– Среди них ты не упомянул Аганна. Случайно?
– Нет. – Копаев поерзал. – Тут есть одна тонкость… Но не обнадеживай себя.
Андрей спросил:
– И что… ничем нельзя им помочь?
– Они страдают уже десять лет, но никто из них не обратился за помощью. Более того, на контакт с нами экзоты решительно не идут. И очень стараются скрыть свое внеземное уродство.
– С какой стати?
– Этот вопрос тревожит нас больше всего. Из двух зол нормальные люди выбирают, как правило, меньшее. Почему нашим экзотам страдания в одиночестве кажутся меньшим злом – загадка из загадок. Вот и попробуй тут разобраться, чье сознание берет у них верх. Людей? Или нелюдей?..
– И медикологи ничего не заметили?
– Перед медосмотром экзоты умеют временно избавляться от «чужеродного заряда», – терпеливо пояснил Аверьян. – В результате их физиологические характеристики на некоторый срок приходят в норму. Правда, это из области наших догадок… Природа «чужеродного заряда» и механизм его нейтрализации пока остаются для нас тайной за семью печатями. Но сам по себе метод нейтрализации прост до смешного. Экзот накладывает ладонь на действующий сингуль-хроматический экран – и «чужеродный заряд» как бы стекает на экранную поверхность. Улавливаешь?
– Да. Продолжай.
– Структура кварцолитовой поверхности экрана как-то странно видоизменяется – кварцолит совершенно теряет прозрачность в том месте, где прикасался экзот. На экране остается угольно-черный отпечаток ладони. Мы регистрируем такие отпечатки под кодовым названием «черные следы». Именно они дали нам повод впервые заинтересоваться десантниками-экзотами.
– Аганн имеет какое-нибудь отношение к…
– Можно мне по порядку? – вежливо перебил Копаев. – Так вот, о феномене «черных следов»… Трудно поверить, однако Международному управлению космической безопасности «черные следы» известны лишь из показаний очевидцев. По большей части случайных. Лишь одному штатному сотруднику Западного филиала удалось увидеть этот таинственный феномен воочию. Увидеть – и только! Спецы научно-технической службы МУКБОПа в ярости оттого, что до сих пор не могут заполучить «черный след» в свои руки. Разумеется, виноваты мы, оперативники. Но мы ничего тут не можем поделать, потому что экзоты, заметая свои «следы», уничтожают экраны. То есть попросту разбивают их вдребезги. А после «экранной диверсии» никогда не забывают убрать кварцолитовый мусор, и все у них шито-крыто… Вывод сделаешь сам?
– Для вас «черный след», похоже, играет роль решающего фактора… Ну, который…
– Который позволяет нам безошибочно выделять экзота из среды полноценных людей, – подсказал Аверьян. – Верно. И почему бы вам, Андрей Васильевич, не перейти на работу в МУКБОП?
– Да? А почему бы вам, Аверьян Михайлович, не остаться координатором? Говорят, вы делаете успехи.
Копаев обнажил в улыбке ровный ряд изумрудных зубов:
– Здешний ринг для нас двоих слишком тесен.
– А знаешь, – проговорил Андрей, – я пока не исключаю вероятия того, что тесным для нас двоих может сделаться все Внеземелье.
Улыбка на лице Копаева угасла.
– Это при каких же условиях? – осведомился он.
– При одном. Если мне станет ясно, что Аганн, вопреки твоим уверениям, полноценный человек.
– Ты из тех, кто никому не прощает ошибок?
Андрей не ответил. Копаев вздохнул и сказал:
– Ну ладно. Тогда, по выражению программистов прошлого века, перфокарты на стол… Действительно, наше ведомство пока не вправе зачислить Мефа Аганна в компанию «черноследников». Для этого нет у нас прямых улик – никто не видел его черных меток, тождественных «черным следам» Кизимова, Нортона, Йонге, Лорэ. Однако есть косвенная улика – его нелюдимость. Лично меня эта улика вполне убеждает: Аганн в одном ряду с остальными экзотами. А если учесть его странную тягу к безлюдным просторам Дальнего Внеземелья, которое вдруг стало поперек горла другим экзотам, я без особого риска дал бы Аганну название – суперэкзот.
