два... Два переулка. Выезд по ухабам на Филатова и на Ханкальскую. А как по времени?
Стараясь не задеть «Ящик Пандоры», Горбунов встал с кресла. Небольшого роста, он только слегка согнулся, пробираясь к выходу.
«Товарищи мичманы, – готовился он собрать морпехов, – матросы и старшины...» Он понимал, что рискует гвардейцами, своими погонами. Но так же рисковал освобожденным пленником и спецназовцами, которых вел на протяжении этих невыносимо долгих минут. Свою работу он сделал, но бросить их не мог. А они рядом – напрямик триста метров, вот-вот оттуда раздастся грохот автоматных очередей.
«Газель» снова осветила пространство вокруг себя габаритными огнями, по бровке вынырнула из-за навала камней и резко свернула в боковой проезд, выходивший через несколько десятков метров на улицу Филатова. Ветки тополей и проволока металлической сетки царапали бока «Гели», а вслед ей грозил почерневший остов кирпичной трубы.
~~
Подкидыш толкнул дверь и, открывая по чеченским омоновцам огонь, быстрыми короткими шажками стал смещаться вперед и вправо.
Стрелял он прицельно. Фактор неожиданности и ему принес сюрприз. Двое в униформе рухнули на землю – значит, зацепил капитально, остальные повалились, словно в них бросались камнями, а не стреляли бронебойными пулями.
Скорострельный автомат жадно заглатывал патроны. Три-четыре секунды, и обойма на двадцать патронов подошла к концу. Но оставалось время, чтобы сорвать зубами кольцо с гранаты и забросить ее в середину растянувшейся толпы.
До первого громкого звука на базе ОМОНа оставались считанные мгновения, и равнялись они времени срабатывания запала.
Четыре, Три. Два.
Кто-то оглушительно крикнул, нарушая тишину, раздался выстрел.
Один.
Взрыв гранаты поднял часть боевиков на ноги. Раненые кричали, не пострадавшие начали отступать – кто к автобусу, а кто догадался залечь за бетонными блоками. Они открыли огонь по Найденову. Пули полетели в школу. Несколько окон вспыхнули ярким светом, другие лопнули осколками стекла.
Растянувшись за бетонным порогом, Найденов наискось полоснул по освещенным окнам.
И тут как прорвало. Буквально из всех окон омоновцы открыли огонь по залегшим боевикам. Особенно выгодные позиции были у стрелков на втором этаже. Они видели автобус и нападавших сверху, им помогал яркий свет прожекторов.
А кто-то из боевиков, прибывших с Асланом Газимовым из Ведено, сделал последнюю ошибку: с отчаяния, наверное, дал очередь по омоновцам, по своим же...
– Быстрее! – торопил Подкидыш товарищей. Их путь лежал только через центральную дверь. Окна на первом этаже школы были зарешечены. – Быстрее! Не успеем.
– Прикрой нас, – услышал он голос Скумбатова. – Мы выходим.
– Давай, давай! – Найденов бросил очередную гранату. И тут же добавил из автомата, прошивая воздух над бетонными блоками.
Он знал цену гипнотическому присвисту бронебойной пули. Одним только звуком она пригибает к земле и навевает странные мысли о своем возвращении.
– Давай! – крикнул он еще раз.
~~
Один-Ноль шел впереди. Сразу за ним – Андрей. Замыкал тройку Марковцев. Приставляя ногу, он шел боком, держа тыл. Они уже ступили в вестибюль, и только сейчас справа по коридору показался вооруженный омоновец. Его появление не осталось незамеченным для Горбунова, который, несмотря на тряску в машине, все еще мог получать картинки с двух камер, установленных Подкидышем: «Справа, справа по коридору боевик!.. Десять... Пять шагов...»
Сергей коротко повел стволом и выстрелил. И снова сместил автомат в сторону, дав форсированную предупредительную очередь.
