Марат шумно сопит в трубку — у него такая манера говорить, когда собеседник не проявляет проблесков понимания.
— Блин, мужики, у меня же сегодня днюха…
— А-а, точно.
— Короче, чтобы вечером были у меня! Дорогие подарки и красивые партнерши — обязательны!
— Ну, хорошо-хорошо, будем! Что еще?
— Поздравляю с повышением!
— Да ладно, с каким уж повышением… Это просто смена деятельности, не более.
— Все равно, еще одна ступенька в карьере пройдена.
Помолчав, Марат добавляет:
— Что-то голос у тебя грустный.
— Да, фигня.
— Ну, колись, чего там. Что случилось?
Сергей медлит, не зная, что сказать. Марат был самым близким его другом.
— С братом что-то неладное происходит.
В это время девушка на раздаче управилась с предыдущим посетителем и теперь вопросительно смотрит на него.
— С Мишкой что ли? Так с ним всегда что-то неладное происходит.
— Нет, на этот раз совсем плохо. Кажется, у него крышу сносит, — Сергей обращает взгляд на раздатчицу и показывает свободной рукой на блюдо с пирожными.
— Сколько? — спрашивает она.
— Два. И сиропом полейте сверху, пожалуйста.
Марат все еще шумно сопит в трубку.
— Серега, давай обсудим это, когда придешь ко мне, хорошо?
— Ладно. Слушай, тут моя очередь подходит.
Они попрощались, и он спрятал телефон в карман пиджака.
Пока добирался до свободного столика, телефон зазвонил еще раз. Сергей, не спеша, расставляет тарелки, стаканы, чашки, надеясь, что собеседник бросит трубку. Но телефон не унимается, наверное, Мина.
— Да?
— Сережа? Ты не за рулем, говорить можешь?
— Да, могу, Мина, — а сам с сожалением смотрит на остывающий кофе.
— Ну, что ты думаешь, Сережа?
— Что я думаю? Брат бредит... Кажется, в советской психиатрии это называлось «сверхценные идеи».
— Ну вот, ты заговорил про психиатрию… — задрожал ее голос.
— Да нет же, — спохватился Сергей, — я не имел ввиду какую-то патологию, но с врачом проконсультироваться стоит.
Трубка надолго замолчала, и его обдало холодком вины за то, что он повернул разговор в таком излишне трагическом русле.
— И что ты предлагаешь? — спросила она таким голосом, какой обычно получается, когда в отчаянии терзаешь себе губы зубами.
— Я поговорю с Мишкой. Честно объясню, что я думаю по поводу его состояния. И если надо, организую встречу с каким-нибудь психотерапевтом.
Мина опять выдержала паузу. Сергей воспользовался этим:
— Заметь, Мина, я сказал «психотерапевтом», а не «психиатром». У Марата есть неплохие связи, между прочим. Он в последнее время много пишет про медицину и все такое. Встречается с маститыми учеными.
— А когда ты ему позвонишь?
— Сегодня я иду к нему на юбилей, там и поговорю на счет того, к кому можно пойти на прием.
— На прием?! Так это будет в больнице где-то?
Сергей опять проклял себя за спешку в выборе слов.
— Нет, я это представляю, как неформальную встречу у врача дома. На диванчике, с кружкой чая и тому подобное.
— Понятно, Сережа, спасибо тебе большое. Ты мне сможешь сегодня бросить сообщение на трубку? Ну, насчет того, как там у тебя получится с Маратом?
— Обязательно. А Мишка имеет доступ к твоей трубке?
— Да, нет вроде... — тут в ее голосе появилась неуверенность. — Хотя знаешь…В последнее время Мишка стал какой-то…
— Какой?
— Какой-то ревнивый, что ли… Взял за привычку допрашивать меня: куда хожу, с кем говорю…
— А ты откуда сейчас говоришь?
— На улице стою. Я сказала, что пошла в магазин.
— Понятненько. Тогда сегодня вечером отпишу тебе.
— Хорошо! Поздравь Марата с днем рождения.
— Ага, ладно, поздравлю.
К Марату они отправились примерно в одиннадцать тридцать. На такие мероприятия Сергей старался заявляться ближе к полуночи, когда официальные гости разъезжаются и остаются только самые близкие. Его девушка придерживалась того же мнения. Ей не нравились большие шумные сборища, которые устраивал безгранично общительный именинник. На прошлый свой день рождения Марат побил личный рекорд, заказав в ресторане столики на пятьдесят персон.
Сергей повел машину по Фурманова, наслаждаясь влажным ветерком из приоткрытой форточки. Помнится, утром, выйдя от Михаила, он еще пару часов по инерции думал о его проблеме, выуживая из памяти воспоминания обо всех его странностях и необъяснимых поступках, которые подтверждали подозрения о безумии брата. Но, заехав к Тане, побегав с ней по обычным воскресным местам, он позабыл о своих тревогах.
Они легко и приятно поужинали в «Тропикане» на улице Сейфуллина, много говорили о своем совместном будущем, о его новой позиции на работе, которая давала ему больше свободы и больше денег — и все тревожные мысли исчезли. Мало того, в какой-то момент его чувства настолько вдруг обострились, что возникло доселе неведомое состояние абсолютной ясности и чистоты сознания. Окружающий мир словно расцвел новыми необычными красками — в уличном шуме, в свете фонарей, в запахах — везде появились нюансы, едва различимые и неповторимые.
Сергей, конечно, даже не подозревал о том, что испытывает то редкостное откровение, которое бывает только перед внезапной смертью. Еще древние римляне подметили, что перед тем как нанести человеку сокрушительный удар, судьба дает ему несколько минут на подведение итогов, обставляя эти мгновения с божественным вкусом. Действительно, обстановка для этого была выбрана безупречно: в салоне звучала «Вела машину всю ночь», сбоку белели ноги любимой женщины и плавно покачивалась красная стрелка тахометра.
Сергей, никогда серьезно не упражнявшийся в наркотиках, если не брать в расчет студенческие эксперименты с планом, воспринимал это состояние души просто как результат хорошего настроения и хорошо спланированных обстоятельств. Никаких итогов подводить он не собирался, впереди еще была целая жизнь, а не глухая черная стена.
Паркуясь во дворе небольшого коттеджного городка, где Марат жил со своим отцом, они увидели машину его начальника — водитель уже запустил двигатель и медленно сдавал свой «Rexton» назад, к воротам. Охранник заметил гостей и открыл двери. Едва они успели войти в предбанник, как шумная веселая толпа людей высыпала навстречу, дыша алкоголем и духами.
