налаживал психоконтакт. Тем временем напарник отшвыривал других голованов, которые, невзирая на сильнейшее недомогание, пытались защитить собрата от посягательств землянина. Следующего голована врачевал уже напарник, а Максим прикрывал ему спину и заодно пытался немного перевести дух.
Впрочем, после исцеления третьего или четвертого обитателя каюты киноиды смекнули, что люди вовсе не желают им зла. Точно по приказу вожака, голованы внезапно прекратили бесноваться и лишь
