Единственным, что, по мнению Кэтлин, искупало все, были природа и земля Ирландии. Они были настолько красивы и щедры, что нигде в мире нельзя было сыскать ничего подобного. Самым живописным районом Ирландии был запад, где казалось, будто сам воздух насыщен магией и волшебством.
И это не было связано исключительно с красотой пейзажа; просто сама страна порождала в человеке это чувство, навевая легкую романтичную печаль. Ирландия была землей сильных духом людей и древних героев, великих дел и великих трагедий, и это не могло не тронуть человеческой души.
После ночной смены Кэтлин села в свой маленький “форд-фиеста” и выехала на узкую полоску дороги, которая вела к дому ее родителей. Она думала о Фицдуэйне. Принятые меры безопасности были столь строгими, что большинство персонала даже ни разу не видели его толком, однако о нем много говорили: время от времени в госпиталь попадал буйнопомешанный или преступник, которых содержали и лечили под охраной, однако впервые в стенах госпиталя находилась жертва террористического акта, которую охраняли от возможности повторных покушений. Да и охрана на сей раз была гораздо серьезнее, чем скучающий невооруженный гардай, коротающий время за беспрерывным чаепитием.
В данном случае без гардаев тоже не обошлось: именно они охраняли подступы к госпиталю, однако внутри несли караул рейнджеры, вооруженные устрашающего вида винтовками, каких Кэтлин никогда не видела.
Это было одновременно и тревожно, и восхитительно. Если бы не ужасные раны Фицдуэйна, то все это могло показаться увлекательной игрой, чем-то нереальным. Раны, однако, существовали, и Кэтлин не переставала мрачно удивляться тому, какую разрушительную работу могут проделать два крошечных кусочка металла.
На повороте Кэтлин притормозила и увидела перед собой на дороге стадо коров, загородивших всю проезжую часть. Пришлось остановиться.
Коровы шли по шоссе, а за ними следовали фермер с собакой. Он перегонял коров с огороженного каменной изгородью участка в коровник, на утреннюю дойку. Коровник находился в полумиле дальше по дороге.
Кэтлин понимала, что, пока коровы не пройдут, дорога останется блокирована. Она могла потихоньку ехать следом, но боялась напугать коров, которые неторопливо шагали с полным выменем.
Она никуда не спешила и могла переждать. Сельские районы Ирландии обладали собственным, размеренным и неторопливым ритмом жизни, который выгодно отличался от муравьиной суеты Дублина. Воздух был тяжел от влажного утреннего тумана, но первые лучи солнца уже прорвались сквозь его тающую дымку и засверкали в каплях воды, нанизанных на нити паутин на живой изгороди. Слева от шоссе располагалось озеро, а вдали розовели призрачные тени гор.
С правой стороны горы подступали к дороге гораздо ближе. Небольшие поля с каменистой почвой, обнесенные сложенными всухую каменными стенами, чередовались с болотистыми низинами, а дальше начинались заросшие вереском и лишайниками каменистые распадки. Чуть выше, уже на склонах гор, паслись овцы, пощипывая редкую травку. В голубом небе парила крупная птица, похожая на пустельгу.
“Трагедия Ирландии, наверное, в том, — подумала Кэтлин, — что мы никак не научимся жить среди всей этой красоты”.
Действительно, за границей ирландцы процветали. В Америке насчитывалось около сорока миллионов выходцев из Ирландии. В соседней Великобритании ирландцев — иммигрантов во втором и третьем поколениях — было больше, чем в самой Ирландской республике. В родной же стране все новые и новые поколения ирландских женщин и мужчин не видели выхода из катастрофического положения, страдая от ограниченных перспектив, от коррупции, взяточничества, убогой системы образования, жестоких налогов, запущенной инфраструктуры и неизменно некомпетентного правительства.
На память Кэтлин пришла цитата из Джеймса Джойса:
“Ирландия — как старая свинья, которая жрет своих поросят”. Насколько ей было известно из собственного опыта, при всем своем грубом цинизме это высказывание довольно точно отражало сложившуюся ситуацию.
Потом она снова подумала о Фицдуэйне.
Он нравился ей больше, чем любой другой мужчина, которого она когда-либо встречала. В отличие от большинства ирландцев своего поколения ее родители были весьма терпимыми и образованными людьми, и благодаря этому у Кэтлин образовался кое-какой сексуальный опыт. Еще до своего неудавшегося замужества она переспала с несколькими мужчинами, среди которых встречались такие, к которым се влекло и которые возбуждали ее физически.
