десятью часами утра и часом пополудни, и ежедневно можно было видеть целый поезд телег, фургонов и вагонов, полных мертвых драконов на той улице, где находился Государственный совет. Мальчики привозили тачки, полные дохлых драконов, и дети по пути из утренних классов заходили в канцелярии, чтобы оставить горсточку-другую драконов, принесенных в ранцах или носовых платках. И все же казалось, что число этих тварей нисколько не уменьшалось.
Тогда полиция воздвигла высокие башни из парусины, натянутой на деревянные рамы и обмазанной патентованным клеем. Когда драконы натыкались на эти башни, они прилипали к ним, как прилипают мухи и осы к липким бумагам, развешанным на кухне. После того как башни покрывались драконами, полицейский инспектор поджигал их, и они сгорали дотла вместе с налипшими на них животными.
И все-таки число драконов, по-видимому, увеличивалось изо дня в день. Магазины были полны всякой отравы для драконов, антидраконового мыла и непроницаемых для драконов оконных занавесок. Словом, все, что только можно было сделать, делалось. А число драконов все же продолжало возрастать.
Было очень нелегко определить, чем можно отравить дракона; дело в том, что они употребляли самую разнообразную пищу. Самый крупный вид ел слонов, пока можно было их достать, а затем перешел к лошадям и коровам. Другой вид не ел ничего, кроме ландышей, а третий питался исключительно министрами, пока их можно было раздобыть, а затем с аппетитом пожирал мальчиков в формах учебных заведений. Были и такие, которые предпочитали кирпичи, и трое из драконов этого размера в один день съели две трети огромной богадельни.
Но размер, которого Эффи боялась больше всего, был равен длине вашей столовой. Еще бы не бояться его! Ведь эти драконы поедали маленьких девочек и мальчиков.
Вначале Эффи и ее брат были очень довольны переменой в своем образе жизни. Было так весело бодрствовать всю ночь и играть в саду, освещенном электрическими фонарями. И звучало так странно, когда мама говорила, укладывая их спать:
— Доброй ночи, дорогие мои, спите крепко весь день и не вставайте слишком рано. Вы должны спать, пока не стемнеет совершенно. Ведь вам бы не хотелось, чтобы противные драконы поймали вас?
Но через некоторое время им все это очень надоело: они хотели видеть цветы и деревья, растущие в полях, видеть солнечный свет на дворе, а не через стеклянные окна и патентованные занавески, непроницаемые для драконов. Им хотелось также поиграть в траве, чего им не позволяли делать в освещенном электричеством саду из опасения ночной росы. И хотение это достигло такой крайности, что они принялись измышлять какую-нибудь причину, по которой они должны бы выйти на сверкающий, но опасный дневной свет. Они только не хотели ослушаться своей матери.
Но в одно прекрасное утро мать была очень занята приготовлением какой-то новой отравы для драконов, которую хотела положить в погреб, а отец перевязывал руку чистильщика сапог, которого оцарапал один из тех драконов, которые любили лакомиться премьер-министрами, когда их можно было добыть, и никто и не подумал повторить детям:
— Не выходите, пока не стемнеет совершенно!
— Пойдем теперь, — предложил Гарри, — это не будет непослушанием с нашей стороны. И я знаю в точности, что нам следует сделать, только не знаю, как за это приняться.
— Что же нам следует сделать? — спросила Эффи.
— Как что? Надо разбудить Георгия Победоносца, — ответил Гарри. — Он ведь был единственным во всей стране, кто сумел справиться с драконом, люди из волшебных сказок не идут в счет. Думаешь, Георгий Победоносец вымысел? Вот и нет! Он только спит и ждет, чтобы его разбудили. Только никто теперь не верит в него. Я слышал, как папа это говорил.
— Мы с тобой верим, — сказала Эффи.
— Конечно, верим. И понимаешь, Эффи, именно поэтому-то мы и могли бы его разбудить. Ведь нельзя разбудить кого-нибудь, в чье существование не веришь, не правда ли?
Эффи согласилась с этим, но где могли они найти Георгия Победоносца?
