друзьям, с надеждой на их милость.
Медленно, как во сне, они прошли в женскую половину дома, где их встретила Хайрам. Обняв своего сына, купец посмотрел на него с такой печалью, будто видел в последний раз. Мудрая Сахна оставила их одних, позволив супругам поговорить без свидетелей.
Даргал, впрочем, не сидел, сложа руки. Он велел Сахне приглядывать за хозяйством, а сам бросился к знакомому лекарю, у которого часто покупал горькую настойку из цветков чабреца и дикого лука. Настойка помогала старику уговорить боль в суставах, которые год за годом, всё настойчивей давали о себе знать.
– Я знаю тебя, как опытного лекаря, уважаемый Таймас! – начал свою речь старик. – Ответь мне, может ли лекарь давать деньги в долг?
Еще молодой и крепкий телом, лекарь Таймас задумался и ответил:
– Нет, конечно! Это запрещено законом нашего города!
Даргал кивнул головой, получив ответ, и снова задал вопрос:
– А может ли лекарь давать деньги в долг на кабальных условиях?
Таймас рассмеялся, дивясь дотошности старика.
– Досточтимый Даргал! – ответил он, немного успокоившись. – Любой, кто требует маржу, которая превышает размер долга – будет иметь дело с городовым, как мошенник и грабитель!
Удовлетворенный ответом, старик покинул лекаря и вернулся к своим хозяевам. Он слово в слово повторил полученные слова, давая супругам пищу для раздумий.
Долго, почти до полуночи думал Самрил. Уставший с дороги, едва сошедший с верблюжьего седла, он не лег в постель, а позвал в дом своего старшего брата, уважаемого в городе человека по имени Расмияр. Втроем, вместе со старым слугой, они принялись думать, как поступить с Архумом. Старший брат, узнав о том, какие грозят долги Самрилу, не стал упрекать его в горячечности. Любой отец, кому пообещают вернуть к жизни усопшего ребенка, пойдет на такое безумие.
В один голос с Даргалом, он предлагал привлечь лекаря к ответственности, как человека бессовестного и чрезмерно алчного. Своё искусство врачевания он превратил в орудие вымогательства. Самрил слушал доводы пожилых умудренных жизнью людей, а сам сомневался. Завтра, до заката солнца, купец должен вручить ростовщику с трудом собранные шесть тысяч золотых монет – целое состояние!
Глядя на старцев и думая о своем, Самрил представил себе тесный низкий свод айвана из дворцовой пристройки, где устраивал приемы городовой. Купцы и лекари, гадальщики и мясники – кто не знает этих стен, старых и надтреснутых! Кто не видел искусно выточенных фигурок остророгих сайгаков на потемневшем от времени ганче! Самрил представил, как он идет истертому каменному полу, и утреннее солнце моргает сквозь маленькие оконца. Отстояв длинную очередь просителей, он кланяется городовому и, не поднимая головы, рассказывает о беде. И трепетно ждет ответа вельможи...
– Нет, уважаемые! – этими словами он прервал свои размышления. – Если вы намекаете на то, чтобы я пошел жаловаться городовому, то делать этого я не стану!
– Опомнись, Самрил! – негодующе возразил старший брат. – Тебя ждет разорение!
– Я пойду, но не к городовому, – продолжил Самрил, задумчиво подперев голову рукой.
Больше Самрил ничего не сказал. Он засобирался куда-то и потребовал собеседников не спрашивать его ни о чем. Купец намотал на голову тонкую кисею, сделав себе чалму. Даргал подвел к нему коня. Еще один слуга зажег факел от ночной лампы. Самрил подхватил факел и ускакал в темноту.
В темную безлунную ночь, купец прибыл в ставку самого городского воеводы, которому приходился давним другом. По своему обыкновению, воевода еще не спал. Рядом с его шатром стоял паланкин, который полагался ему по сану, но воевода им никогда не пользовался, предпочитая ездить в седле.
Два охранника, узнав пришедшего, раздвинули свои копья перед входом в шатер. Воевода в окружении своих советников, сидел на потертом старом ковре и курил кальян. Сладкий дым табака, приправленного сушеным яблоком, витал над людьми, придавая собранию некую задушевность и тайну.