Лестница, ведущая на второй этаж, гудела от топота ног. Удивляя своей организованностью, грозненские омоновцы готовы были к боевым действиям в любую секунду. Поражала скорость, с которой они, не потратив ни одного лишнего мгновения на переход от обороны к атаке, привели в действие всю свою мощь.
Пока что под пули спецназовцев попадали случайные жертвы, не сумевшие правильно сориентироваться; о том, чтобы разобраться в ситуации, речь пока не шла.
Но все скоро станет на свои места. Первый опознанный труп, первая гортанная подсказка кого-то из живых омоновцев Аслана Газимова, и свора перестанет грызться и начнет преследование.
Со второго этажа неосторожно показался боевик. Он успел спуститься лишь на три-четыре ступеньки, и был сражен точными выстрелами из автомата Марковцева.
– Выходим, Сергей!
– Пошли, пошли! – Еще пара форсированных очередей, и Марк, не меняя положения и не видя, что творится за его спиной, ступил на бетонную площадку, прищурившись от яркого света прожекторов.
~~
Подкидыш вскинул автомат для очередного выстрела. Цель – прожектор, который бил в сторону уходящей группы. Как раз вовремя: Один-Ноль, оказавшись на улице, очень удачно отстрелял по автобусу, подорвав бензобак. Огонь мешал боевикам. Красное пламя пульсировало, когда на него накатывали валы черного дыма, и действовало на глаза как стробоскоп.
Пользуясь этим, группа диверсантов успела пройти подокнами школы больше двух третей пути. Возле самого угла здания они попали под автоматный огонь.
– Пригнись! – Скумбатов, приседая, накрыл Андрея. Подкидыш снова распластался на спине и вел огонь по распахнутым окнам. То в одном, то в другом, по ходу продвижения спецназовцев, появлялись чеченские омоновцы.
– Сука, достал! – выругался Один-Ноль, вслепую давая очередь по автоматчику. Но тот надежно укрылся за блоком, на котором крепился простенький механизм шлагбаума.
Скумбатов ползком, все так же прикрывая летчика, медленно, но верно преодолевал последние метры, чтобы оказаться в самом спокойном на данный момент месте – это восточная сторона здания, не имеющая окон. Что будет твориться на северной стороне, одному богу известно. Возможно, уже сейчас там готовятся либо к атаке, либо к единственному и логичному маневру – обходу.
~~
Подкидыш расстрелял фонарь под металлическим колпаком, покачивающийся на столбе возле склада. Но окна школы освещали площадь, как театральные софиты, под лучами которых шло представление не на жизнь, а на смерть.
Однако ситуация для омоновцев так до конца и не прояснилась. Они отрабатывали и по своим, призывы «не стрелять!» которых тонули в трескотне автоматов и грохоте рвущихся гранат, и по чужим. Обе группы для них стали неприятелем, дерзко напавшим на базу ОМОНа в середине ночи.
Рискуя, Подкидыш выдвинулся вперед на десяток метров.
– Пошли, пошли! – торопил он товарищей, наискось стреляя по окнам, выбирая только темные проемы, – в освещенных квадратах не появится ни один кретин. Краем глаза увидел пробежавших чуть в стороне от него Скумбатова, слившегося с заложником, и Марка. Как с листа, прочитал действия командира: Марковцев должен занять место позади Подкидыша на расстоянии пятнадцати-двадцати метров и, прикрывая его автоматным огнем, дать ему возможность уйти с опасного места. Позади оставался еще один участок, еще одна перебежка, стало быть, Найденов последним покинет территорию базы.
– Пошел, Гриша! – услышал Подкидыш голос Марка. Лейтенант, как ежик, перевернулся через себя и, не петляя, побежал в сторону Марка. Марк вел огонь форсированными очередями, быстро смещая ствол автомата: два-три выстрела по одной цели, столько же по другой и третьей; вниз, в сторону, снова вверх. Как будто сейчас Найденова прикрывали минимум три человека: настолько четко, грамотно и
