охотничьего ружья. Ветер не давал дышать, валил с ног, выжимал слезы из глаз. Светка вырвалась из рук Волохова и встала, наклонившись вперед, чтобы удержаться на ногах, раскинув руки и запрокинув лицо к полыхавшему молниями небу. Майка мгновенно намокла и, став прозрачной, облепила ее тело.
— Что это, — крикнула она, — это буря?
— Это — ветер, это — дождь, это — жизнь!
Ветви деревьев, не выдерживая напора ветра, ломались и летели мимо, как сорванные осенние листья. С громким треском, заглушившим рев бури, сломалась и рухнула молодая береза. Кроны деревьев, как паруса, не убранные с мачт корабля неумелой командой, ломали стволы. Старый тополь, под которым они стояли, дрогнул, земля зашаталась под ногами. Волохов схватил Светку в охапку и потащил прочь. Она брыкалась и колотила его кулачками.
— Пусти, пусти, водолаз, не хочу домой!
— Сумасшедшая, нас же придавит!
Тополь наклонился, выдирая из земли корни, будто собираясь куда-то идти, и рухнул, накрыв густой кроной песочницу, скамейки, кусты жасмина и сирени. Деревья падали одно за другим, словно погибающие защитники обреченной крепости. Пошел град. Сначала мелкий, потом все крупнее. Светка ойкнула, закрывая лицо. Градина размером с ноготь стукнула ее по щеке. Волохов привлек ее к себе, прижал к груди и повернулся, закрывая от ударов летящего льда. Град барабанил по спине, словно надеясь добраться до девушки. Светка затихла. Он почувствовал, как она коснулась губами его груди через распахнутый ворот рубашки. Потом поцеловала в шею, наклонила его голову и тронула губы. Он ответил на поцелуй и ощутил, как ее язычок проник в рот. Она прижалась к нему грудью, и он, почувствовав нарастающее желание, притиснул ее к себе, до боли припав к полураскрытым губам. Больше не существовало урагана, ломавшего деревья и срывавшего черепицу с крыш, не было града, стучавшего по спине. Исчезли пятиэтажные типовые дома вокруг. Они были одни под черными мчащимися тучами.
— Пойдем домой, — прошептал он.
— Нет, — одними губами сказала она, — я хочу здесь.
— Сумасшедшая…
Она увлекла его на крону упавшего тополя. Поникшие влажные ветви раскинулись, как зеленый ковер. Она скинула туфли и шагнула вперед, приминая листья, в которые по щиколотку погрузились ее босые ноги. Глядя ему в глаза, Светлана взялась за края майки и потянула ее вверх, снимая через голову. Волосы облепили ее лицо, и она, тряхнув головой, чтобы убрать их, бросила майку в сторону. Расстегнув юбку, скользнувшую вниз по стройным ногам, она наклонилась и одним движением сдернув узкие трусики, шагнула ему навстречу через упавшую одежду. Град прекратился, словно сжалившись, и только дождь ласкал ее обнаженное тело. Павел скинул одежду и шагнул к ней. Она отвела его руки и покачала головой.
— Ты мой мужчина. Я сама…
Лаская губами и языком его шею, грудь, живот, она опустилась на колени. Он ощутил ее горячие губы и, закрыв глаза, опустил руки и положил ладони ей на голову. Поглаживая его ягодицы, она все убыстряла ритм движений и, почувствовав нарастающее напряжение, он отстранил ее. Они легли на листья. Холодные пальцы дождя пытались проникнуть между их слившихся тел, скользивших друг по другу.
— Я сама, — опять прошептала она.
Раздвинув бедра, она, тихо застонав, опустилась на него сверху. Он положил ладони ей на грудь, ощутив ладонями напрягшиеся соски.
Они двигались в одном ритме, предугадывая желания и торопясь их исполнить, наслаждались застывшим временем, пытаясь продлить соединение тел, сознавали, что эта бесконечность имеет предел, и пытались отсрочить неизбежный взрыв, возвращающий будничность ощущений.
Он притянул ее к себе. Она прижалась, словно надеясь стать с ним единым целым. И мир взорвался, рассыпая радужные круги и унося сознание…
Мелкий дождь падал на открытые глаза и Волохов моргнул, чтобы убрать влагу. Светка, обессиленная, лежала на нем, положив голову ему на грудь. Он приподнялся. Буря ушла. Двор, заваленный в беспорядке упавшими деревьями, напоминал тропические джунгли. Большая ветка тополя укрывала их листвой, словно одеялом. В окнах домов зажигался свет, слышались встревоженные голоса.
— Светка, — он погладил ее по спине, — нам пора.
— Подожди, — она прижалась теснее, — подожди, не уходи.
Он подождал немного, потом опустил руки ей на бедра и, приподняв, положил ее на бок рядом с собой. Она перевернулась на спину и раскинула руки.
— Конец света, — прошептала она.
— Ты о чем?
— О нас.
Волохов огляделся в поисках одежды.
— Держи, — он протянул Светке майку и юбку.
— Не хочу. Мне хорошо, и я буду лежать здесь, — заявила она.
Волохов натянул джинсы, накинул рубашку.
— Ты еще утром помирала, — напомнил он, — ну-ка, одевайся.
Он расправил майку и стал натягивать ее на Светку. Потом приподнял ее ноги и просунул их в юбку.
— Трусы я не нашел, держи туфли.
— Какой ты нудный, водолаз!
Он помог ей встать. Без деревьев двор стал голым, как только что убранный коридор в коммунальной квартире.
— Меня ноги не держат, — пожаловалась Светка, — за это неси мои туфли!
— За что, — «за это»?
— Измучил бедную девушку.
Волохов хмыкнул, взял туфли и, обняв Светку за талию, повел домой.
Они легли в постель и она устроилась головой на его плече притихшая и усталая.
В окно глядели звезды. Ясные и чистые, словно вымытые дождем. Светка вдруг всхлипнула.
— Ты что, Свет? — он прижал ее к себе.
— Не бросай меня, а? Паша, не бросай…
— Что ты, девочка, что ты. Мы всегда будем вместе, — прошептал Волохов, на мгновение и сам в это поверив.
За окном стучали топоры, кто-то визгливым голосом ругал Гидрометцентр, и Волохов, накрыв голову подушкой, перевернулся на другой бок, чтобы еще поспать. Не открывая глаз, он провел рукой по кровати, никого не обнаружил и в недоумении огляделся. Комната была залита ярким светом, из кухни слышался свист чайника. Хлопнула дверь в прихожей, и в комнату ворвалась Светка в коротком ярко-желтом халатике со свежей газетой в руке. От недомогания не осталось и следа: щеки заливал румянец, глаза лучились, губы подрагивали в готовности смеяться от переполнявшей ее жизни.
— Подъем, — скомандовала она, сдергивая с Волохова простыню, — вчера валялись целый день. После обеда мне на работу, а пока сделай девушке красиво. Я люблю подарки! Я хочу норковую шубку, ондатровую шапку и плюшевого мишку!
— Мишку обязательно купим, — пообещал Волохов. — Ох, Свет, а может, мы и сегодня… — Перекатившись по кровати, он попытался схватить ее за полу халатика, но Светка ловко увернулась и выскочила на кухню.
Чайник прекратил свист, запахло кофе. Волохов почувствовал, как он проголодался, и понял, что действительно пора вставать.
— Давай вставай, водолаз, — крикнула Светка, — кофе в постель ждешь?
— Лучше в чашку, — пробормотал Павел, вставая со скрипучей кровати и раздвигая шторы.
Среди поваленных деревьев бродили жильцы из соседнего дома. Кто-то уже рубил ветки, кто-то пытался пилить стволы. Какой-то бедолага ходил вокруг своего придавленного деревом «жигуленка», чертыхаясь и пытаясь заглянуть в салон. Из расположенного рядом с домами депо неслись призывы