– Вот даже как!.. А куда подевалась знаменитая ваша «презумпция невиновности»?
– Никуда она не подевалась. Остается в силе, пока не будет доказано обратное. А доказать мы надеемся с твоей помощью. Так или иначе, но Аганн у нас на подозрении. Цепочка «черных следов» тянется за каждым из «оберонцев»-экзотов. Почему бы ей не тянуться за «оберонцем» Аганном? Давно прошли времена, когда у подозреваемых насильно брали отпечатки пальцев, и никто о тех временах не жалеет. Но в этой ситуации лично я уже близок к тому, чтобы испытывать ностальгию… В общем, пока думай что хочешь, но, всего вероятнее, Аганн – матерый суперэкзот.
Щелкнула откинутая крышка фотоблинкстера. Копаев переключил клавиши управления – из боковой стенки прибора выдвинулся стержень с белым шариком на конце. Тронув клавиши поиска кадров, представитель МУКБОПа бросил взгляд на примолкшего собеседника, взялся за шарик. В пространстве над зеркалом отражателя возник объемный портрет Мефа Аганна – желтоволосая с проседью голова в натуральную величину. Умные бирюзово-синие глаза матерого (всего вероятнее) суперэкзота глядели доверчиво, благожелательно и чуточку грустно.
– Ну, это неинтересно, – пробормотал Аверьян, – Аганна ты знаешь. Йонге, Кизимова, Симича, Нортона… Вот Жан Лорэ и Марко Винезе.
Андрей посмотрел на портреты Лорэ и Винезе, вспомнил, что этих людей он тоже видел когда-то в Леонове или в Гагарине. Тихо спросил:
– Значит, и Золтан Симич, и Марко Винезе?..
– Да, – подтвердил Аверьян, – из той же компании «оберонцев»-экзотов. Ведь после оберонского гурма спаслись семеро. Но о Винезе и Симиче не было речи, потому что и тот и другой пропали без вести позже. Винезе – во время разведки пещер Лабиринта Сомнений на Меркурии. Симич – в южной зоне Горячих Скал на Венере.
– Но еще в этом году я видел Симича в Гагарине!
– Он погиб незадолго до старта «Байкала». Точнее – пропал без вести. Мы вынуждены так говорить, поскольку никто не видел трупов Симича и Винезе. Хотя и тот и другой скорее всего действительно погибли. В живых теперь остались только эти пятеро – Аганн, Лорэ, Кизимов, Нортон, Йонге.
– Н-да, – протянул Андрей, – веселенькая история…
– Дальше будет еще веселее, – мрачно пообещал Аверьян. – Дальше идут портреты десантников, погибших на Обероне. Как у тебя со зрительной памятью?
– Не жалуюсь.
– Смотри и старайся запомнить.
– А зачем?
Копаев нахмурился:
– Ты ведь взялся за это дело? Я правильно понял?
Андрей внимательно посмотрел на него. Сказал:
– Леший меня подери, если мне тут все ясно.
Копаев взгляда не отвел.
– Я, – сказал он, – даю тебе очень подробную информацию. И не скрываю, что это пока еще только синица в руке. А журавль… сам знаешь где. У Япета. О какой ясности может идти речь?
«Чего-то он все-таки не договаривает», – решил Андрей. Но смолчал. Ему стало тревожно и неуютно. Отчего ему стало тревожно и неуютно, он не мог себе объяснить, и от этого неприятное ощущение только усилилось. Он слышал, как представитель МУКБОПа что-то переключил на пультике фотоблинкстера, и едва не вздрогнул, увидев изображение головы Николая Асеева. Широкое массивное лицо, приплюснутые уши, слегка приплюснутый нос. Левая бровь рассечена светлой черточкой шрама. Это
