переговорщики никудышные. Вы, наверное, до самой армии маму уболтать не могли, чтобы она вас в девять вечера с улицы домой не загоняла.
– Зато ты без мыла в задницу влезешь, – фыркнул старшина и бросил на кровать Миколин энергоскафандр. – Одевайся. Но если в обморок грохнешься, блин, я тебя на кровать не потащу. Будешь валяться там, где упал, до тех пор, пока сам ходить не сможешь.
Пацук фыркнул.
– Не было еще такого, чтоб москали украинских хлопцев по кроватям разносили, – проворчал он.
– Интересно, а сюда тебя кто положил? Не красна девица же, блин, – хмыкнул Шныгин. – Хотя, если честно, и девица тоже поспособствовала. Но если бы мне это от начала до конца доверили, я бы, еври бади, все по высшему разряду организовал. Правда, дырку во лбу тебе бы шпаклевать пришлось, да и с белыми тапками на корабле туговато…
– Типун тебе на язык, – оборвал его Микола. – И вообще, вали-ка ты отсюда, а то я в гроб тебя и без белых тапок запихаю.
Старшина радостно улыбнулся, словно услышал самую счастливую весть в своей жизни, и, махнув рукой, вышел из кубрика. Пацук появился на капитанском мостике через пару минут после него, сверкая в свете ламп до блеска вычищенным энергоскафандром. Кто привел его амуницию в порядок, Микола выяснять не стал. Просто проронил в пустоту «Спасибо» и собрался потребовать для себя новый гермошлем, дабы не получить ментальный удар от контрабандиста, да так и застыл посреди рубки, а требовательное выражение его лица медленно сменилось неприкрытым удивлением. И все потому, что одетым в гермошлем был всего лишь один персонаж – не кто иной, как Хаарм.
– Это Сара придумала, – перехватив его взгляд, пояснил Зибцих. – Если честно, всем давно надоело эти консервные банки постоянно на голове таскать. Вот она и предложила надеть гермошлем Хаарму… А вообще-то с возвращением тебя, Микола. Я поначалу боялся, что ты не выживешь…
– Не дождетесь, – буркнул Пацук и посмотрел по сторонам. – А где военнопленный?
– Будет вам и белка, будет и свисток, – пообещал старшина и кивнул Кедману. – Джонни, приведи эту клыкастую и сопливую морду сюда.
Капрал коротко кивнул и вышел из рубки, по пути ободряюще хлопнув Миколу по плечу. Есаула это уже начало раздражать.
Он, конечно, как и многие другие, любил, когда его жалели и гладили по головке, но сегодня, после того как есаул умудрился попасть под огонь коллеги, ему в каждом взгляде, в любом жесте мерещилась ирония. Дескать, радуйся, дурачок, что так легко отделался! И именно это Миколу и бесило. Тем более что Пацук сейчас не мог понять, на кой черт он бросился сломя голову спасать эту змею подколодную.
Ну а пока Пацук размышлял на философские темы, Кедман вернулся назад, ведя под конвоем безобразного инопланетянина. Есаул, конечно, если так можно сказать, уже общался с подобными детищами трунарских генетических экспериментов, но во время захвата «языка», согласитесь, не так уж много времени у спецназовцев для того, чтобы детально рассмотреть анфас и профиль противника. Поэтому Микола и разглядывал заинтересованно клыкастую морду инопланетного питекантропа. А тому, впрочем, отвечать на зазывающие взгляды есаула было некогда. Мутант не отрываясь таращился на Сару.
– Чуваки, йоу! Вы это типа не подпускайте ко мне эту маньячку. Меня от нее плющит, – пророкотал урод, и универсальный переводчик любезно ознакомил людей с его лексикой. – Я конкретно на измену сяду, если эта герла типа рулить в мою сторону надумает. Будете потом сами криоген с полу вытирать.
– Пасть закрой! – рявкнул на него Пацук. Шныгин с Зибцихом переглянулись.
– Это он, блин, переговоры вести умеет, еври бади, – пояснил старшина.
– А ты не вмешивайся! – рыкнул на него Микола. Сергей сделал вид, что испугался, а угловатый инопланетянин удивленно посмотрел на есаула.
