и удобство в обращении. Кроме того, неплохо было бы иметь вместительный магазин.
Он вынул из своего пистолета обойму и продемонстрировал.
— “Дезерт игл”, калибр — 10 миллиметров. Евреи знают толк в оружии!
Только потом он заметил в кобуре, пристегнутой к койке Фицдуэйна, автомат “калико”.
— Что это у тебя? — осведомился он.
Фицдуэйн с готовностью продемонстрировал оружие.
— А калибр? — спросил Медведь подозрительно.
— Я вовсе не собираюсь отнимать твою пушку, — успокоил его Фицдуэйн. — Калибр — 10 миллиметров. Но он не смог сдержать улыбки.
— О-о-о… — немного печально протянул швейцарец. Входная дверь отворилась в третий раз, и в комнату вошел Килмара. Он был мрачен.
— Рад видеть тебя, Хайни, — кивнул он. — Но у нас, похоже, начинаются неприятности.
Присев на стул, он рассказал о самых последних событиях.
Когда он закончил, Медведь поднялся.
— Мне кажется, я могу помочь, — заявил он. Фицдуэйн молчал, думая о Кэтлин и о том, что она и ее семья подвергаются сейчас смертельной опасности просто из-за того, что она ухаживала и лечила его. Это был настоящий кошмар, а он был бессилен.
Килмара посмотрел на Медведя и некоторое время молчал. Потом улыбка тронула его губы.
— Иди, займись, — предложил он. — Мне просто было любопытно, насколько ты привык к таким раскладам. Оказывается, я кое-что позабыл.
Медведь кивнул.
— Ты вооружен? — на всякий случай уточнил Килмара. Медведь скромно улыбнулся.
Кэтлин, вконец измотанная и обессиленная, дремала в кресле, когда зазвонил звонок входной двери.
Она проснулась с ощущением тошноты, однако знакомый звук ассоциировался в ее сознании с надеждой на помощь, с хорошими новостями и с переменами к лучшему.
Гости появлялись в бунгало Флемингов с завидной регулярностью. Соседа, заглянувшего на чашечку чая, всегда ожидал самый теплый прием. Даже телевидение не в силах оказалось повлиять на традиционное ирландское гостеприимство. Фактически, в здешних местах и не было никакого телевидения. Правда, убеждения и консерватизм жителей были ни при чем; просто близкие горы делали уверенный прием невозможным.
Ковер и кресло, в котором она сидела, были красными, липкими от подсыхающей крови. Лежащее на полу тело, наполовину прикрытое газетой, принадлежало се отцу. Значит, это не был кошмарный сон… Кэтлин снова почувствовала позывы к рвоте.
— Заткнись, ты, корова недорезанная, если не хочешь неприятностей! — грубо оборвал ее стоявший у окна террорист.
Из прихожей донеслись звуки оживленного разговора, который продолжался несколько минут. Потом дверь гостиной отворилась, и в комнату вернулся главарь, Пэдди. Шагнув в сторону, он жестом пригласил следовавших за ним людей войти.
В гостиной появились еще двое незнакомцев, судя по внешности — такие же террористы, как Мак- Гонигэл и его шайка. Следом за ними вошел еще один мужчина, который в этой компании казался лишним. В отличие от небрежно одетых ирландцев он выглядел изысканно и даже шикарно в темно-синем строгом костюме, белой сорочке и клубном галстуке. Ботинки на ногах сверкали как зеркало, а черты лица выдавали восточное, японское или китайское происхождение.
— Это та сестра? — спросил он.
— Та самая, — кивнул Мак-Гонигэл.
— И вы удовлетворены ее информацией? — поинтересовался японец. По-английски он говорил довольно чисто, хотя и с небольшим акцентом.
— О, да! — улыбнулся Пэдди. — Наша маленькая девочка поняла, что будет, если она…
Он протянул руку и схватил Мэри Флеминг за волосы. В руке его снова сверкнул нож.
— В наших руках есть еще один ключик, который поможет ей развязать язычок.
Кэтлин с трудом подавила крик.
