— Без закуски только алкоголики потребляют, — рассудительно сказал Петрович, нарезая ветчину.
Он выловил из банки огурец, разрезал его вдоль и поднял рюмку.
— Ну, за то, чтобы катаклизмы почаще приходили в столицу нашей родины, город-герой, белокаменную, златоглавую…
Не дождавшись окончания тоста, Ольга опрокинула водку в рот и, сморщившись, схватила огурец и захрустела им.
Петрович не спеша выпил, облизнулся и взял кусок ветчины.
— Не поверишь, мать, половине дома окна вставлять пришлось. Во халтура подвалила! Грешно, конечно, на неприятностях человеческих зарабатывать, ну так если не я — кто другой подшустрит. Моя кобра уж на что деньги любит, — он покачал головой, осуждая «кобру», — а и то скрипеть начала: каждый день пьяный, каждый день пьяный! А как людей обидеть, если со всей душой подносят, в благодарность, так сказать, — Петрович снова облизнулся и покосился на бутылку.
Ольга налила еще по одной.
— Спасибо, Петрович, что хоть через две недели ко мне добрался. Я уж думала, без стекол зимовать придется.
— Да что там, — не заметив подвоха, Петрович махнул рукой, — свои люди, по-соседски…
Дверной звонок прервал его речь. Ольга пошла открывать. На пороге, уперев толстые руки в бока, стояла жена Петровича в бигуди на желтых волосах и засаленном на животе байковом халате.
— Где там мой благоверный? — хмуро спросила она.
— Петрович, за тобой пришли, — крикнула Ольга.
— Уже иду, только инструмент соберу.
Ольга услышала, как звякнула о рюмку бутылка. Петрович выскочил в коридор, энергично работая челюстями.
— Уже закусывает, — как бы взывая к женской солидарности, указывая на него пальцем, сказала «кобра».
— Что ты, что ты, ласточка, — пробормотал с полным ртом Петрович.
— Из шестнадцатой квартиры звонили. Когда, спрашивают, балкон стеклить будешь?
— Уже иду, уже иду, птичка моя.
Оставшись одна, Ольга прошла в мастерскую. Сегодня она не успела еще заглянуть в интернет — Петрович пришел с утра. Пришлось помогать ему снимать размеры, потом ехать в стекольную мастерскую. Она включила компьютер и присела на вращающийся стул возле него. Почти две недели от того, кто прислал ей видео, не было никаких известий. Убеждая себя, что ей это надо для работы, она снова и снова просматривала запись. Паренек, которому делали скаринг, вызывал жалость, граничащую с брезгливостью. Как бездомный завшивевший котенок. И ей никак не удавалось разглядеть того, кто вырезал на теле сероглазого паренька рисунки. Почему-то ей казалось, что она знает этого человека и сможет остановить его.
С интернетом она соединилась не сразу — ночью пользователей было много. В углу экрана мигал темный шарик вызова. Сердце забилось, как от ночного кошмара. Ольга сбегала на кухню за пепельницей и нервно закурила. На экране опять возникла та же самая комната с креслом и хирургической лампой над ним.
Сероглазый паренек резал сидящую в кресле нагую девушку с кляпом во рту. Девчонка была молоденькая, почти ребенок.
Сигарета, догорев до фильтра, обожгла пальцы. Ольга бросила ее на пол и затоптала, не обращая внимания на паленый запах тлеющего ковролина.
— Сумасшедший, — прошептала она, — ты просто сумасшедший.
Больше в комнате с белыми стенами, судя по всему, никого не было.
Девушка пытаясь кричать, билась в кресле. Лицо у паренька было хмурое, сосредоточенное. Казалось, он даже жалеет, что приходится причинять страдания, но делает это ради какой-то известной только ему высшей цели. Глаза его горели фанатичным огнем, но пальцы уверенно держали скальпель с обломанным лезвием. Ольга схватила телефонную трубку, трясущимися пальцами набрала номер.