– Он типа у вас главный? – слегка повернув голову в сторону Кедмана, спросил оркоподобный питекантроп. – На всех так круто наезжает.
– Хуже, – ответил американец. – И вообще тебе велели пасть закрыть. Поэтому зажми свою волосатую задницу ладошками и готовься к худшему!
– А откуда ты знаешь, что она у него волосатая? – поинтересовался Шныгин.
– А какая она может быть, если у него морда щетиной заросла, словно у афганского моджахеда? – удивился недогадливости старшины американец. – Я вот помню, в две тысячи первом году мы…
– Оставь свои истории для мемуаров, – оборвал капрала Пацук. – А то воно ж, знаешь, как бывает, когда безмозглый афроеврей начинает сказки о своем боевом прошлом придумывать?.. Бац, спускается с небес Моисей и его обратно в Африку уводит, бабуинам лапшу на уши вешать.
– Я вот возьму когда-нибудь и такой ответ придумаю, что ты потом на год издеваться над людьми перестанешь, – обиделся капрал.
Шныгин фыркнул.
– Прекратите вы, что ли, еври бади! Детский сад тут развели, – проговорил он и повернулся к пленному. – Короче, сейчас ты нам начинаешь все рассказывать, и тебя не только никто бить не будет, но я даже банан тебе дам, чтобы самому на пальму лезть не пришлось, блин.
– А чего рассказывать-то, в натуре? – спросил питекантроп.
– Все! – потребовал старшина.
– Ну, я типа родился… – тут же начал урод, но Пацук его прервал.
– Ты хочешь сказать, из пробирки вылез? – поинтересовался есаул.
– Нам это неинтересно, – вмешался Шныгин, но питекантроп на него внимания не обратил.
– Я типа не знаю, откуда у вас дети вылезают, но матом ни фига не ругайся, – обиделся он. – Я же говорю в натуре, что родился…
– То есть у тебя были мама с папой? – удивилась Сара.
– Ну, блин, вы паритесь, в натуре! – восхитился клыкасто-волосатый уродец. – Вы типа тут обкумаренные все? У вас загоны, как после прихода… А как можно без мамы с папой родиться? Типа аист в капусту принес?
На секунду в рубке наступила гробовая тишина.
«Икс-ассенизаторы» удивленно переглядывались друг с другом, пытаясь переварить последние новости. Когда Раимов говорил им о необходимости получить на Лоне максимум информации о новых генетических экспериментах, проводимых мятежниками, а затем Хаарм сообщил о неведомых и жутко свирепых солдатах, спрятанных в казармах от постороннего глаза, то спецназовцы решили, что эти моменты взаимосвязаны друг с другом. Ну а когда «икс-ассенизаторы» наткнулись на засаду, то поняли, что на ловца и зверь бежит.
Направляясь за «языком», они надеялись решить сразу две задачи. Во-первых, получить необходимую им информацию о ситуации на Лоне. А во-вторых, добыть для ученых приличный образчик этих самых пресловутых генетических экспериментов. Но теперь эти надежды рухнули. Похоже, плененный питекантроп и генетические эксперименты на Лоне между собой не были связаны. Шныгин повернулся к Хаарму и кивнул головой в сторону питекантропа.
– Кто это такой и откуда он взялся? – поинтересовался старшина.
– А я откуда знаю? Я это чучело в первый раз вижу, – буркнул небесный. – И вообще, если я предатель, то чего со мной разговаривать?
– Вот именно. Нечего с тобой разговаривать. Тебя нужно взять за ноги и головой об столб шандарахнуть, – согласился с ним Пацук. – Мы тебя не спрашиваем, знаешь ли ты, как пленного зовут. Что это за раса такая? Мы до сих пор, кроме толпотоидов, кристаллидов, мурлантов, летунов и вас, небесных, никого еще не встречали.
– А я еще людей встречал. Правда, они мне не очень понравились, – проворчал Хаарм и, увидев, что есаул явно собрался выполнить свою угрозу, сменил тон: – Не знаю я, к какой он расе принадлежит. Я так же, как вы, подобных ему существ еще не встречал…
– Вы типа про меня языками чешете? – вмешался в разговор питекантроп. – Так меня и спросите, в натуре. Я маммид.