— Ты ведь все нам рассказала, правда? — обратился главарь к Кэтлин.
Та слабо кивнула.
— А телефонный звонок? — настаивал японец.
— Она сама ответила на него, — объяснил Мак-Гонигэл. — А я слушал. Звонила сестра-хозяйка из госпиталя, она спрашивала, сможет ли наша милашка выйти в дневную смену на следующей неделе.
Кэтлин проглотила скопившуюся во рту желчь и неуверенно заговорила:
— Мы работаем по расписанию. Когда кто-нибудь заболевает или просто необходим выходной, тогда сестра-хозяйка звонит по домам и договаривается о подмене.
Прежде чем снова открыть рот, японец долго смотрел на нее. Что-то в этом телефонном звонке ему не нравилось.
— Во сколько она звонила? — спросил он у Мак-Гонигэла.
— В двадцать минут десятого или около того, — припомнил главарь. — Но в чем дело? Повторяю: я слышал весь их разговор, в нем ничего не было. Все именно так, как говорит девчонка.
Японец продолжал пристально рассматривать Кэтлин. Ему предстояло решить, начать ли операцию немедленно или отложить. В этот раз он сам отправлялся на дело с террористической группой, и этим объяснялась его осторожность; он вовсе не стремился подставлять себя под пули, если что-то пойдет наперекосяк. С другой стороны, задание необходимо было выполнить, это был вопрос долга.
— Это небольшой госпиталь, а сестра только что пришла с ночной смены, — задумчиво сказал японец. — Сестра-хозяйка должна знать это и понимать, что Кэтлин, скорее всего, уже спит… — он неожиданно сильно ударил молодую женщину по лицу.
— Или это не так? Отвечай!
Кэтлин сплюнула кровью. Ей было ясно, что узкоглазый ублюдок никогда не работал в госпитале и не понимал, что значат в больничных условиях обстоятельства и необходимость сделать что-то немедленно, не откладывая. И конечно, он не знал сестру-хозяйку из “Коннемары”…
Кэтлин внутренне улыбнулась. Япошка был не дурак, но сейчас он напал не на тот след.
— Недоспать в нашей работе — вполне обычное дело, — сказала она. — Люди заболевают когда им вздумается, а не строго с девяти до пяти.
— Звонившая извинилась, — вставил Мак-Гонигэл. — Она сказала, что собиралась просто передать все необходимое через мать. Наша маленькая подружка… — он указал на Кэтлин, — ничего особенного не говорила, все больше “Ничего страшного”, “Да”, “Хорошо”, и тому подобное.
Пытаясь придать своему голосу выразительность, он заговорил с особенно сильным северным акцентом. Напряжение в гостиной достигло предела.
— Почему вы не заставили мать подойти к телефону? — спросил Сасада, указывая на Мэри Флеминг, которая неподвижно сидела на диване. Лицо ее ничего не выражало, а рассеянный взгляд блуждал.
— Иисус, Сасада, ты только посмотри на нее внимательно! — в сердцах воскликнул Мак-Гонигэл. — Она и двух слов-то не связала бы! Да ее ни в коем случае нельзя было подпускать к телефону.
Слова Мак-Гонигэла убедили японца. В этих вопросах Партия Ирландской революционной армии была гораздо опытнее, чем господин Сасада. На протяжении почти целого поколения боевики ИРА воплощали в жизнь свои кровавые планы почти без осечек. Молодое пополнение этой экстремистской организации буквально с молоком матери впитало культ насилия и жестокости. Они были воспитаны на этом и не знали ничего иного. Практике террора они обучались с младых ногтей, так же просто и естественно, как в цивилизованных странах молодые люди учатся водить машину.
Сасада вытащил из-под пиджака нож. Его лезвие было лишь слегка искривлено, а кончик был срезан под острым углом. Это был настоящий самурайский меч в миниатюре.
“Он хочет убить меня, — в панике подумала Кэтлин. — Я знаю его имя — Сасада, знаю, как он выглядит, и могу опознать их всех. Они никого не оставят в живых, ни меня, ни маму…”
