тихонько поскуливали, ожидая своей очереди.
— Вроде бы всех подремонтировали, — сказал наконец Максим. — Полежу часок.
У себя в каюте он вытянулся на койке, заблокировав нервные узлы, рассылающие сигналы усталости и боли. Железы секреции послушно заработали, впрыскивая в кровь ударные дозы гормонального коктейля. Организм стремительно восстанавливался, возвращаясь к нормальному режиму. Жировые клетки растворялись, насыщая органы энергией. Обломки разрушенных молекул соединялись в иных сочетаниях, превращаясь в вещества, остро необходимые изрядно вымотанному телу.
В разгар этого физиологического развлечения дверная мембрана разорвалась на короткий миг, впустив голована. Судя по ширине грудной клетки, равно как по высоте холки и редкой проседи, киноид был матерым самцом. В смысле, мужиком. Наверняка повелевал огромным гаремом и обзавелся многочисленным потомством, но года через два кто-нибудь из первенцев, оттаскав папашу на поединке, отберет самых сочных молоденьких жен. И останутся старику лишь одряхлевшие бабки, да почетное право подавать мудрый совет в трудную минуту.
— Это случится не так скоро, как ты думаешь, — оскалился голован и сел на задние лапы. — Меня зовут Крруч-Дрит-Шшом.
— Приветствую тебя, Крруч, — сказал Максим, торопливо натягивая шлем, экранирующий менто- импульсы. — Раз ты видишь мои мысли — полагаю, знаешь и мое имя.
— Знаю, — подтвердил Крруч-Дрит. — Почему вы это сделали?
Кажется, голован был настроен на серьезный разговор. Будь это формальное выражение благодарности за оказанную помощь, он бы говорил высокопарно и цветисто, как то: «Народ голованов милостиво принимает бесполезные знаки заботы и готов простить неразумный народ Земли за грубое нарушение покоя нашего и вторжение без спроса в жилища наши…»
Максим шевельнул плечами, разминая затекшие связки. Откликнувшись на его движение, койка предупредительно трансформировалась в кресло. Человек нажал кнопку, послав сигнал тому, кто ждал его команды в соседней каюте. Можно было начинать, но Максим тянул время — следовало правильно выбрать тональность, чтобы собеседник не замкнулся вдруг на полуслове.
— Вам было плохо — мы помогли, — сказал он наконец. — Разве вы не поступили бы также?
Разумеется, они оба прекрасно знали, что голованы ни разу не приходили на помощь терпящим бедствие людям. Может быть не нападали без особых причин, однако никогда не помогали, если им не светила прямая выгода. Земляне слишком избаловали киноидов своим альтруизмом, потакая капризам четвероногих сапиенсов, но не было известно ни единого случая, чтобы голованы ответили бескорыстием или хотя бы благодарностью. Радиация подарила им интеллект, но молодая раса не успела подняться до этических высот и полагала Вселенную in corpore своим должником. Кажется, голованы попросту презирали всех братьев по разуму…
Крруч не ответил, отвернул голову. Потом пролаял:
— Мы причинили вам неудобство, но вы помогли нам. Мы запомним.
«Он слишком долго прожил на Земле, — понял человек. — Вне больших стай они становятся восприимчивыми к другим порядкам. Пройдет время, и голованы научатся быть разумными».
— Я сожалею, что остальные голованы думают иначе, — сказал он.
— Мы и вы — разные, — сказал голован. — Мы храним память о прошлом, вы — думаете о будущем. Мы этого не умеем. Нас мало, и мы должны заботиться о себе. Вас — много, и вы помогаете другим. Нам это непонятно. Вы — чужие.
— Поэтому голованы выгоняли землян из своих лесов?
— Поэтому тоже.
Встав, Крруч направился к выходу.
— Почему вы решили уйти с Земли? — спросил Максим у его загривка.
— Нам больше нет места на ваших мирах, — сказал голован и вышел из каюты.