Уродец хотел, видимо, хлопнуть себя кулаком в грудь, но забыл, что руки связаны за спиной, и от резкого рывка едва не свалился. Хорошо, что Кедман успел схватить его за шкирку. Правда, из-за немалой массы пленного капрал и сам едва удержался на ногах, но, слава богу, все обошлось. А пленный, кажется, на то, что едва не упал, даже внимания не обратил.
– Я маммид Насан из древнего рода Бубрулов! – гордо заявил он. – И тот, кто посмеет сказать, что мой тотем неконвертируем, будет отвечать за клевету перед Гаагским международным трибуналом…
– А откуда он про Гаагский трибунал знает? – оторопел Кедман.
– Это не он. Это скорее всего переводчик не нашел лучшей аналогии, – пояснил Зибцих.
– Тихо! – рявкнул на них старшина и посмотрел на питекантропа. – Ну-ка, маммид Насан, рассказывай, откуда ты и как вообще здесь оказался.
Уродец, вмиг переполнившийся гордостью за свой род, нацию, страну и все остальные общественно-политические конструкции, знакомые ему с детства, охотно выложил все, что знал. Правда, девять десятых этой информации «икс-ассенизаторов» совершенно не интересовали, а от остатков рассказа Насана толку было немного.
Если на вопрос, кто он такой, Насан ответил вполне внятно, то вот сведения о том, откуда он взялся, предоставить «икс-ассенизаторам» не мог. Единственным, что маммид сообщил по этому поводу, был бессвязный лепет о каких-то «хозяевах», при этом Насан тыкал пальцем в сторону небесного, железных машинах, долгом сне с разноцветными видениями и казарме, где «хозяева» дали ему и другим таким же, как и он, «крутое» оружие, научили быть мужчинами и объяснили, как надо родину любить и что все, кроме этих самых «хозяев», эту самую родину хотят уничтожить.
– Короче, чуваки, мы с вами не контачим, – подвел итог своей пространной и плохо понятной речи маммид. – И лохом, блин, буду, если первым не принесу к своему тотему головы таких чмошников, как вы. Вы только руки мне развяжите и герлу свою шизанутую, в натуре, держите подальше.
– Я бы развязал тебя, да руки марать о твою морду слюнявую не хочется, – презрительно бросил Пацук. – А то, как воно ж с болтунами случиться может, я уже рассказывал. Если ты не помнишь, то сейчас Сару попрошу, чтобы она тебе это еще раз объяснила. – Насан испуганно покосился в сторону разведчицы. – А теперь я внимательно слушаю твой рассказ о том, что ваша вшивая банда делала возле болотной горловины. Так кого именно вы там ждали?
А вот на этот вопрос маммид и вовсе ответить не мог. Или не хотел. И как бы «искусник переговоров» Пацук его ни уговаривал, Насан сказал «икс- ассенизаторам» только одно: «Приказали!» Ну а кто приказал и зачем, уродец не знал. Дескать, не его это дело с «хозяев» чего-то спрашивать. Ему сказали: сиди, Насан, жди и хватай всех, кто придет, – послушный маммид так и делал.
– В общем, дело ясное, что дело темное, – вздохнул старшина, когда ему надоело слушать одни и те же вопросы, которые есаул задавал Насану.
– Ты эту рожу знаешь? – спросил он у маммида, показав на молчаливого Хаарма.
– Ага, йоу! – согласился клыкастый урод. – С такими рожами, в натуре, вы по болоту ходили. Прикол, конечно, что у вас типа по две башки, но лично я в него не въезжаю.
– Тьфу ты! – сплюнул Шныгин и снял с головы небесного гермошлем. Вопреки опасениям некоторых членов группы, ментальной атаки не последовало. – Этого типа ты знаешь?
– Хозяин, блин, – подтвердил Насан.
– Значит, это он тебе приказ отдавал? – вкрадчиво поинтересовался Пацук.
– А я типа не в курсе, – ответил маммид. – Они, в натуре, все одинаковые. И я даже не знаю, хороший этот хозяин – или отстой полный. Во!
