— Я не боюсь возвращаться один, — сказал он.
— Я тоже, — кивнул я. — Но в пустой дом входить неприятно. Я зайду с тобой.
— Зачем это вам? Я уже привык к одиночеству.
— Я тоже, — сказал я.
Мы вошли в дом вместе.
Глава 6
В пятницу вечером мы с Сюзан Сильверман пошли на баскетбол. Играли “Селтикс” и “Феникс Санз”. Я ел жареные орешки, пил пиво и объяснял Сюзан тонкости прорывов по краю. Я получал удовольствие. Она скучала.
— Теперь ты мой должник, — сказала она, пригубив пиво из бумажного стаканчика. На стаканчике остался след губной помады.
— Ну не продают тут шампанское в бумажных стаканчиках, — оправдывался я. — Что ж тут поделаешь?
— Может хоть сухое вино?
— Ты пытаешься выставить меня в дурном свете, — нахмурился я. — Не хочешь сама попробовать заказать “Бордо” в здешнем буфете?
— А почему все так обрадованно кричат?
— Вестфал только что положил мяч в корзину, стоя спиной к кольцу, разве ты не видела?
— Но ведь он играет против “Селтикс”.
— Да, но болельщики оценили бросок. Кроме того, он раньше играл за “Селтикс”.
— Боже, как это скучно, — пожаловалась Сюзан.
Я предложил ей орешки. Она взяла два.
— Зато потом я дам себя поцеловать, — с оптимизмом сказал я.
— Мое мнение об игре начинает исправляться, — оценила она перспективу.
Ковекс выбил мяч за боковую линию.
— А почему большинство игроков черные? — спросила Сюзан.
— Эта игра как бы создана для черных. Хоук говорит, это у них в крови. Говорит, в джунглях у них было много спортплощадок.
Она улыбнулась и сделала глоток пива. И тут же скорчила гримаску.
— Как ты можешь пить эту гадость в таких количествах?
— Главное — практика, — с апломбом ответил я. — Годы тренировок.
Уолтер Дэвис в прыжке забросил мяч.
— Что ты там рассказывал об этом мальчике, ну, которого ты в среду нашел? Как его зовут?
— Пол Джакомин.
— Да. Ты говорил, что хочешь рассказать о нем поподробнее.
— Но не на баскетболе же.
— Разве ты не можешь одновременно и смотреть, и говорить? Если нет, тогда сходи купи мне что- нибудь почитать.
— Не знаю, — я задумчиво раскусил орешек. — Просто он не выходит у меня из головы. Мне его жаль.
— Ну, это не удивительно.
— Что мне его жаль?
— Ты можешь пожалеть и Вилли-Койота.
Вестфал забил мяч левой рукой в одно касание. Команда “Селтикс” явно проигрывала.
— Малыш в ужасном состоянии, — продолжал я. — Такой тощий. Не способен принимать самых простых решений. Единственное, в чем он уверен, это то, что его родители — сволочи.
— Не столь необычная уверенность для пятнадцатилетнего подростка, — вставила Сюзан и взяла еще один орешек.
— Да, но в этом случае мальчишка, пожалуй, прав.
— Ну, утверждать ты еще не можешь, — возразила Сюзан. — Ты провел с ними слишком мало времени, чтобы делать какие-то выводы.
“Феникс Санз” оторвались уже на восемь очков. “Селтикс” взяли тайм-аут.
— Но я сам все это пережил, — настаивал я. — Я ведь тоже был пацаном. Одежда у него ужасная и сидит ужасно. Он не знает, как вести себя в ресторане. Никто его ничему не учил.
— А что, это так важно — уметь себя вести в ресторане?
— Само по себе это, конечно, неважно. Но это один из примеров, понимаешь? Я хочу сказать, что никто им не занимался. Его ничему не учили, даже самым элементарным вещам. Как одеваться, как есть в общественных местах. Всем было просто плевать на него. Никто не научил его даже правильно себя вести.
“Селтикс” провели вбрасывание. “Феникс Санз” перехватили мяч и тут же положили его в корзину. Я покачал головой. Только Коузи мог еще исправить положение. Но он уже больше не играл.
— Я не встречала этого мальчика, — авторитетно сказала Сюзан, — но я встречала множество других подростков. В конце концов это моя работа. Ты не представляешь, насколько отрицательно они реагируют в этом возрасте на любые указания со стороны взрослых. Эту фазу развития называют “эдиповой”, и, кроме всего прочего, она отличается тем, что подростки выглядят и ведут себя так, как будто никто о них не заботится, даже если на самом деле все наоборот. Таким образом они выражают протест.
“Селтикс” снова потеряли мяч. “Феникс Санз” заработали еще два очка.
— Знаешь такой термин — “сломаться”? — спросил я.
— В области психиатрии?
— Нет. Я имею в виду игру, — сказал я, печально глядя на площадку. — Сейчас на твоих глазах сломалась хорошая команда.
— “Селтикс” проигрывают?
— Да.
— Хочешь уйти?
— Нет. Дело не в том, кто выиграл. Я люблю смотреть, как они играют.
— М-м-м, — только и сказала она.
Я купил еще один кулек орехов и еще пива. За пять минут до финального свистка счет был 114:90. Я посмотрел вверх, где на щитах были написаны имена игроков, уже ушедших из спорта.
— Если бы ты только видела, — сказал я Сюзан.
— Что? — Она смахнула с колен крошки от орехов. На ней были французские голубые джинсы, заправленные в черные сапожки.
— Коузи, Шармана, Хайнсона, Лосткутофа, Рассела, Хавличка, Сандерса, Рамсея, обоих Джонсонов, Силаса и Дон Нельсона. А как они бились с командой “Никс”! С одной стороны Коузи — с другой Эл Макгир. А Рассел против Чемберлена! Ты бы видела Билла Рассела!
Сюзан зевнула. Рукав ее свободного черного свитера соскользнул до локтя. Кожа руки была гладкой и белой. На золотой цепочке на шее висел небольшой бриллиант. После развода она больше не носила обручальное кольцо, а камень вставила в другую оправу. На голове — модная прическа-перманент спиралью под африканку. Рот чуть широковат, а в больших темных глазах постоянно прыгает чертик скрываемого смеха.
— С другой стороны, видел бы Рассел тебя, — покачал головой я.
— Дай мне орешек, — попросила Сюзан.
Матч закончился со счетом 130:101, и, когда в 9.25 прозвучал финальный свисток, зал был почти пуст. Мы надели куртки и пошли к выходу. Без толкотни, без суеты. Большинство болельщиков уже давно ушло. А многие вообще не приходили.
