— Сколько тебе надо?
Нейл сделал расчет еще по дороге. Если Мара Диза сказала верно — один пакет. Нет, лучше два, на всякий случай.
— Два пакета.
— Два пакета — двести кредитов, — ответил Стовер. — Товар нерезанный.
Я даю полную меру.
Нейл кивнул. Стовер был честен на свой манер, и за эту честность нужно было платить. Двести кредитов. Нейл надеялся, что купит подешевле.
Товар, конечно, контрабандный, привезенный из другого мира каким-нибудь членом корабельного экипажа, желавшего иметь лишние деньги, несмотря на риск портовой проверки.
— У меня будут деньги… через час.
Стовер кивнул.
— Приноси, и товар твой… Моя сдача, Грем.
Нейл вышел на улицу и глубоко вздохнул, выгоняя дым из легких. Домой возвращаться не было смысла: за всю коллекцию их нищенских вещей не выручить и двадцати кредитов, не говоря уже о двух сотнях. Он давно уже продал все ценное, когда приглашал специалиста — врача из верхнего города.
Да, была только одна вещь стоимостью двести кредитов — он сам. Он пустился бегом, словно должен был сделать это быстро, пока его не оставило мужество. Он добежал до здания, стоявшего так удобно и угрожающе близко к главным воротам Диппла — Пункту набора рабочей силы для других планет.
Все еще оставались миры, и немало, где дешевле было использовать человеческую силу, куда не ввозились машины с опытным обслуживающим персоналом, и часть этих миров была уже ободрана разорительными торговыми налогами. Такие места, как Диппл, давали рабочую силу. Мужчина или женщина подписывали контракт, получали «колониальные», их отвозили в «замороженном» состоянии, и затем они работали за свою плату — пять, десять, двадцать лет. По идее это являлось избавлением от гниения заживо в Диппле. Но… замораживание было делом удачи. Случалось, что некоторые так и не просыпались. Тех же, кому повезло, встречали арктические миры, где люди трудились под ударами диких штормов. Контракт был азартной игрой, в которой не выигрывал никто, кроме агентства.
Нейл вошел в селектор, на некоторое время закрыл глаза, а затем снова открыл. Когда он положил руку на рычаг и опустил его, он сделал тем самым бесповоротный шаг. Возврата не будет никогда.
Через час он снова пришел к Стоверу. Игра в звезды-кометы кончилась, контрабандист был один, и Нейл был рад этому, когда выкладывал пачку кредитов.
— Двести пятьдесят, — сосчитал Стовер и достал из-под стола маленький сверток. — Вот два и пятьдесят кредитов сдачи. Записался на другой мир?
— Да, — Нейл взял сверток и кредиты.
— Ты мог бы сделать что-нибудь другое, — заметил Стовер.
Нейл покачал головой.
— Нет? Может, ты и прав. Все одинаково. Ты получил, что хотел, а это — самое главное.
Нейл почти бегом вернулся в свой барак. Мара Диза посмотрела на него.
— Снова приходил врач. Директор прислал его.
— Что он сказал?
— То же самое. Два дня, может быть, три. Нейл упал на стул у стола.
Он верил Маре и раньше, так что это сообщение ничего не изменило. Он развернул сверток, полученный от Стовера: две металлические трубочки. Они имели цену… цену его рабства в неизвестном мире, цену всего, что могло случиться с ним в будущем. Они помогут умереть женщине, которая была его матерью.
Галюс — порошок, содержащийся в трубочке — надо было высыпать в чашку с горячей водой. Тогда Мелани Ренфо не будет лежать здесь, в Диппле: она, может быть, снова переживет счастливейший день в своей жизни. И если тонкая нить, привязывающая ее к этому миру, не оборвется к тому времени, когда она проснется, наготове будет вторая трубочка. Мелани жила в страхе, отчаянии и боли, а умрет счастливой.
Он оглянулся и встретил взгляд Мары.
