— Хорошо, что Вальтер Браун все это не видит, — вздохнул я. — Во времена Рассела надо было отчаянно пробиваться как в зал, так и к выходу после матча.
— Заманчиво, судя по рассказу, — улыбнулась Сюзан. — Жаль, что я это не видела.
— Хочешь, пройдемся до рынка, — предложил я. — Или поедем домой?
— Холодно, — поежилась Сюзан. — Поехали ко мне. Я приготовлю что-нибудь вкусненькое.
Она подняла воротник.
В машине я включил обогреватель и уже через пять минут можно было расстегнуть куртку.
— Беда с этим пареньком в том, — вернулся я к разговору о Поле, — что он вроде как заложник. Мать с отцом ненавидят друг друга и пользуются им для сведения счетов.
— Господи, Спенсер, сколько тебе лет? Конечно, они сводят счеты. Это делают не только те, кто ненавидит друг друга. Но обычно на детях это особо не отражается.
— На этом пацане обязательно отразится. Он этого не переживет, — возразил я. — Он так одинок.
Сюзан промолчала.
— Он совсем слабый, — продолжал я. — У него нет ни хитрости, ни силы, ни смазливости. Его нельзя назвать забавным или нахальным. Все, что у него есть — это какая-то крысиная подлость. А этого недостаточно для жизни.
— И что же ты собираешься предпринять? — осторожно спросила Сюзан.
— Ну, во всяком случае, я не собираюсь усыновить его.
— А как насчет государственных заведений? Например, Дома ребенка?
— У них хватает своих забот по выбиванию средств из федеральных фондов. Я не хотел бы обременять их еще одним ребенком.
— Я знаю добровольцев, которые работают в гуманитарных службах штата, — подсказала Сюзан. — Некоторые из них очень преданы этой работе.
— А сколько среди них компетентных?
— Кое-кто есть.
— А ты можешь сказать, какой именно процент?
— И преданных и компетентных одновременно?
— Да.
— Что ж, твоя взяла, — вздохнула она.
Мы повернули на 128-ю дорогу.
— Так что же ты предлагаешь? — спросила Сюзан.
— Предлагаю пустить его вниз по течению, — ответил я. — Больше я ничего не могу придумать.
— Но это тебя беспокоит?
— Конечно, это меня беспокоит. Но к этому я привык. В мире много людей, которых я не могу спасти. Я привык к этому еще тогда, когда служил в полиции. Любой полицейский привыкает. Или привыкнешь, или сам поплывешь вниз по течению.
— Я понимаю, — кивнула Сюзан.
— С другой стороны, я опять могу встретиться с этим парнем.
— По работе?
— Да. Его папаша снова его заберет. Она опять попытается вернуть его. Они оба слишком тупые и склочные, чтобы прекратить это. Не удивлюсь, если она снова меня вызовет.
— Будешь умницей, если на этот раз откажешься. Тебе будет неприятно опять влазить в это дело.
— Знаю, — согласился я.
Мы помолчали. Я свернул с 128-ой дороги и поехал к дому Сюзан.
— У меня есть бутылочка молодого “Божоле”, — сказала Сюзан уже на кухне. — Как насчет пары бутербродов с сыром? Будем есть бутерброды и запивать “Божоле”.
— Может поджаришь мне гамбургер?
— Конечно, — с энтузиазмом согласилась Сюзан. — А позже, пожалуй, даже разожгу для тебя камин, приятель.
— О, сладострастная, — воскликнул я. — Воистину ты знаешь, как надо говорить с мужчиной. Она вручила мне вино.
— Ты знаешь, где штопор. Открой бутылку, и пусть вино подышит, пока я сделаю бутерброды.
Так я и сделал.
Глава 7
Пэтти Джакомин позвонила мне в апреле. Был вторник, четыре часа дня. Три месяца я ничего о ней не слышал.
— Вы не могли бы приехать ко мне домой прямо сейчас? — попросила она.
Задрав ноги на стол, я сидел в своей конторе, вдыхал аромат весеннего воздуха — благо окно было открыто — и читал “Зеркало далеких дней” Барбары Тачман.
— Я довольно сильно занят, — сказал я.
— Вы должны прийти, — уговаривала она. — Пожалуйста, прошу вас.
— Ваш муж снова забрал ребенка?
— Он мне не муж. Но не в этом дело. Пола чуть не украли. Я вас прошу, они могут вернуться. Пожалуйста, приходите сейчас же.
— Вы в опасности?
— Нет... Не знаю... Может быть... Вы должны прийти.
— Хорошо. Но если есть опасность, вызовите полицию. Я буду через полчаса.
Я повесил трубку, отложил книгу и отправился в Лексингтон.
Когда я приехал, Пэтти Джакомин ожидала меня у входной двери. На ней была белая головная повязка, зеленая шелковая кофточка, бежевая клетчатая юбка и коричневые туфельки от “Фрай”. Широкий коричневый пояс. Коричневая губная помада.
— Мальчик в порядке? — спросил я.
Она кивнула.
— Заходите, — предложила она. — Спасибо, что пришли.
Мы зашли в холл и поднялись по ступенькам в гостиную.
— Хотите выпить? — спросила Пэтти.
— Выпью пива, если у вас есть.
Она сходила на кухню и вернулась с банкой “Будвайзера” и пивной кружкой.
— Мне кружка не требуется, я могу и просто из банки.
Где-то в доме работал телевизор. Значит Пол, вероятно, дома.
Пэтти налила себе стакан шерри.
— Присядьте, — попросила она.
Я уселся на кушетку. Пэтти села напротив и аккуратно положила ногу на ногу. Я посмотрел на ее коленки. Она сделала глоток шерри. Я отпил пива.
— Трасса сильно загружена? — спросила она.
— Миссис Джакомин, — возмутился я. — Я примчался к вам на выручку, а вы тут сидите и расспрашиваете меня о состоянии трассы.
— Извините. Просто теперь, когда вы здесь, я чувствую себя глуповато. Наверное, переволновалась. — Она снова пригубила шерри. — Но, черт побери, кто-то снова пытался забрать Пола.
— Ваш муж?
— Нет, не он лично, но я не сомневаюсь, что за этим стоит Мэл.
