хладнокровно работал бывший комбат.
Скумбатов с заложником был уже возле забора. До вырезанного в сетке окна – несколько шагов. Слух никогда не подводил старшего лейтенанта: он успел крикнуть: «Пригни голову!» – и всем телом повалился на пленника. В сторону беглецов полетела осколочная граната, выпущенная из «РПГ», раздался взрыв. Окна, которым хотел воспользоваться Скумбатов, больше не было. В том месте образовалось сплетение металлической сетки и колючей проволоки.
Теперь уже Марк делал перебежку, видя перед собой и Найденова, и Скумбатова. Один-Ноль, в кровь раздирая свое тело, растянулся на колючке и поторапливал заложника: «Быстрее, быстрее, Андрей». Саня застонал, когда, отталкиваясь от него, летчик наступил ему на спину. Лента «егозы» распорола ему руку и бедро; слава богу, он не запутался в острой, как зубы пираньи, ленте. И порезался еще больше, когда вставал с окровавленного железного настила.
Подкидыш, поднимаясь в очередной раз, увидел командира у самого последнего рубежа, забора; то-то он чуть запоздал с выстрелами, открыл огонь, когда обойма в автомате Найденова подошла к концу. Марк решил уйти последним, в этот раз уже никому не позволяя остаться на месте боя. Снова присвоил себе чье-то право?
– Пошел, Гриша! – выкрикнул он, видя замешательство товарища и стреляя с двух рук почти не таясь. Шальные пули рыскали по всему периметру, огня добавилось, В одной руке Марковцева автомат, в другой «стечкин».
Найденов перемахнул через колючку. Ему вслед неслись пули: кто-то вел по спецназовцам уже прицельный огонь. По звуку Найденов без труда определил ручной пулемет. Имея сотню выстрелов в коробке, с «РПК» можно в течение часа удерживать высотку.
Фактически Марку отрезали путь к отступлению. Брешь в заборе стонала от плотного огня; и мало помогали короткие очереди из «АС» Подкидыша.
Нужно уходить – это все понимали. Реаниматор, настроив рацию на общий диапазон, мог слышать в эфире бессвязные отрывистые команды и сообщения. Собственно, они сводились к одному: совершено нападение на базу грозненского ОМОНа неизвестными, подъехавшими на автобусе марки «ПАЗ». Сумятицу вносил хриплый голос, то ли информирующий, то ли дезинформирующий штаб УВД Чечни: «Суки, вы по своим стреляете!.. Малик, ответь, Газимов на связи! Что тут у вас происходит?! Вы с ума посходили?!»
И другая рация, которую сжимал в руках командир ночного патруля: «Вижу трассеры... На базе ОМОНа идет мочилово. Прием». – «Пока наблюдай. На место перестрелки не суйся. Как понял?» – «Понял правильно».
В штабе УВД переполох: дежурный, правда, справлялся, оповещал по радио кого только мог. Не на уши, но на ноги был поставлен грозненский гарнизон, отделы внутренних дел Октябрьского, Заводского, Старопромысловского и Ленинского районов, а также района Черноречья. Если подразделения федеральных сил, «русские» ОМОНы и СОБРы не станут пороть горячку, то силовые подразделения, укомплектованные местными, начнут рыть землю. Уже роют. Рискуя, конечно, перекрывают магистральные дороги и улицы, берут под контроль переезды и перекрестки. И будут открывать огонь по любой цели, будь она трижды невиновна.
– Гриша, уходи!
Марк прав. Он застрял в нескольких метрах от выхода. Можно ждать, когда он наконец выберется, и потерять драгоценные секунды. Спасая одного, сгубишь остальных. Арифметика не в пользу спецназовцев. Нужно уметь чувствовать ситуацию, что бы там ни происходило внутри тебя.
Марковцев поступал так, как велела его совесть и диктовала его натура.
Он сместился в сторону, когда понял, что путь, которым прошли его товарищи, ему заказан огнем ручного пулемета.
