ожидала чего угодно, но только не абсолютного безучастия на лице Маргелова, словно для него это не стало новостью.
Не стало новостью...
Вот в чем дело.
Валентина горько усмехнулась.
– Откуда ты узнал? И как давно? – повысила она Голос. – И почему ни мычишь ни телишься? Боишься? Как тогда, когда умолчал про Курлычкина во время похорон?
Василию было невыносимо жаль эту женщину с нездоровым блеском глаз, в которых блестели слезы.
Ее день за днем убивали воспоминания, и вот теперь готовы были прикончить совсем. И он поступил так, как надо, прикрикнув на нее, словно влепил оплеуху:
– Ты закончила орать? Теперь послушай ответы.
Я узнал, потому что работаю над этим делом. Вместе с Волковым. Если бы не «старик», не его хитроумная комбинация, ждали бы просветления твоих мозгов.
Как мне надоело собачиться с тобой!
Маргелов помолчал и продолжил, смягчив голос:
– Мы работаем, Валя. Сейчас у меня в кабинете сидит человек, казенный человек, большего сказать не могу. Вместе мы провели неплохую оперативную работу, и сегодня в половине одиннадцатого в кафе «Огонек» он будет ждать пули в затылок. Теперь спроси, от кого? Точно, от Белоногова, профессионального убийцы. Также спроси, боится ли мой гость, боюсь ли я. Э-эх... – Василий махнул рукой.
Ширяева присела рядом, тронула его за плечо и неожиданно обняла:
– Извини, друг мой Василь...
– Да ладно, все нормально.
Он понимал Валентину, в какой-то степени упреки в его адрес прозвучали справедливо, особенно последний, касающийся Курлычкина, явившегося в день похорон насладиться делом рук своих. Однако он уже объяснял свою позицию, незачем повторяться. И все же сейчас почувствовал обиду. Из гордости или еще по какой-то причине ему и не хотелось говорить судье о напряженной работе, которая в последние дни стала рискованной, о бессонных ночах и прочих «прелестях». Просто однажды он сам предложит: «Валя, выпьем водочки у меня на даче? А что, врать жене я научился. Она верит лжи, но в штыки принимает правду. Так что...» Вот тогда захмелевший Василий и бросит коротенький упрек в адрес судьи, и она примет его. А он быстренько сменит тему и заговорит о ее бывших коллегах, мантиях-безрукавках и прочей бредятине.
Вздохнув, следователь бросил взгляд на часы и встал.
– Пойду. А то забеспокоится казенный человек.
Валентина кивнула.
– Я про него хотела спросить. Его надежно будут страховать?
– Да, оперативники из ФСБ. Так что не волнуйся.
– Позвонишь, когда все закончится?
– Я приду.
Она улыбнулась и остановила его. Ее настроение неожиданно поменялось, что насторожило следователя.
– Вася, я заметила, что ты как-то привычно прошел в спальню «одной девочки из прокуратуры».
Маргелов раздул ноздри и вышел. Поманив в прихожую охранника, отдал распоряжение:
– Когда я уйду, поставь стул сюда, к входной двери, и сядь на него. Валентина Петровна хитрая баба, ты понял меня?
Следователь еще раз пожалел о том, что не смог привлечь к этому делу больше людей. Круг посвященных был ограничен, оперативников отбирали из самых надежных, проверенных сотрудников милиции. По идее, сейчас Ширяеву должны были охранять минимум два человека.
Ей незачем было скрывать желание повидаться с убийцей Светы Михайловой, но она постаралась замаскировать свои чувства за проницательной шуткой и тем самым выдала себя.
– Понял? – Маргелов еще раз сурово взглянул на оперативника.
Охранник молча кивнул.
Костерин довольно жестоко обошелся с владельцем частного гаража, нанеся ему удар по голове короткой металлической дубинкой. Склонившись над телом, тихо произнес:
– Жить будет. Если очнется.
Машина соответствовала разработанному плану: восьмая модель «Жигулей» с тонированными стеклами. Вчера Тимофей полдня провел в поисках подходящего экземпляра, обращая внимание на гаражи, расположенные вдоль железной дороги на окраине города. Его внимание привлек короткий разговор двух мужчин, из которого он понял, что владелец «восьмерки» завтра весь вечер собирается провести в гараже. На всякий случай Тимофей подобрал еще один вариант, так как никогда не уповал на удачу, это было чревато неприятностями.
Он связал руки бесчувственному хозяину и залепил рот загодя припасенным скотчем. Теперь очень ответственный момент: выгнать машину из гаража, незамеченным закрыть ворота и повесить замок.
Все прошло гладко. Костерин оставил «восьмерку» за квартал до «Огонька» и созвонился с Белоноговым, который, заняв удобное место, наблюдал за зданием прокуратуры и подъездными путями к нему.
Бросив взгляд на часы, Белоногов прикинул, что полковник уже сбросил информацию на пейджер Шустова, не открытым, конечно, текстом. Через три часа Олег отправится на встречу, не подозревая, что Рожнов не собирается покидать свой кабинет, а ждет сообщения от своих киллеров.
Половина десятого вечера. Валентина один за другим открывает кухонные шкафы. Подержав в руке упаковку риса, покачала головой: слишком легкая.
Наконец ее взгляд остановился на килограммовой пачке соли. Спрятав ее под халатом, прошла в ванную' бросив взгляд на сидящего слева от двери оперативника.
В платяном шкафу она нашла гольфы, и сейчас, присев на краешек ванной, продела один в один для прочности. Потом аккуратно высыпала в них соль.
Получившуюся «колбаску» подставила под струю воды. Снова взвесила орудие в руке: вот теперь то, что нужно.
Охранник сидел так, что судье даже не пришлось скрывать дубинку в правой руке. А в другой она сжимала горсть таблеток, которыми ее потчевали. Выйдя из ванной, она разжала ладонь, и пилюли покатились по полу. Оперативник автоматически нагнулся, опустив голову, на которую тут же обрушился сильный удар. Потом она двинула его еще раз, на этот раз приложив максимум усилий. Охранник завалился набок и сполз со стула.
Ширяева освободила его кобуру от пистолета, забрала наручники, висевшие за спиной на поясном ремне. Потом, взяв недвижимого стражника за руки, отволокла к окну. И там привычным движением пристегнула его к трубе водяного отопления. На подоконнике уже лежал ролик лейкопластыря, который судья обнаружила в аптечке. Она не стала отрезать полоску, а щедрой рукой отмерила пару оборотов вокруг головы оперативника.
Тот был крепким парнем и пришел в себя в тот момент, когда его рот залепило пластырем.
Ширяева присела перед ним.
– Пойми, друг, мне нужно уйти. Очень нужно.
И у меня не было другого выхода.
Может быть, милиционер понял ее. Во всяком случае он не дергался, когда судья вынимала у него из кармана деньги, ключи.
Валентина обнаружила в шкафу легкую косынку, повязала ее вокруг шеи. Глянула на себя в
