Я не слушал его.
— …ваша дорога все равно никогда не будет закончена! — крикнул я.
Едва только я сказал эти слова, тут же утонувшие в общем шуме и плаче, как вдруг прогремел устрашающий раскат грома.
— Ты дурак! — сказал дух.
— Почему?
Гром снова разразился над нашими головами, молния пронзила землю, и прямо перед нами разверзлась чудовищная расселина. На другой стороне расселины продолжалась наша дорога. Расселина была самым низким местом на нашем пути.
— Потому что, — сказал дух. — ты вызвал гнев у их бога.
— Как?
— Бог не хочет, чтобы они поняли то, что говорил пророк.
— Так почему же он позволил пророку сказать это?
— Потому что это правда.
— Ты имеешь в виду, что их бог не хочет, чтобы они знали правду?
— И да, и нет. Они будут знать то, что им нужно знать, тогда, когда им нужно будет это узнать. Только боги знают правду. Только все боги, ставшие одним Богом, могут знать всю правду. Люди сами должны стать богами, но пока они не готовы к этому и еще не будут готовы многие тысячелетия. Кроме того, не очень-то хорошо иметь множество богов в одном мироздании. И поэтому люди знают лишь то, что им нужно. Когда им понадобится знать больше, они будут искать и найдут. А ты как думаешь — хорошо ли знать все, когда находишься только в самом начале строительства великой дороги?
— Нет.
Дух промолчал.
— Я не думаю, что они меня услышали. Вокруг было столько шума.
— Об этом не беспокойся. Люди глухи к правде. Ты рассердил только их бога. Наш путь становится чуть более опасным, вот и все.
Теперь настала моя очередь промолчать. Все дома вокруг нас разрушались сами собой. Дорога завывала. Земля сотрясалась в агонии своих дурных снов. Люди были лишены воли. Чудо-цветы в один миг распускались на развалинах. Из крови мертвых вырастали серебряные деревья. Ярко-красные герани, словно внезапные вспышки, усеяли золотые склоны долины. Розы зацветали прямо в воздухе. В акрополе пахло смертью и красотой, ароматом красоты, подчинившим себе разложение. Плачущие жители так и не заметили всех перемен, свершившихся под алкогольными парами воздуха.
— Как мы сможем перебраться через расселину?
— Это твоя вина.
— Извини меня.
— Нам придется перейти ее. Твои спутники отчаянно ждут твоего прибытия.
— Но как мы ее перейдем?
Дух ничего не ответил. Где-то в отдалении гремел гром. Свет снова изменился, золотой оттенок все углублялся, пока не стал чем-то вроде излучающей черноты.
— Мне придется привязать тебя к спине, потому что я не уверен в тебе.
— Почему ты во мне сомневаешься?
— Я все еще не уверен, хочешь ли ты вернуться к своим спутникам.
Прежде чем я запротестовал, дух поймал меня, прижал к земле своим весом, равным горе, и привязал серебряными шнурками. В тот же момент Мама вошла в комнату, склонила свое лицо над моим и крепко обняла. Дух привязал меня к спине.
— В любом случае ты стал таким светлым, что у нас не будет проблем с полетом.
Мама говорила со мной в вечерний час багровеющего золота. Ее объятия становились все крепче. Дух стоял, балансируя над расселиной.
— Ты готов?
— Нет, — ответил я.
Мама прижала ко мне теплое лицо и подняла меня вверх. Дух прыгнул в расселину. Серебряный шнурок крепко привязывал меня за пояс, но руки и ноги были у меня свободны. Сильный ветер пронесся в моей голове. Голод увлек меня в пустой коридор. Что-то внутри меня расширилось от ужаса. Дух продолжал свой полет, воюя с белым ветром, стремясь все ниже и ниже в расселину. На дне этой пропасти была ужасающая белизна. Я закричал. Белизна стала той силой, которая, казалось, тянет нас вниз. Внезапно я перестал видеть. Вместе с ветром в нас полетели камни. Пропасть была полна мерцающих ужасов, монстров, гомункулов, черного сияния, белых криков и всяких шумов-заклинаний, которые все время переговаривались с грозным голосом ветра. С величайшим усилием дух поднялся в розовое небо. Мама подняла меня и понесла на кровать. На какое-то время она воспарила со мной в воздух, говоря мне слова любви голосом неба. Дух сказал:
— Не бойся.
Я больше не боялся. Голос Мамы был в моей душе. Дух парил над зеленой дорогой, и, когда мы приземлились, я услышал позади нас страшный раскат грома, как будто бог хлопнул в свои гигантские ладони. Мама нежно уложила меня на кровать. Серебряные шнурки, привязывавшие меня к духу, ослабли. Потом они и вовсе исчезли. Когда я встал и обернулся назад, то увидел, что пропасти не стало и золотая долина тоже исчезла.
— Теперь она появится где-нибудь в другом месте, — сказал дух.
Дух поспешил вперед, и я с неохотой за ним последовал. Дорога тянулась вверх. Деревьев вокруг не было. Я услышал, как шепчутся реки.
— Там, на самом верху дороги, встречаются все реки этого мира, — пояснил дух.
— И что там бывает?
Мама коснулась моего лица. Ее пальцы пахли розмарином.
— Когда мы придем туда, я все тебе расскажу.
Мама вышла из комнаты, и я стал еще светлее. Но подъем по долгой дороге сказался нелегким.
— Я голодный.
— Ничего не ешь, — сказал дух. Сам он брал еду из воздуха и блаженно ее поедал. — Если ты что-нибудь съешь, ты никуда не дойдешь и потеряешь способность вернуться. Ты застрянешь здесь, в этих мрачных мирах.
Мы шли по дороге очень долго. Я сильно устал, но дух не давал мне роздыха. Мы подошли к болоту, кишащему крокодилами и змеями. Болото булькало. Желтые пузыри лопались на его поверхности. И затем на другом берегу возникла птица с лицом Мадам Кото. Змея подползла к птице. Раздался внезапный звук, и птица взлетела. К моему ужасу, из болота высунулась желтая рука, взлетела в воздух и с леденящей аккуратностью схватила птицу. Затем рука стала медленно исчезать вместе с птицей в болоте.
Дальше я увидел ящерицу с лицом слепого старика. Она играла на аккордеоне, сидя у дорожной канавы. Я погнался за ней.
— Вернись! — приказал дух.
Я пропустил его слова мимо ушей и продолжал преследовать ящерицу, которая удрала в аквамариновый подлесок. Я стал продираться и догнал ящерицу. Я наступил ей на хвост, и хвост остался на земле. Ящерица, пораженная, на мгновение остановилась. Затем я швырнул ей в голову камень, но ящерица увильнула, бросив свой крохотный аккордеон, — который я вдребезги разбил камнем, — издав музыку ярости. Я все еще судорожно искал ящерицу, в надежде окончательно ее прибить, потому что был уверен, что это отразится на слепом старике, когда подошел дух и оттащил меня.
Мы продолжили подъем по дороге. Вскоре ее зеленая поверхность уступила место зеленым камням и скалам. Они были острые, и каждый шаг причинял боль. Затем камни и скалы превратились в луг, усеянный осколками яркого зеленого стекла, которые врезались в ноги. У меня шла кровь все время нашего пути вверх по дороге. Позади на зеленом оставались красные следы, кровь испарялась, и ее пары окрашивали воздух.
— Тебе нужно избавиться от крови, прежде чем ты туда прибудешь, — сказал дух.