Что касается Фицдуэйна, то он привлекал ее сочетанием внутренней силы и сексуальности с острым умом, а также непривычным подходом к жизни, который казался Кэтлин удивительно свежим. Кроме того, косные традиции и приличия, из-за приверженности к которым ирландское общество зачастую выглядело чрезмерно консервативным и смешным, казалось, не имеют над ним никакой власти. Ум Фицдуэйна был острым, пытливым, и над ним не довлели никакие рамки приличий.
Несмотря на репутацию людей разговорчивых и дружелюбных, ирландцы создали свою сложную культуру, в которой принято было говорить то, что собеседник хочет услышать. Таким образом, внешнее дружелюбие в значительной степени превращалось в маску, нежели в проявление истинных чувств, основанных на глубоком взаимопонимании. Фицдуэйн же предпочитал говорить прямо и сугубо по делу, хотя его способ выражать свои мысли и время, которое он для этого выбирал, ничуть не выглядели оскорбительными. Несмотря на это, на первый взгляд Фицдуэйн не был поверхностно остроумен или боек на язык, что могло снискать ему популярность и любовь в ирландских забегаловках-пабах, однако Кэтлин сразу угадала в нем доброго и приятного в общении человека. К тому же человека чертовски интересного внешне!
Она желала его и нуждалась в нем, но у нее не было уверенности, что Фицдуэйн в конце концов достанется ей. Тем не менее, кое-какие возможности у нее еще оставались, и это было довольно увлекательно само по себе. Во всяком случае, у нее никогда не было таких приятных ночных дежурств.
Прямо перед ней последняя корова в стаде задрала хвост и, прежде чем свернуть с шоссе на скотный двор, оставила на асфальте несколько наименее привлекательных примет ирландской сельской жизни, которые не очень-то вписывались в идиллию, разрекламированную в туристских проспектах. Мыть машину в сельской местности было бы совершенно бесполезно.
Кэтлин медленно тронулась с места и на малой скорости перебралась через коровьи лепешки. Фермер, затворявший за стадом ворота, взмахнул рукой в знак приветствия. Кэтлин небрежно помахала в ответ, выпустив на мгновение рулевое колесо и повернувшись в его сторону. В этой части Ирландии друг с другом здоровались даже незнакомцы, и это было приятно, хотя и не всегда благотворно сказывалось на безопасности дорожного движения.
Пока Кэтлин стояла, пропуская стадо, сзади се нагнал белый “Воксхолл Кавалер”. Разглядывая от нечего делать его пассажиров, Кэтлин механически отметила, что в машине сидят двое… нет, трое мужчин, которые не были похожи на местных жителей. Когда она тронулась дальше, белый “Кавалер” последовал за ней и не отставал на протяжении двух с половиной миль, которые оставались до уединенного бунгало ее родителей. Даже когда Кэтлин свернула с шоссе в тенистую аллею, ведущую к дому, чужая машина в точности повторила ее маневр.
Кэтлин остановилась на площадке и вышла из машины. В воздухе пахло дымом — должно быть, ее мать готовила завтрак. Кэтлин очень устала, но ей хотелось поболтать с родителями о том о сем за чашечкой утреннего чая, прежде чем отправиться спать.
Развернувшись, она направилась к белой машине. Здешние дороги почти не были снабжены указателями, так что не удивительно, что эти трое заблудились. Извилистые проселки были запутаны как лабиринт.
Когда она приблизилась к “Кавалеру”, обе передние дверцы распахнулись и двое мужчин шагнули навстречу Кэтлин. У того, что сидел за рулем, были жесткие как проволока рыжеватые волосы и приятное, открытое лицо. Водитель улыбнулся ей, потом полез рукой во внутренний карман куртки. Когда рука вынырнула обратно, Кэтлин увидела нацеленный на нее автоматический пистолет.
Кэтлин в ужасе уставилась на пистолет и жуткий, всеохватывающий страх овладел ею. Она готова была закричать, и в это время улыбающийся водитель изо всей силы ударил ее ногой в живот. Кэтлин упала, но он грубым рывком поставил ее на ноги и ударил по лицу.
