Араб какое-то время молча смотрел в пространство.
— Какие-то новости от шефа по кадрам? — спросил он.
— Вчера пришло донесение.
— Хорошие новости?
— И плохие, и хорошие. Он полагает, что у нее есть устойчивый контакт с человеком, который может быть связан с британской разведкой.
— А хорошие?
— С Модести Блейз что-то случилось. Она вдруг засуетилась. Мечется по всему свету. Афины. Бейрут. Франция. И все за последние дни.
— Что она делает?
— Играет в азартные игры. Вообще-то для нее это не в диковинку. Однако она играет по крупной в частных заведениях. А это уже новость.
— Что же тут хорошего?
— Карц говорил, что нужен рычаг воздействия. Азартные игры — это слабость. А там, где слабость, там, глядишь, и рычаг… Хамид сплюнул и погладил ствол винтовки.
— Глупо, — презрительно повторил он. — Карцу следовало бы выбрать двоих мужчин, и дело с концом.
Суррат промолчал, а когда заговорил, то так тихо, что работавшие рядом никак не могли бы его услышать.
— Хамид, ты первый раз работаешь с Карцем?
— Да.
— Тогда вспомни, что он говорил вам в первую встречу. Я слышу это уже третий раз. Те, кем мы командуем, — животные. Таких, как мы с тобой, очень мало. Людей, которые в состоянии сформировать и повести за собой группу боевиков, чтобы выполнить приказ Карца, раз-два и обчелся.
— Командовать могут многие!
— Такими волками, как здешние ребята? Ничего подобного. И не в такой операции, как наша. У большинства есть привязанности — к своей стране, к какой-то глупой идее. — Суррат презрительно фыркнул. — Мы на них не похожи.
— Можно потратить много сил, чтобы заполучить эту женщину, — сказал Хамид, — но она возьмет и подведет. И тот мужчина тоже.
— Это головная боль Карца, — усмехнулся Суррат и встал. — Пусть он сам думает. Так или иначе, с Блейз и Гарвином или без них, он должен быть готов выступить, когда настанет день операции.
Вилли Гарвин прижимал к себе блондинку, пока ее не перестала сотрясать дрожь. Он поцеловал ее, потом отодвинулся на свою половину кровати и, подперев щеку рукой, стал наблюдать за любовницей. На полу лежали беспорядочно скомканные простыни.
Начало вечера, размышлял Вилли, самое лучшее время для постельных утех. Потом можно будет взять такси и направиться к «Эмке», там пообедать, проверив на практике его теорию относительно устриц, затем двинуться к Сан-Паучи в ночной клуб, где можно немножко выпить и потанцевать, а потом прогуляться к Давид-штрассе, где в ярко освещенных витринах восседали девицы в ожидании клиентов, и наконец вернуться в квартиру к Ильзе, где после пары часиков в постели ему с Божьей помощью удастся выпутаться из ее объятий и успеть в аэропорт.
Ильзе открыла глаза и погладила его по щеке.
— Хорошо, что ты пришел, Вилли, — сказала она по-английски, но с сильным американским акцентом.
Она вылезла из постели, взяла со столика сигареты и две пепельницы, затем снова улеглась.
— Угу. Извини… — Он задул спичку и прикурил от ее сигареты. — Но у меня есть время до двух часов, поэтому мы можем еще повеселиться.
— А… Это хорошо. Но зачем тебе уезжать?
— Мне надо увидеться в Риме с одним человеком.
— С человеком? Готова поспорить, у него большие-пребольшие сиськи. — Она похлопала себя по вышеупомянутым частям тела.
— Ну, сама посуди, зачем мне тогда лететь в Рим, если у меня здесь есть ты?
— Потому что ты любишь разнообразие. И еще темноволосые тебе нравятся больше, чем блондинки.
— Кто тебе это сказал?
— Это я говорю! Наверно, потому что у Модести Блейз темные волосы. Как она, кстати, поживает?
Вилли не торопясь выпустил длинную струйку дыма и ответил:
— Неплохо.
— Ну, можешь не передавать ей от меня привет. Она мне не очень-то нравится.
— Почему? По-моему, она неплохо с тобой обращалась, Ильзе.
— В этом-то все дело! Ты разве не замечал, Вилли, — когда ты делаешь людям разные услуги, они начинают к тебе плохо относиться.
— Некоторые люди…
— Ну, я не то чтобы плохо к ней относилась, просто я ревную, — поправилась Ильзе.
Вилли промолчал, хмуро глядя в потолок. Ильзе повернулась на бок и, оперевшись на локоть, уставилась на Вилли.
— Ты так странно ответил «неплохо», когда я спросила о Модести… Что-то случилось?
— В общем-то ничего. Просто я немного беспокоюсь.
— Из-за Модести?
— Ну да. Не знаю, что на нее нашло, но она вдруг потеряла покой. Много играет…
— Но она никогда раньше этого не делала. Я имею в виду, не играла по крупной, да?
— Да. Но тогда были другие дела. А теперь… — Вилли помолчал и со вздохом заметил: — Признаться, это просто даже неразумно!
— И проигрывает?
— Когда как, — отозвался Вилли и сокрушенно добавил: — Дело не в том, проигрывает или выигрывает, а в том, как она играет. Очертя голову.
Ильзе посмотрела на Вилли своими внимательными глазами. Когда-то она была маленьким винтиком в обширном механизме Сети. В ее задачу входило всего-навсего общаться с финансистами и бизнесменами и улавливать обрывки информации. Она не знала и знать не хотела, как именно Модести использует эту информацию. Ильзе получала все инструкции от Бауэра, который руководил немецким филиалом Сети и передавала свои отчеты ему же. Она подозревала, что все это нужно для промышленного шпионажа, где прибыль порой бывала очень ощутимой.
Поскольку Ильзе обладала той самой ледяной красотой, которую мужчинам не терпелось растопить в своих жарких объятиях, как правило, работалось ей легко. Ей редко приходилось спать с человеком, от которого требовалось что-то выведать, да и тогда она сама проявляла инициативу. Если она сообщала о неудаче, то никто не пытался оказать на нее давление через Бауэра или каким-то иным способом.
Теперь Бауэр стал полноправным хозяином, и ситуация в корне изменилась. Поэтому когда Модести разделила свою организацию на части, Ильзе предпочла получить премиальные и отойти от дел, а не продолжать работать уже только на Бауэра. Сейчас она владела частью акций процветавшего отеля с рестораном и жила себе припеваючи. Вторая половина пакета акций принадлежала Бауэру. Ильзе часто виделась с ним, но исключительно по делу. Она передавала ему обрывки сплетен, которые могли его заинтересовать, недвусмысленно намекнув при этом, что никаких особых поручений выполнять не собирается.
— Знаешь, что мне кажется, Вилли, — сказала Ильзе, кладя руку ему на грудь. — Может, Модести надоело сидеть без дела, и ей просто хочется поскорее все промотать, чтобы появился стимул начать все сначала?
Вилли уставился на нее, всем своим видом выражая удивление и неверие, но она быстро
