— И меня будут бить плетью?
— Да.
— И ты сможешь меня ударить? Ты сможешь высечь меня за то, что я тебе не понравлюсь? Ты же был на Земле, неужели ты сможешь это сделать, Тэрл?
— Ты уже меня разозлила, — сказал я, вспомнив, как она улыбнулась в Девяти Колодцах. Потом я вспомнил окошко в стене касбаха, из которого она послала мне воздушный поцелуй и бросила шелковый платок.
— Значит, меня сейчас высекут? — спросила она.
Сделать это было нетрудно. Она лежала связанная, в короткой грязной накидке.
— Нет, — сказал я.
Я подошел к ней и показал кусок смятого, выцветшего шелка, который забрал с собой в Клим и принес обратно. Она затравленно посмотрела на платок. Я повязал его на левую руку девушки, рядом с ремнем на запястье. Именно так я и носил этот платок.
— Когда ты меня высечешь? — спросила она.
— Когда мне будет удобно, — ответил я.
Дверь распахнулась, и в комнату, спинами к нам, ввалились два наемника, на них наседали атакующие, звенели ятаганы. Один из воинов обернулся ко мне. Я выхватил ятаган. Он понял, что я его враг. Завязалась драка. Я нанес своему противнику смертельный удар. Его напарника уже зарубили у двери. Я сбросил с себя одежду воина соляного убара. Меня поприветствовали поднятыми ятаганами.
— Сейчас я к вам присоединюсь! — крикнул я, ударами сапога выкатил два трупа из комнаты, запер тяжелые двери и обернулся к Велле.
Мы снова остались одни в ее комнате, освещенной лампой на жире тарлариона.
Она сидела на полу, наклонившись вперед, кисти рук были привязаны к лодыжкам, накидка оставляла открытыми стройные бедра и пышную грудь девушки. Я сорвал грязную тряпку и отшвырнул ее в сторону. Икры были просто великолепны.
— Ты исключительно красивая рабыня, Велла, — сказал я.
— Которой хотят владеть? — Да.
— В этом мире, — вдруг заплакала она, — мной будут владеть!
— Тобой уже владеют, — заметил я.
— Да, — кивнула она. — Я знаю. Мной уже владеют.
— Полагаю, — произнес я, — следует отдать тебя Хакиму из Тора.
— Нет! — неожиданно крикнула она. — Пожалуйста, нет!
— Я волен делать все, что пожелаю, — напомнил я.
— Нет, нет, нет, нет! — выкрикивала Велла сквозь рыдания.
Я подошел к ней и губной помадой сделал на плече девушки надпись на тахарском языке.
— Что это означает? — плача, спросила она.
— То, что ты являешься рабыней Хакима из Тора. Она в ужасе смотрела на свое исписанное тело.
— Нет, Тэрл, пожалуйста, нет! — зарыдала она.
Я поднялся. Она смотрела на меня.
— Тэрл!
— Замолчи, рабыня! — приказал я.
— Хорошо. — Она опустила голову.
— Хорошо? — переспросил я.
В глазах ее блестели слезы.
— Слушаюсь, господин, — исправилась она.
Я вышел из комнаты и запер за собой дверь. В коридоре продолжался смертельный бой. Это была мужская работа. Есть время для дела, и есть время для рабынь. Пора было заняться делом. Я направился туда, откуда доносился звон стали.
Глава 25. ПАДЕНИЕ ВТОРОГО КАСБАХА. О ТОМ, КАК ПОСТУПИЛИ С ТАРНОЙ
— Где Ибн-Саран? — спросил Гарун. На нем развевалось белое одеяние верховного паши каваров.
— Я не знаю! Не знаю! — кричал стоящий перед ним на коленях человек со связанными за спиной руками.
— Мы обыскали весь касбах, — произнес находящийся рядом воин. — Его нигде нет. Ускользнуть он тоже не мог.
— Значит, он еще здесь! — крикнул другой.
Гарун, или Хассан, как я продолжал его называть, пнул связанного пленника сапогом.
— Он где-то здесь! — не мог успокоиться воин.
— Надо поджечь касбах, — предложил кто-то.
— Нет, — покачал головой Гарун.
Касбах представлял собой большую ценность, и он хотел использовать его в интересах каваров.
Я еще раз осмотрел стоящих на коленях пленников. Ибн-Сарана среди них не было.
Снаружи, возле стены касбаха, выстроили еще одну толпу взятых в плен. Ибн-Сарана не было и среди них.
Пропал не только он. Ни среди убитых, ни среди пленных не было маленького водоноса Абдула, прихвостня великого Абдула-Ибн-Сарана, соляного убара. Исчез и Хамид, предатель аретаев, человек, который попытался убить Сулейман-пашу.
Гарун развернулся, вспрыгнул на помост соляного убара и зашагал по нему, словно разъяренный ларл. Белый бурнус развевался за его плечами.
— Предположим, — сказал я, обращаясь к Хассану, — что Ибн-Саран укрылся в этом касбахе.
— Так и было! — крикнул Хассан.
— Теперь давай предположим, что мы хорошо все обыскали и что никто не просочился через наши заградительные отряды.
— Весьма ценные предположения, — огрызнулся Хассан. — Может, ты просто объяснишь, почему его нет ни среди пленных, ни среди убитых?
— Рядом находится еще один касбах, принадлежащий его стороннице Тарне.
— Он не мог добраться до него через пустыню, — вмешался воин.
— Значит, он добрался до него другим способом! — воскликнул Хассан. — Идите за мной! — Схватив факел, он спустился в огромный подвал, где спустя час поисковая группа натолкнулась на крошечную дверь, ведущую в подземный тоннель.
— Ибн-Саран у Тарны, — сказал кто-то.
— Мы не догадались окружить второй касбах! — простонал другой воин.
— Ибн-Саран просочился сквозь наши посты. Мы его потеряли! — воскликнул первый.
— Думаю, еще нет, — улыбнулся Хассан. '
Воины умолкли. Наконец визирь Гаруна, Барам, шейх Безхада, почтительно спросил:
— Тогда где же он, высокий паша?
— Дело в том, что касбах Тарны окружен.
— Это невозможно, —
Остальные паши тоже покачали головами. Касбах Тарны не окружали ни чары, ни луразы, ни таджуки, ни араны. Его не окружал никто.
— Кто окружил касбах Тарны, если этого не делали ни кавары, ни аретаи и ни одно другое племя? — спросил Сулейман.