Не снимая каску, Максим соединился с соседней каютой. Человек, ни разу не выходивший к голованам, сообщил:
— Когда вы надели шлем, он почувствовал прерывание телепатического контакта и забеспокоился. Однако беседу прерывать не стал — очень уж хотел выговориться на прощание. Необходимость разрыва с людьми его угнетает. Но потом вы спугнули его.
— Вопросом об изгнании землян?
— Нет. Вопросом о бегстве голованов. В его сознании возник устойчивый образ чего-то ужасного. Это появилось на Земле совсем недавно и превосходит голованов по каким-то способностям, которые они привыкли считать областью, где они сильнее всех. Я не смог разобрать остального — он закрыл свой разум.
На станции, укрытой среди лунных скал, поддерживалась земная сила тяжести. Голованы быстро оклемались, и снова начались идиотские выходки. Самцы молча корчили свирепые рожи и демонстрировали клыки, щенки истошно визжали, а самки истерично требовали безотлагательно переправить их на родной Саракш, где ждут не дождутся истосковавшиеся сородичи. Если же низкие коварные двуногие отказываются немедленно отослать голованов на планету и намерены держать цвет высшей расы в заточении, то голованы оставляют за собой право перегрызть все провода на этой станции и вообще устроить людям веселую жизнь.
«Первая Комиссия» в таких случаях обычно уступала и напрягала усилия в отчаянном рвении задобрить младшеньких братишек по разуму. Только на этот раз зарвавшимся четвероногим не повезло: станцией командовал Кобольд Хайлендер (он же Эльф) из службы 'П', а с этими ребятами подобные фокусы не проходили.
— Счастливого пути, — любезно сказал начальник базы. — Вот вы, а вот — ваша планета в небе светит. Отправляйтесь хоть пешком, хоть вплавь. Можем подтолкнуть пинком под хвост.
Визги, писки, вой, угрозы и демонстрация клыков моментально прекратились. Скоропостижно присмиревшие голованы чинно разошлись по предоставленным в их распоряжение боксам.
— Вот так и надо было с самого начала, — назидательно резюмировал Эльф. — Не цацкаться, унижаясь перед обнаглевшей мразью, а решительно поставить на место. Эти полудикие уважают только силу и совершенно не понимают доброго отношения. Принимают за слабость и норовят сесть на загривок.
Потом они хорошо посидели в апартаментах Кобольда, обмениваясь новостями и соображениями. Максим подтвердил, что никто голованов с Земли не выдворял, хотя давно следовало. Сами запросились восвояси без объяснения причин.
— Чудеса, — сказал Эльф. — Вроде все радости жизни имели на Земле… Впрочем, без объяснения причин — вовсе не значит, что причин не имеется.
— А почему, как ты думаешь, все транспорты с голованами сопровождают опергруппы Конторы? — поинтересовался Максим. — Хотим хотя бы под занавес понять, что их с места сорвало.
— Получается?
— Сложно сказать. Я работал по классической схеме «подслушки»: спрятал на корабле сильнейшего ридера…
Максим рассказал о результатах телепатического сканирования и внезапно объявившейся на Земле угрозе для голованов. Эльф озадаченно покачал головой.
— Есть соображения? — спросил начальник базы.
— Я вот думаю, не Резидент ли Странников напугал наших четвероногих нахалов. Хотя, с другой стороны, Резидент должен работать на Земле достаточно давно, а тут речь шла о совершенно новом факторе.
— Странников они навряд ли испугались бы, — решительно изрек Хайлендер. — Голову даю на отсечение — на Саракше тоже работают агенты Странников, но голованы их не боятся.
— Точные данные? — вскинулся Максим.
— Насколько вообще можно точно утверждать что-либо на этой идиотской планете. Да еще при наших дважды идиотских методах работы!
Он с возмущением напомнил события двухлетней давности, когда голованы принялись откровенно выживать работавших с ними людей. При этом киноиды открыто пригрозили: не уйдете добром — наведем
