последний только наполовину из опасения перебить окна в домах, — и вскоре уже не было видно ни одного шевелящегося дракона.
Тут дети поняли, что они действительно спасители своей родины.
— Нам поставят памятник, — сказал Гарри, — такой уж высокий памятник, как адмиралу Нельсону! Все драконы подохли.
— Надеюсь, что и тот, который караулил нас там, снаружи! — сказала Эффи. — Относительно же памятника, Гарри, я не так уж уверена, что мы его получим. Что теперь сделают с этой кучей мертвых драконов? Понадобилось бы много-много лет, чтобы их всех похоронить, а сжечь их теперь, когда они такие мокрые, совершенно невозможно. Хоть бы дождь смыл их всех в море!
Но этого не случилось, и дети начали чувствовать, что на поверку они вовсе не были так уж умны.
— Хотелось бы мне знать, к чему здесь эта старая штука? — спросил Гарри. Он отыскал какой-то старый заржавленный кран, вид которого показывал, что его не употребляли уже в течение нескольких столетий. Его фарфоровая пластинка с надписью была сплошь покрыта грязью и паутиной.
Когда Эффи протерла его кончиком своего платья — странным образом оба они вышли из дома без носовых платков — она увидела, что надпись гласит: «Отбросы».
— Давай отвернем его, — предложила она, — может быть, драконы туда провалятся.
Кран шел очень туго, ведь его так долго не употребляли, но вместе они кое-как повернули его и затем бросились к зеркалу, чтобы посмотреть, что произойдет.
На самой средине карты Англии уже открылась большая круглая дыра, края карты приподнялись, и дождевые потоки побежали к этой дыре.
— Ура! Ура! — закричала Эффи.
Торопливо вернулась она к кранам и отвернула все, которые только обещали какую-либо влагу: «Дождливо», «Переменчиво», «Хорошая погода для прорастания хлеба» и даже «Южный» и «Юго- западный» ветры, потому что она слышала, как отец как-то говорил, что эти ветры приносят дождь.
Теперь целые реки дождя изливались на страну и бурные потоки сбегали к середине карты, и целые водопады вливались в большую круглую дыру. Вода смывала драконов, и они исчезали в огромной водосточной трубе большими зелеными массами.
Вскоре не осталось ни одного дракона. Тогда дети прикрутили кран под названием «Отбросы» и наполовину прикрутили называвшийся «Яркое солнце» — этот последний был испорчен, поэтому они не могли закрыть его совершенно, а открыли «Умеренно ясно» и «Дождливо», и оба эти крана застряли; впоследствии их больше никогда нельзя было закрыть, чем и объясняется сырой климат Англии.
Но как Эффи и Гарри попали снова домой? Разумеется, по железной дороге.
А была ли нация благодарна им? Ну, нация сильно намокла. К тому же времени, как она снова просохла, она заинтересовалась новым изобретением для сушки сухарей при помощи электричества, и все драконы, конечно, были очень скоро забыты. Драконы вовсе не стали казаться такими важными, когда они исчезли, и, как вам известно, за их уничтожение никогда не было предложено никакой награды.
Но что же сказали папа с мамой, когда Эффи и Гарри вернулись домой? Дорогие мои, только дети, подобные вам, могут задавать такие глупые вопросы. Однако на этот раз я, так и быть, отвечу вам.
Мама сказала:
— Ах, дорогие мои, милые мои, вы целы, неужели вы целы! Ах, вы, скверные дети, как могли вы быть такими непослушными? Сейчас же ступайте спать!
Отец же их, доктор, сказал:
— Мне очень жаль, что я не знал, что вы собираетесь сделать! Мне было бы очень приятно сохранить хоть один экземпляр. Извлеченный мною из глаза Эффи я бросил, рассчитывая найти более совершенный. Я никак не ожидал такого быстрого исчезновения всего вида.
Профессор не сказал ничего, он только молча потирал руки. Он-то сохранил свой экземпляр — тот, который равнялся по величине двухвостке и за который он заплатил Гарри полкроны. Он, наверно, сохранился у него и поныне.
Вы обязательно должны упросить его показать его вам.