— Нам надо пойти посмотреть, — смело заявил Гарри. — Ты наденешь непроницаемое для драконов платье, сделанное из той же материи, из которой теперь шьют занавески. А я вымажусь весь лучшей отравой для драконов и… — Эффи забила в ладоши, принялась скакать от радости и закричала:
— Ах, Гарри! Я знаю, где мы можем найти Георгия Победоносца! В церкви Святого Георгия, конечно.
— Гм! — пробурчал Гарри, жалевший, что эта мысль не пришла ему в голову первому, — ты иногда не так уж глупа для девочки.
Итак, на следующий день, вскоре после завтрака, на заре, перед тем, как лучи солнечного заката возвестили наступление ночи, когда все будут на ногах и за работой, двое детей встали с постелей. Эффи завернулась в шаль из непроницаемой для драконов кисеи: у нее не хватило времени сшить себе платье, а Гарри весь страшно измазался новейшей отравой для драконов. Изобретатель гарантировал ее безвредность для детей и калек, и поэтому Гарри чувствовал себя в полной безопасности.
Затем они взялись за руки и пошли к церкви Святого Георгия. Как вам известно, церквей Святого Георгия несколько, но, к счастью, дети на перекрестке свернули на дорогу, ведущую к настоящей, и пошли под ярким солнечным светом, чувствуя себя очень отважными и находчивыми…
На улицах не было никого, кроме драконов. Город просто кишел ими. К счастью, ни один из драконов не был именно тех размеров, которые поедают мальчиков и девочек, иначе наша история здесь и окончилась бы. Драконы бродили по тротуарам, драконы сидели на дороге, драконы грелись у парадных входов общественных зданий, драконы чистили крылья на крышах, под жарким летним солнцем. Город весь казался зеленым от них. Даже когда дети вышли из города и пошли по дороге, они заметили, что поля кажутся зеленей обыкновенного от покрытых чешуей лап и хвостов, некоторые, из менее крупных видов, сделали себе асбестовые гнезда в цветущих изгородях из боярышника.
Эффи крепко-крепко уцепилась за руку брата, а когда внезапно толстый дракон задел ее ухо, она громко вскрикнула, и целая стая зеленых драконов поднялась при этом звуке с поля и взвилась к небу. Дети могли ясно расслышать стук их крыльев во время полета.
— Ах, мне хочется домой, — ныла Эффи.
— Не будь дурочкой, — уговаривал ее Гарри. — Неужели ты забыла о семи витязях и обо всех принцах? Люди, желающие стать освободителями своей родины, никогда не визжат и не просятся домой.
— А разве мы, — подняла глаза на брата Эффи, — разве мы освободители?
— Увидишь, — сказал Гарри, и они двинулись дальше.
Дойдя до искомой церкви, они нашли дверь открытой, но Святого Георгия там не было; поэтому они обошли кладбище, где и нашли вскоре большой каменный склеп Святого Георгия, украшенный снаружи его фигурой, высеченной из мрамора и одетой в латы и шлем, со сложенными на груди руками.
— Как бы нам умудриться разбудить его? — спрашивали они друг у друга. Гарри заговорил со скульптурой, но не получил никакого ответа. Он позвал громче, но Святой Георгий, по-видимому, не слышал. Затем Гарри настолько осмелился, что попытался разбудить великого победителя дракона, встряхнув его за мраморные плечи. Но Святой Георгий не обращал на эти усилия ни малейшего внимания.
Тогда Эффи принялась плакать. Она обняла Святого Георгия за шею, насколько мрамор позволил ей это сделать, поцеловала мраморное лицо и взмолилась:
— Ах, дорогой, добрый, милый, Святой Георгий, пожалуйста, проснись и помоги нам!
Тут Святой Георгий медленно раскрыл глаза, потянулся и спросил:
— Что случилось, деточка?
Дети рассказали ему все. Он повернулся на своей мраморной плите и облокотился на один локоть, чтобы лучше расслышать их. Но услышав, что драконов так много, он покачал головой.
— Ничего не выйдет, — вздохнул он, — их слишком много для бедного старого Георгия. Вам следовало разбудить меня раньше. Я всегда любил равный бой. «Один человек против одного дракона» был мой девиз.
