ванну.
Запершись в ванной, я едва успела погрузиться в теплую воду с душистой пеной, как зазвонил телефон. Вдруг случилось невозможное и звонят мне? Торопясь выскочить, я поскользнулась и пребольно подвернула лодыжку.
— Приветик! Как дела? — услышала я кокетливый голос Эммы из гостиной.
Проклятие, не могла я сразу сообразить, что звонят ей! Волоча ногу словно подстреленная птица, я уже вернулась в ванную, когда услышала оклик Эммы:
— Эли, тебя мужчина просит!
С колотящимся сердцем я рванулась к телефону. Все-таки Джереми сумел узнать мой номер! Ну да, должно быть, догадался заглянуть в справочник.
— Алло! — выкрикнула я, запыхавшись.
— Привет, дочурка, — услышала я голос папы. Звучал он несколько удивленно. — Мама попросила меня позвонить тебе. Ты не забыла, что сегодня воскресенье и мы ждем тебя к обеду?
— Что? — возмутилась я. — Разве я обещала прийти? — Конечно, я прекрасно помнила, что обещала, но настроение было настолько гнусным, что мне хотелось повредничать.
— Разумеется, обещала, — сказал папа. — Так по крайней мере твоя мать говорит, а она, сама знаешь, никогда не ошибается. Кстати, и бабушка приедет. Хочешь, я за тобой заеду после того, как привезу ее? Тогда у тебя будет лишний час, чтобы собраться.
Сердце мое оборвалось. День, который начинался столь многообещающе, был безнадежно загублен. Воскресный обед с бабусей! Только этого мне не хватало.
— Хорошо, папа, через час я буду готова, — покорно сказала я.
Ладно, так хоть мне не придется весь день торчать дома и тупо пялиться на телефон в ожидании, пока он зазвонит. Однако к тому времени, когда я закончила разговор с папой, Эмма уже забралась в
— Я думала, ты будешь полчаса трепаться, и не хотела, чтобы вода остыла, — сказала она поливая волосы моим кондиционером. — Надеюсь, Эли, ты не против? Между прочим, Эшли меня в ресторан пригласил. Он сегодня не работает.
Вот так всегда. Поразительно, насколько призрачная граница отделяет порой понятие закадычной подруги от люто ненавидимой соперницы.
— А у меня сегодня праздничный обед с бабушкой, — горестно поведала я.
— Ничего, держи хвост морковкой, — попыталась подбодрить меня Эмма. — Еще чуть-чуть потерпи, и она упомянет тебя в завещании.
— Слабое утешение, — со вздохом сказала я. — Насколько мне известно, все свое состояние она завещала нашей семейной псине Бандиту.
Глава 18
Бандит чинно восседал на переднем сиденье отцовской машины. Пушистик, разглядев его из окна моей спальни, выразил свое негодование громким мяуканьем. На заднем же сиденье расположилась бабушка, натянувшая на себя очередное безумное одеяние в стиле Барбары Картленд.
— Не смогла устоять перед этой прелестью, — прошамкала бабушка, любовно оглаживая расшитый бисером корсаж. — Розовое мне очень к лицу! И я спросила себя: а в чем дело? Дурацкий пастушок, которого подарил мне твой отец, давно меня бесил. Я его загнала, а на вырученные средства приобрела себе это чудо!
— Какой еще пастушок? — шепотом спросила я оша.
— Старинная статуэтка, — печально ответил он. — Уникальное произведение искусства. Мейсенский фарфор.
— А на оставшиеся деньги, — продолжила бабушка, — я еще подарок любимому ребеночку купила.
«Это кому, интересно? — подумала я. — Джейн, Джо или мне?» Увы, оказалось, что вредная старушенция имела в виду Бандита.
— Он очень подходит к его шерсти, не так ли? — спросила меня бабуся.
Бандит позволил мне полюбоваться новым ошейником, а в награду лизнул меня в щеку, уничтожив половину слоя безумно дорогой тональной пудры.
На серебряном медальоне выгравировали его имя. А серебро было от Тиффани. Я быстро подсчитала, что ошейник чертовой дворняги стоил, должно быть, больше моего обручального кольца.
— Да, бабушка, очень красиво, — сказала я с мученической улыбкой. — И очень ему идет. — А сама подумала, что папа, наверное, уже вынашивал замысел заложить драгоценный ошейник, как только бабушка вернется в дом для престарелых. Всегда ведь можно сказать, что во время прогулки ошейник незаметно соскользнул с маленькой головки Бандита.
Воскресный обед изначально был обречен стать для меня пыткой. По мере продолжения бабушкиных дифирамбов новому платью и ошейнику мамина натянутая улыбка все больше превращалась в гримасу плохо сдерживаемого бешенства. Джо дулась на предков, отказавших ссудить ей деньги на покупку нового мопеда. Джейн пребывала в паническом ужасе из-за надвигающихся экзаменов.
Только Бандит оставался беззаботен и весел. Примостившись у бабушкиных ног, он время от времени высовывал из-под стола нос и взирал на нас с укоризной. Мол, голодает животное, а на него — ноль внимания. Хотя бабушка то и дело угощала его самыми лакомыми кусочками. Из ее рук Бандит готов был слопать все, что угодно, даже брюссельскую капусту. Подхалим несчастный!
— Бабушка, — вдруг как бы ненароком ввернула Джо, — не одолжишь мне немного деньжат на мопед?
— А? Что ты говоришь, деточка?
В нужные минуты наша бабушка становилась туга на ухо. Я уже давно раскусила ее игру. Сейчас старая тетеря добивалась, чтобы Джо повторила свою просьбу. Она прекрасно понимала, что это выведет нашу маму из себя.
— Я попросила у тебя денег на мопед, бабушка, — покорно повторила Джо.
— Что ты несешь, Джо?! — взвилась мама. — Ты прекрасно знаешь, как относятся к мопедам твои родители.
— А я, между прочим, не у вас прошу! — запальчиво воскликнула Джо. — Я к своей бабушке обращаюсь.
— Нечего приставать к бабушке. У нее лишних денег нет, сама знаешь. Она на одну пенсию живет.
— Что? — вступила в перепалку бабушка. — Ты о ком говоришь? Я, может, и старая перечница, но порох в пороховницах еще остался. И у меня есть куча ненужного барахла, за которое можно выручить приличные деньжата. Какой мопед тебе хочется, детка?
Джо торжествующе улыбнулась:
— Маленький, бабушка. Для начала. Мне всего пятисот фунтов недостает.
— Это нечестно! — вмешалась Джейн. — Мне тоже нужны были пятьсот фунтов, чтобы экзамены пересдать, но только я ни у кого допроситься не могла!
— Хватит вам о деньгах болтать, — отважно бросился в бой папа. — Сегодня воскресенье. Святой день. И разговоры о презренном металле сегодня неуместны.
— О чем это он? — громко осведомилась бабушка у нашей мамы. — Святой день? Он что, фанатик? Я всегда тебе говорила, что нужно было за другого замуж выходить. Как его звали, запамятовала…
Мама покраснела, а на виске папы вздулась и начала пульсировать жилка.
— Марвин Шиншенкер, — с готовностью напомнила Джо. — Он в Америке живет.
— Точно, в Америке, — обрадовалась бабушка. — Я всегда чувствовала, что он далеко пойдет. И ты бы тогда не торчала в этой дыре. А мне не пришлось бы беспокоиться, где достать денег для своей внученьки.