— Алло, Роксана, ты можешь подъехать? Опять то же самое, только еще хуже. Ну, про что я тебе рассказывала.
— У меня клиент, милая моя, — голос у Роксаны был низкий, с хрипотцой, — встань, как стоял, я тебе сказала, — приказала она кому-то. — Через два часа смогу, не раньше. Годится?
— Не знаю, но я запишу все, что показывают, — Ольга почувствовала себя на грани истерики, — Это бред, сумасшествие какое-то.
— Ладно, ладно, не суетись. И не пей в одиночку.
— Хорошо, жду.
Стиснув ладони между колен, Ольга раскачивалась перед экраном, то закрывая, то открывая глаза.
— Прекрати, прекрати, ублюдок, — закричала она, не выдержав, и что было сил, саданула кулаком по клавиатуре.
Посыпались клавиши, выбитые ударом. Ольга вскочила и заметалась по студии, пиная ногами попадавшиеся на пути холсты и подрамники. Нет, я с ума сойду. Она решительно направилась в кухню и достала из холодильника початую бутылку водки.
Роксана приехала почти под утро. Цокая высокими каблуками, она прошла в комнату.
— Налей-ка мне, прежде всего, чего-нибудь выпить — устала я, как собака. Клиент какой-то двужильный попался. Три раза кончил — и все мало.
Она была в мини-юбке, блестящей кожаной куртке и черном парике. Ярко-красные губы выделялись на бледном лице с темно-синими тенями под глазами, полуприкрытыми накладными ресницами. Ольга налила ей рюмку коньяка.
— Ты видишь, я даже свою боевую раскраску не смыла, — Роксана залпом выпила коньяк, сняла куртку и бросила ее на стул. — Ну, что тут у тебя?
— Сейчас он ее спать уложил и сам лег. Он сумасшедший…
— Постой, постой, давай-ка по порядку: кто кого уложил и куда лег сумасшедший. А лучше — покажи запись.
Они присели к компьютеру. На экране, освещенное приглушенным светом, было разложенное кресло со спящей в нем девушкой. Губы у нее припухли, под глазами были дорожки слез.
— А девочка очень даже, — кивнула Роксана, — такая свежая, миленькая. Ты не влюбилась, часом?
— Посмотри, что он с ней делает!
Ольга открыла файл с записанным видео. Роксана закурила, удобно, как в кинозале, устраиваясь перед экраном.
— Ты, милая моя, постарайся успокоиться, вон что с клавиатурой сделала. Прими теплый душ, завари чайку. Хватит водку хлестать.
Стоя под теплыми струями, Ольга ощущала, как напряжение оставляет ее. Теплая вода успокоила и принесла с собой истому. В последнее время она много пила. Алена так и не вернулась. Даже за вещами прислала какого-то нахального парня, который говорил сальности, раздевая ее взглядом. Ольга провела ладонью по груди, погладила сосок. Она словно увидела воочию молоденькую девчонку, привязанную к креслу, и почувствовала, как желание охватывает ее. Ольга провела рукой по животу, пальцы коснулись волос на лобке. Она отвернула рассекатель душа и легла в ванну, положив раскинутые ноги на края так, чтобы вода падала на промежность. Двигая тазом, она не переставая ласкала грудь, потом пальцы скользнули в треугольник волос. Поднимавшаяся по телу от низа живота дрожь туманила сознание, заставляла ускорять движения рук. Лицо девушки как живое стояло перед глазами. Бедра Ольги задрожали в последней стадии самовозбуждения. Она изогнулась, подставляя влагалище под тяжелую струю воды. Что-то пульсирующее возникло в ней и лопнуло, заставляя тело содрогаться. Она застонала сквозь стиснутые зубы, испытывая восторг, который возможен только во сне или в иллюзии.
Нахлынула приятная расслабленность, тело было словно чужое. Ольга завернула кран и, опираясь
