первым и не видел никакой необходимости посвящать новых соседей в свою необычную семейную жизнь. Но лгал я мало. Моим методом обмана было умолчание. Однажды Катерина пошутила, что я не рассказываю о своей работе именно потому, что не хочу ей лгать. Как же я смеялся. Понятное дело, мне пришлось запустить механизм дополнительной защиты своих мужских секретов. И отсмеявшись, я пробормотал:
– Вовсе нет.
Моя скрытность была на руку Катерине. Я рано понял, что если у матери твоих детей выдался скучный день, не очень тактично рассказывать ей, как интересно и классно ты провел время. Она бы предпочла, чтоб и ты поскучал. Поэтому в те дни, когда я приходил домой и заставал там тоску зеленую, то изо всех сил старался не выглядеть веселым и довольным.
В ту пятницу я вернулся и обнаружил, что Милли смотрит фильм по видео, а Катерина, стоя на карачках, драит плиту, время от времени толкая детское креслице, в котором сидит Альфи.
– Как прошел день? – спросила она.
– Да ты знаешь, довольно скучно.
– Обедал?
– Да так, кое-что перехватил.
– Где?
– Где?.. Хм, да так, был на обеде по случаю вручения премии.
– На обеде по случаю вручения премии? Так это же здорово!
– Да ну, скука смертная. Эти рекламщики вечно устраивают обеды по случаю своих дурацких премий. Честно говоря, весьма утомительно.
– Так ты вернулся к себе в студию, чтобы поработать?
– Нет… Да и поработать я не сумел бы – выпил слишком много шампанского. Не знаю, настоящее ли; на вкус какая-то дешевка, да еще пришлось проторчать там всю вторую половину дня.
– Здорово.
– Вообще-то мне деваться было некуда. Понимаешь, надо завязывать контакты, налаживать связи и заниматься прочей поганой ерундой.
Катерина сунула голову в духовку, и я быстро убедился, что она ее именно чистит, а не готовится к самоубийству.
– Тебя-то не выдвигали на премию? – донесся из духовки гулкий голос.
– Более-менее.
– Более-менее?
– Ну да, выдвигали. Лучшая оригинальная фоновая музыка – для банка, помнишь, которую я сочинял прошлой осенью.
– Господи, и ты молчал?
– Тебе и так достается, зачем докучать тебе рассказами о работе, – неубедительно ответил я.
Катерина замолчала, сдирая остатки жирной корки, и я понадеялся, что перекрестный допрос завершен.
– Значит, премию не тебе дали?
– Ну… Это…. Вообще-то мне.
Катерина стукнулась головой о внутреннюю стенку духовки, вылезла и с недоверием посмотрела на меня.
– Ты был на обеде по случаю вручения премии, и именно тебе ее вручили?
– Э-э… ага. Такая большая серебряная статуэтка. Поднялся на сцену за ней, все зааплодировали, Джон Пил представил меня, пожал руку, а потом мы долго разговаривали.
– Джон Пил? Надеюсь, ты не спросил его, помнит ли он твою гибкую пластинку?
– Катерина, Джон Пил получал каждый год тысячи и тысячи записей, я не рассчитываю, что он помнит одну-единственную гибкую пластинку, которой даже не прослушал.
– Значит, он ее не помнит?
– Нет, не помнит. Не помнит. Но вообще-то он очень приятный человек, даже приятнее, чем на радио. Все подходили, поздравляли, смотрели на мою награду и фотографировали.
И тут до меня дошло, что я сорвал с себя покров мученика, и запоздало попытался нацепить его обратно.
– Но знаешь, если не считать этого момента, все остальное было жуть как утомительно. Фальшиво. А награда целую тонну весит. Ужас – тащиться с ней по Парк-лейн, да еще ловить такси.
– Кошмар, – согласилась Катерина, все еще стоя на карачках. На ее лице чернела сажа, в волосах застряли какие-то ошметки.
Альфи, которому надоела неподвижность, принялся подвывать.
– Э-э, я думал принять ванну, – осмелился сказать я. – Но, наверное, я могу немного присмотреть за детьми, если хочешь помыться до меня.
– Не хотелось бы причинять тебе неудобств. Ведь у тебя был такой ужасный день, – многозначительно сказала она.
По мне, так говорить людям то, что ты думаешь, – верный путь нарываться на неприятности. Считается, что полная и безоговорочная честность – единственный способ сохранить счастливые взаимоотношения, но нет утверждения, более далекого от истины. Если двое закончили заниматься любовью, то вряд ли честный и откровенный разговор обрадует их. Женщина говорит: 'О, это было волшебно', а вовсе не: 'Ты слишком торопился'. А он говорит: 'О, все было чудесно', а не: 'А знаешь, ощущения куда сильнее, если представить, будто трахаешь твою лучшую подругу'.
Все супружеские пары в той или иной степени обманывают друг друга, поэтому мое поведение – не столь уж дикое. Кто из отцов не слышал ночью крика младенца и не торопился прикинуться спящим? Да, я был скрытней большинства мужчин, зато верен своей жене. К тому же, Катерина ведь тоже лгала. Когда перед выборами к нам заглянули консерваторы, чтобы склонить меня на свою сторону, Катерина заявила им, что Майкл Адамс – это она. Хриплым голосом она поведала, что недавно сменила пол, а теперь хочет вступить в партию тори. Эта шутка нам аукнулась: один из кандидатов не на шутку заинтересовался ею, и нам пришлось прятаться от него на втором этаже.
И, разумеется, Катерина обманывала всех по поводу своей последней беременности. Первые три месяца она никому ничего не хотела рассказывать, поэтому подговорила меня сделать вид, будто мы ненавидим детей. И пусть я был опытным лгуном, но по части вранья Катерина даст мне сто очков в перед.
Несколько лет назад мы отправились в гости к Джудит, хипповатой сестрице Катерины, и слушали ее рассуждения о том, что миру скоро настанет звездец, поскольку все пользуются калькуляторами на солнечных батареях и расходуют энергию солнца. Джудит – образец современной хиппуши. На обед нам, тем не менее, предложили мясо – торжество было ритуальное, по случаю рождения ее ребенка. И Джудит тогда произнесла незабываемые слова: 'К плаценте белое или красное вино?' А Катерина ответила: 'Спасибо, мне лучше кускуса. Плаценту я ела на завтрак'. Сплошное вранье.
И вот сегодня нам снова предлагали вино, но поскольку Катерина снова была беременной, я полагал, что она откажется, но она меня опередила и взяла бокал. Отказ привлек бы внимание и наверняка вызвал подозрения, но я заметил, что на самом деле Катерина не выпила и глотка. И тут же решил оказать ей посильную помощь – тайком выпил ее вино. Все четыре бокала. Любой будущий отец должен быть готов принести себя в жертву. Хозяин наполнял бокалы, а я их опустошал.
Я лукаво подмигнул Катерине и заговорщицки улыбнулся, давая понять, что она может не беспокоиться за сохранность своего секрета. После чего упал со стула.
Когда настало время уходить и я стал совать руку не в тот рукав, хозяин сказал, что мы слишком много выпили и не можем садиться за руль.
– На самом деле, я вполне могу сесть за руль, – возразила Катерина. – Я почти ничего не пила.
– Нет, я настаиваю. Майкл может забрать машину утром. Я вызову такси.
– Да-да. Я заберу машину утром, – невнятно произнес я. – Тебе нельзя садиться за руль, Катерина, раз ты беременна.
Удивительно, но домой Катерина вернулась в довольно сносном настроении – беременность