– Самрил! Вот кому я рад в столь безлунную ночь! – приветствовал воевода купца.
Он подвинулся и усадил ночного гостя рядом с собой. К нему тут же подполз слуга, поставил перед ним кальян, подал глиняную чашку с тлеющим углём. Кругом сидели сотники, сложив у ног тяжелые поясные ремни с оружием. Все с любопытством смотрели на купца, на его разгоряченное от скачки лицо. Не теряя времени, купец рассказал о своей заботе и попросил у воеводы помощи.
– Удивительное дело услышал я от тебя! – сказал тот, немного помолчав. – Видать, тебе попался великий лекарь, коль смог спасти твоего сына.
– Да, мой друг! Сама Ишнар подослала его, видя мое горе.
– Но дозволь спросить... – воевода отложил кальян и посмотрел другу в глаза. – Тебе не кажется это необычным? Уж не колдун ли твой Архум, если он способен на такое? Зачем ему понадобился мешок песка, чтобы поднять мальчика на ноги?
Купец покачал головой, отринув его сомнения:
– Я всего лишь прошу тебя оказать помощь, если она понадобиться.
– Можешь не сомневаться! – заверил его воевода и два раза ударил в ладоши. В шатер тут же зашел десятник из охраны.
– Слушай мой приказ... – сказал воевода.
Вскоре небольшой конный отряд уже следовал за купцом. Они вошли в город и прискакали к жилищу Самрила. Хозяин разбудил слуг, и распорядился, чтобы они приняли воинов, распрягли коней, и спрятали их в самой дальней конюшне. Затем прошел в баню, где старый Даргал омыл его тело, следуя старинному обычаю, который требовал от человека очищения от дорожной пыли, прежде чем он возляжет на семейное ложе.
Когда он лег рядом с супругой, та не спала, прислушиваясь к ночным звукам.
– Супруг мой, что ты задумал? – спросила она, обняв мужа.
– Всё будет хорошо, Хайрам! – успокоил он ее.
– Мой милый, я готова ради сына на любые тяготы, только бы мы были вместе, как дано нам великой Ишнар, – прошептала она, прижимаясь к нему лицом. – Я готова на любую нищету, знай это!
– Доверься мне, – сказал купец засыпая. – Обещаю, мы не будем нищенствовать.
На следующий день, когда солнце исправно совершило свой ход и скатилось к краю земли, в дом Самрила кто-то постучал. Даргал открыл двери и впустил во двор Архума, который прибыл в назначенный час за расплатой. В комнате для гостей уже все было готово для встречи. Самрил сидел на мягких копя, одетый в лучшее платье. За складками ковров, в глубоких стенных нишах спрятались воины, присланные воеводой.
– Рад гостю, пришедшему в урочный час! – воскликнул Самрил, встречая Архума. И распорядился принести напитки и фрукты, но Архум знаком руки остановил хозяина.
– Нет времени, досточтимый Самрил, лучше перейдем к делам насущным! – сказал он нетерпеливо.
И в этот миг в комнату влетели воины. Обнажив сабли, они окружили гостя.
– Уважаемый Архум! – заговорил купец, сложив руки на груди. – Хотел бы тебе предложить изменить условия сделки, ибо деньги, которые ты просишь – слишком велики!
Архум растерянно улыбался, глядя на сверкающие клинки. Черные глаза гостя забегали, он медленно отполз назад, к стене, прижатый десятком острых сабель.
– А что, если я откажусь?
В ответ на его слова, один из воинов раскрыл кожаный мешок, готовый в любой миг набросить его на голову жертвы.
– Ты исчезнешь, будто и не жил на белом свете! – заявил свирепого вида десятник.
Архум поежился, глядя на воинов, в глазах которых читалось полное равнодушие к человеческой жизни. Было видно, что они сделают все, что прикажет им десятник.
– Ладно, пусть будет по-твоему! – пошел он на попятную.
Гость размотал свой пояс и извлек из него долговую расписку – тонкий кожаный свиток, скрепленный по краям медной фольгой. С хрустом разорвал его и громко заявил:
