узкая огненная полоска. Камень чем-то напоминал глаза Сурры. Кроме того, он все время менялся, становясь то темнее, то светлее, а полоска загоралась то желтым, то медовым, то зеленоватым.
А вторая находка случилась на десятый день после того, как они покинули Иравади-Гроссинг и углубились в земли норби.
Развернув как обычно, тючок сурикатов, Сторм нашел там наконечник стрелы. Острый и зазубренный, он совсем не походил на те наконечники, какие Сторм видел у разведчиков экспедиции. А кроме того, он был выточен из молочно-белого камня, тогда как норби — это Сторм усвоил еще в первый свой визит в их лагерь, — охотничьи стрелы делали из золотисто-зеленого камня, а боевые — из прозрачного, с легким голубым оттенком. Сторм знал, что туземцы не прикасались ни к чему из добычи сурикатов, и теперь сидел, взвешивая этот наконечник на ладони и раздумывал.
Эта изящная штучка с тонкими, обламывающимися в ране зазубринами, была прекрасным образчиком оружейного искусства.
Даготаг, предводитель норби, внимательно рассмотрел его на руке Сторма, но даже не попытался коснуться.
Он на мгновение затаил дыхание, как это делали все норби, собираясь сказать что-то серьезное, и начал жестикулировать.
— Это Нитра, горные племена. Воины… Эта стрела боевая. Такая стрела
— гордость любого воина. Такой хорошо убивать.
— Нитра — ваши враги? — просигналил Сторм. Даготаг кивнул.
— Они враги нам, людям Шозонна. Может быть, будут и вашими врагами. Нитра еще никогда не видели пришедших издалека. Они пришли за трофеями. Правая рука врага — лучшая добыча для воина.
— Разве Нитра едят Сладкое Мясо? — вмешался в разговор Соринсон, жестом выражая свое отвращение, и по обычаю трижды сплюнул в огонь.
— Нет! — замелькали в ответ пальцы Даготага. — Этудобычу вешают в колдовском доме. Но Сладкое Мясо, — он повторил тот же жест отвращения, — Нитра не едят. Так делают только дикари. А Нитра хорошие воины; не из тех, диких, которые ночами слушают темных духов!
— А могут они напасть на нас? — решил выяснить все до конца Сторм.
— Да, если выследят. Но этот наконечник может быть старый… остался с прошлого сезона. И все- таки мы должны быть настороже.
Все развернули свои вещи и достали сумки с личным оружием. Норби положили в колчаны боевые стрелы, потеснив охотничьи.
Сторм решил поговорить с Соринсоном.
— Я думаю, мы заранее будем предупреждены, если они будут выслеживать нас. Хотел бы я видеть человека, который сумеет незаметно прокрасться под носом у Сурры.
Он подбросил наконечник стрелы и снова поймал его. Попадая в живое тело, такая игрушка оставляла рваные, долго не заживающие раны. Но сейчас важнее всего было выяснить, где Хо разыскал это, и как долго оно здесь лежало. Действительно ли это свидетельство какого-то давнего набега, или же они просто рады были ухватиться за это предположение, лишь бы не менять своих планов?
Он отправил барханную кошку охранять лагерь, уверенный что с нею не справятся никакие разведчики Нитра. А завтра Баку с воздуха осмотрит местность впереди них зорче, чем любой человек или гуманоид. Экспедиция соблюдала разумную осторожность, но в этой стране хватало удобных мест для засады, особенно в узких ущельях, где приходилось спешиваться. А дальше горные проходы становились все более труднопроходимыми. Сторм хорошо понимал, что только нечто исключительное может завлечь человека в эту богом забытую глушь.
Когда Соринсон и Мак улеглись спать, Сторм достал свой лук и стрелы. Костер еще не прогорел, и при его свете наконечники сверкали как драгоценности. Осторожно, один за другим, он приложил их к своему запястью и слегка наколол, наблюдая как капельки крови растекаются по полированным граням. Затем когда все наконечники прикоснулись к ране, он повернул руку и позволил маленькой струйке крови стечь на землю. Древняя жертва оружию, которая обеспечивала магическую неуязвимость в схватке была закончена. Чего ради он взялся выполнять этот обряд здесь? Или так на него действовала пустыня Арцора?
— Почему ты сделал это? — словно отвечая его мыслям, замелькали в свете костра желтые гибкие пальцы.
Он не знал, какими знаками норби выражают понятие «удача» или «судьба», но все-таки постарался как-то объясниться.
— Если отдашь кровь, стрела станет сильнее, лучше почувствует врага и не промахнется. Кровь — плата за хорошую стрелу.
— Это правда! Ты пришел издалека, но ты думаешь, как норби. Может быть душа норби улетела далеко-далеко… туда, где живут ваши люди, но потом захотела вернуться назад, в свой клан. Она вошла в ребенка чужаков и теперь вернулась. Правда-правда! — Желто-красные пальцы легонько постучали по запястью Сторма, накрывая маленькую ранку. — Снаружи — ты чужак, но внутри ты — норби, вернувшийся домой!
— Возможно, — согласился Сторм, чтобы не объясняться снова по поводу своей жертвы.
— Запечатавшие могут это знать. Они тоже ушли далеко-далеко. Может быть, они похожи на тебя…
Горгол говорил доверительно, как с одним из тех, кто знаком с таинственным легендарным народом, и Сторм тут же спросил:
— Горгол знает Запечатавших?
Ответ на этот вопрос потребовал длинного рассказа. Три сезона назад, насколько Сторм сумел понять, Горгол оставил свое племя во время одного из переходов и решил поохотиться в одиночку, чтобы доказать свое равенство с остальными мужчинами клана Кротага. По обычаям норби для этого он должен был убить воина из враждебного племени, если ему повезет встретить воина, бродящего в одиночестве — или же убить одному безо всякой помощи, одно из четырех наиболее опасных животных. Как только его «душа» указала ему этот путь к исполнению его желаний, он тут же отправился к восточным горам, примерно туда, куда сейчас направлялась экспедиция, так что эта дорога для него уже не в новинку. Здесь он выслеживал «злого летуна» — огромно существо, похожее на птицу, которое норби презирали за его грязные привычки, но уважали за свирепый боевой дух. Такая добыча была вполне достаточна, чтобы получить статус мужчины, и Горгол потратил почти пять дней, выслеживая это создание, гнездящееся высоко в горах. Но он все же поспешил и при первой попытке только ранил его.
Тварь эта, как и положено ее породе, тут же напала на него, и он, обороняясь, бежал от края утеса, где было гнездовье, вниз, в долину. Там он устроил удачную засаду и сумел-таки прикончить чудовище.
Правда, в последней схватке его немного поранило, но, к счастью, не слишком тяжело. Горгол показал Сторму старый шрам на бедре длиной дюймов в десять.
Но из-за этой раны Горгол вынужден был задержаться в той долине, где прежде устроил засаду. К счастью, был сезон дождей, до Великой Засухи было еще далеко, а в одной расщелине он нашел стекавший с гор ручеек. И в этом-то вынужденном заключении он и наткнулся на открывшуюся Запечатанную Пещеру. Там он нашел несколько предметов, созданных явно не норби и не колонистами.
Он оставил все свои находки там, где они и были, когда , наконец смог покинуть долину. Может быть, потому, что не хотел прогневать Запечатавших. Но с тех пор он уже никогда не забывал день, когда ему посчастливилось проникнуть в Запечатанные Пещеры.
— Запечатавшие всегда добры к людям, которые соблюдают их законы, — объяснил Горгол. Это они подсказали Горголу, как справиться со «злым летуном», они же послали ему воду на то время, пока у него болела нога. — Старики рассказывают, что давным-давно Запечатавшие дружили с норби.
Теперь я тоже буду так говорить: ведь если бы не их волшебство, я, может быть, не вернулся бы оттуда живым! Они великие волшебники. — Он сделал широкий жест, словно охватывая все вокруг. — Они и сейчас много делают, хотя давно закрылись от солнца и спят. Очень много делают.
— И ты мог бы найти дорогу к этой пещере? — заинтересованно спросил Сторм.