— Я дам ей это, — он коснулся трубочки, — а если… понадобится, ты дашь вторую?
— Разве тебя не будет здесь?
— Я… я улетаю ночью… Мне дали два часа… Ты поклянешься, что останешься с ней? — он развернул сверток из пятидесяти кредитов. — Возьми это и поклянись!
— Нейл! — в глазах ее вспыхнули жаркие искры. — Ладно, сынок, я поклянусь. Хотя нам здесь не очень-то нужны были старые боги и духи, не так ли? Я дам клятву, хотя тебе нет нужды просить об этом. А это я возьму… ради Вейса. Вейс должен уйти отсюда… не твоим путем — другим, — ее руки конвульсивно сжали пачку кредитов. Нейл почти ощутил горькую решимость, исходящую от нее. Вейс Диза мог освободиться от Диппла, если бы его мать могла сражаться за него.
— Куда ты записался? — спросила она, ставя греть воду.
— В какой-то мир, называемый Янусом, — ответил он. — Неважно, пусть это будет грубая пограничная планета, лишь бы подальше от Диппла и Корвара. — Он не хотел думать о будущем.
— Янус, — повторила Мара. — Никогда не слышала о такой. Послушай, сынок, ты сегодня ничего не ел. У меня есть немного лепешек для Вейса, но он, наверное, нашел на сегодня работу и не придет. Я…
— Нет. Я улетаю сегодня, помнишь? — он слабо улыбнулся. — Послушай, Мара, ты посмотри вещи… потом, ладно? — он осмотрел комнату. Он ничего не возьмет с собой: в морозильную камеру багаж не берут. — Если тебе что пригодится — возьми. Тут мало, что осталось. Только… — он подошел к ящику, где хранил свои бумаги и немногие драгоценности. Браслеты матери и пояс Дон давно проданы. Нейл быстро просмотрел бумаги. Заявки, которыми они никогда не могут воспользоваться — их можно уничтожить.
Опознавательные диски…
— Они пойдут Директору… потом. А вот это… — Нейл покачал на ладони кольцо Мастера, принадлежащее Дону Ренфо. — Продай его и купи цветов… Она любила цветы, деревья… все, что растет.
— Я сделаю это, мальчик.
И Нейл был уверен в этом. От воды уже шел пар. Нейл отмерил порцию в чашку и высыпал порошок из трубочки в воду. Они подняли голову Мелани и уговорили женщину проглотить снадобье.
Нейл снова прижал к щеке ее исхудалую руку и вглядывался в слабую улыбку на посиневших губах, легкую краску счастья, как паутинкой покрывшую скулы и подбородок. Она больше не стонала, а шептала что-то — не то слово, не то имя. Некоторые имена были ему знакомы, другие — нет, они исходили из прошлого, в котором он не участвовал. Мелани снова была девушкой, жила на своей родной планете с мелководными морями, усеянными кольцами островов, где высокие деревья шелестели под легким ветерком поздней ночью. Все это она по доброй воле обменяла на жизнь в корабле, когда вышла замуж за человека, называвшего своим домом не планету, а корабль, и пошла за Доном Ренфо в космические просторы.
— Будь счастлива, — Нейл отпустил ее руку. Он отдал ей все, что мог последнее возвращение от забот, печали, непрощаемого настоящего в ее дорогое прошлое.
— Ты здесь? Ты Нейл Ренфо?
В дверях стоял человек в форме Агентства. На его поясе покачивался станнер. Это был типичный надсмотрщик, загоняющий добычу на борт поджидающего транспорта.
— Иду.
Нейл осторожно поправил одеяло и встал. Он вышел твердым шагом, не оглядываясь, но у двери Мары остановился и постучал.
— Я пошел, — сказал он. — Ты присмотришь?
— Присмотрю. Я останусь с ней до конца и сделаю все, что ты хотел.
Удачи тебе, сынок.
Но было ясно, что это последнее пожелание неисполнимо.