А Подкидыша подстегнул голос Скумбатова:
– Мы на месте. Я ранен. Машину вести не смогу.
– ...твою мать! – выругался Найденов. Пригибаясь и слушая над головой свист пуль, все же чувствовал себя в полной безопасности, словно бежал по утреннему полю к речке, чтобы взбодрить себя прохладной водой.
Десять, двадцать быстрых шагов – все нормально. Скоро и он будет на месте, где поджидала «Нива». Один-Ноль ранен. Машину вести не может. Получил прицельную пулю вдогонку или шальную?
«Наверное, шальную», – успел подумать, когда тяжелая пулеметная пуля, предательски ударившая в спину, бросила Подкидыша на землю.
«Не ждите меня...» – слабо отдалось на частоте 806 угасающим голосом лейтенанта.
~~
Кровь из руки хлестала ручьем. На ноге рана не такая глубокая, но и из нее вылилось столько крови, что в голове Скумбатова мутнело с каждой секундой. Здоровой рукой Один-Ноль срезал с «боевой выкладки» часть плечевого ремня и сунул в руку Андрея:
– Жгут, жгут накладывай! Учили в авиашколе? Поверх раны.
Как он поведет машину, Скумбатов не представлял. Правая нога и левая рука распаханы. И если нога пока еще слушалась, то рука висела как плеть.
Один-Ноль скрипнул зубами: Подкидыша свалили скорее всего в нескольких десятках метров отсюда. Если тяжело ранен, голоса не подаст намеренно. Марк тоже молчит; но чтобы различить хотя бы его дыхание, нужно закрыть одно ухо.
– Вижу, учили, – морщился Саня, видя, как летчик ловко накладывает жгут на распаханную «егозой» руку, – И неожиданно спросил: – Давно машину не водил? – Глупый вопрос: минимум то время, которое летчик находился в плену.
– Год, наверное, – последовал ответ.
– Только учти, – напутствовал новоявленного водителя Скумбатов, – взлетных полос тут нет. И вообще отрыва от земли не ожидается.
Андрей занял место за рулем, завел двигатель и несколько раз газанул.
Скумбатов с заднего сиденья сообщил:
– Теперь я твой автопилот. Говорю – влево, сворачивай влево, говорю – тормози, значит, тормози. Выезжай из кустов напрямую и вправо, посмотрим, может, жив Подкидыш.
Найденов лежал на животе и не подавал признаков жизни. Он смог отползти только на пятнадцать метров в сторону. В одной руке лейтенант сжимал сорванный с головы наушник с микрофоном, в другой – «стечкин». Автомат лежал в пяти шагах от него.
Андрей словно не слышал перестрелки, не замечал за базой ОМОНа, где провел три дня, зарева горящего автобуса. Истощенный не только физически, он втаскивал на заднее сиденье «Нивы» молодого спецназовца, своего ровесника. Внутри машины ему как мог помогал одноглазый. За это время он обронил несколько фраз: «Навылет. Жив Подкидыш. Спасем, если успеем довезти до госпиталя».
В отличие от летчика, Саня заметил, что интенсивность перестрелки пошла на убыль – как бы пошла на убыль, поскольку огонь теперь уже велся целенаправленно. Не стало в нем хаотичности, которая имела место в то время, когда Скумбатов с заложником покидали базу.
Вот она, база, в шестидесяти метрах. Но Марку, судя по всему, помощь уже не требуется. И было бы чем помогать: страшная резаная рана на руке спецназовца опять начала кровоточить.
Один-Ноль бросил последний взгляд на приземистое здание склада и здоровой рукой коснулся плеча летчика:
– Давай, Андрюха, увози нас отсюда.
4
Марк успел-таки занять позицию, которая, однако, лишь оттягивала момент, когда его накроют либо шквальным автоматным огнем, либо разорвет кумулятивной гранатой, – пока только один взрыв раздался в десятке метров от него, заложив уши и присыпав землей. Он нашел единственное место, жалкий
