— Пусти! Пусти-и-и!!! — заорал он во весь голос.
И, намотав на руку ее пышные светлорусые волосы, рванул назад — голова дернулась, откачнулась. Они застыли лицом к лицу, уставились друг на друга. И сдавленный крик застыл у него в горле. Да, это была она — привычная, красивая, утомленная любовью. Все было ее — и брови, и чистый лоб, и чуть вздернутый, но прямой нос, и щеки… вот только изгиб губ — не тот, совсем не тот! И эти глаза! Глаза были не ее! Глаза вообще были не женскими! Это были глаза незнакомого и страшного существа — холодные, алчные, немигающие.
— А-а-а-а!!! — завопил Сергей, теряя рассудок.
И попробовал вскочить на ноги. Не вышло! Она оплела своими ногами его тело, а вместе с ним и стул, она удерживала его и продолжала раздирать ногтями спину, плечи, шею. Она тянулась к нему окровавленными губами. Но он держал ее за волосы, не давал этим страшным, хищно искривленным губам припасть к своему телу. Вот они — профессиональные убийцы! Да, зеленый был прав! Конец! Это конец!
Она раскрыла рот, обнажая длинные и острые клыки — каждый был по три-четыре сантиметра. На месте языка подрагивало синюшное раздвоенное жало.
— А-а-а-а-а-а!!! — закричал Сергей еще громче.
Рванулся. Он не мог уже терпеть боли. Но и освободиться он не мог. И тогда он поступил проще, он перестал рваться, отпихивать жуткую тварь от себя, наоборот, он резко подался назад, качнулся всем телом. И они упали, упали вместе со стулом. На какой-то миг давление объятий ослабло. И он вырвался, содрал с себя эти когтистые лапы, отшвырнул алчное кровожадное существо к столу. Вскочил на ноги, загородился стулом.
— Не уйдешь!!! — просипела она, подползая ближе, скаля зубы.
И прыгнула на него — прыгнула пантерой, разъяренной кошкой. Стул разлетелся в щепу, не выдержав этого наскока. И короткого мига хватило — Сергей выскочил в прихожую, вышиб ногой дверь в ванную, склонился — топор лежал под старым чугунным полукорытом. Он уже ухватился за рукоять, когда она впилась ему когтями в спину, оседала.
— Не уйдешь!!!
— Я убью тебя!!! — заорал Сергей. Извернулся, прижал ее к стене, сорвал цепкую руку с горла. Потом выволок страшную наездницу в коридор, упал на спину — хрустнули кости. Но она еще сильнее впилась в кожу груди, в живот. Она грызла его шею сзади, подбиралась к сонной артерии. И тогда он рубанул топором по торчащей ноге в розовом чулочке. Рубанул со всей силы — ступня отлетела, но сам чулок даже не порвался, не лопнул, он лишь вытянулся немного.
— И-и-и-и-и-и!!! — взвыло существо и ослабило хватку.
Сергей вскочил, прижался спиной к стене. Он готов был драться до последнего с этим вампиром.
И все же… невыносимо было смотреть на нее, да-да, на нее, ведь она внешне оставалась собой — вот она подтянула уцелевшую ногу, напружинилась, подняла лицо, тряхнула волосами. И что-то дрогнуло у Сергея в груди, он начал опускать топор.
— Это гинг! — прогнусавило вдруг голосом зеленого.
Сергей завертел головой — никого в коридоре, кроме них двоих, не было. Существо готовилось к прыжку, верхняя губа над клыками напряженно подрагивала.
— Это обычный гинг! — прозвучало снова.
И Сергей понял — зеленого нет здесь, это его собственный внутренний голос, это его память, это инстинкт самосохранения. И, разумеется, он не должен сейчас малодушничать, это гинг, самый настоящий гинг! Это они подослали его! Они думали, он готов, осталось лишь чуточку нажать, чуточку прихватить его — и все! Но нет!
— Не уйдешь!
Существо прыгнуло на него. Сергей не оплошал — топор сверкнул молнией и начисто срезал тонкую белую шею. Голова покатилась к ванной. И ни капли крови, ни капельки не выступило из срезов. Да, это был гинг.
— Врете! — завопил Сергей торжествующе. — Врете! Уйду я от вас! Уйду!!!
Обезглавленная тварь бросилась на него, растопырив когтистые лапы. Голова скалилась издалека, натужно сопела, вращала немигающими ледяными очами.
— Получай!!!
Сергей ударил! Потом еще и еще раз! Обрубки белого тела раскатились по прихожей, застыли. Он не мог смотреть на все это, такое зрелище было выше его сил. Он подбежал к голове, нагнулся, поднял ее, побежал на кухню, намереваясь вышвырнуть страшную ношу в окно.
И когда он уже вышиб ногой стекло и поднял голову на уровень своей головы, холодные глаза вперились в него, кривящийся рот чуть приоткрылся и оттуда прозвучало сипло:
— Все равно ты никуда от нас не уйдешь. Ни-ку-да! Тебе осталось совсем немного!
Сергей бросил голову в темноту. Отвернулся. Руки у него дрожали. Сердце было сковано обручем. По телу лил холодный пот. Но мозг не сдавался. Нет! Он еще побарахтается! Он еще подержится на плаву немного! Рано они его хоронить-то надумали! Хромая, переваливаясь с боку на бок, стараясь не шевелить руками и лопатками, чтобы лишний раз не причинять боли пылающей спине, он пошел в прихожую, подобрал топор. Так и застыл с ним в руке.
Обрубки, потихоньку шипя и испуская кисловатый запах, съеживались, как высыхающая пена, исчезали — все это происходило прямо на глазах. Через три минуты лишь две розовые ажурные полоски лежали на паркете — словно их специально расстелили по нему.
— Ой, мои чулки! — послышалось из-за плеча.
Сергей вздрогнул, вскинул руку с топором.
— Совсем очумел, что ли? — Ира выскочила за дверь, прикрыла ее за собой. Потом осторожно, одним глазком, заглянула в собственную квартиру.
Сергей не заметил, когда она вошла, он вообще пребывал в прострации. Но даже в таком состоянии он мог поручиться — это уже не гинг, это она!
Он зашвырнул топор на его место, под ванну. Пошел на кухню, натянул на себя брюки. Попил воды из-под крана.
— Зачем ты бросил их на пол?! — возмущалась в прихожей Ира. — Ты чего — совсем дошел?! Может, с тобой опасно рядышком находиться, а?! Чокнутый! Нет, самый настоящий чокнутый!
Сергей стоял и радовался. Ах, если бы она только знала, что здесь происходило несколько минут назад! Нет, он ей не расскажет, ни за что не расскажет! Ей не надо этого знать.
— А я тебе поесть принесла! Гляди-ка, в распределителе собачьи консервы давали! Я так рада, это такая сейчас редкость, — она поднесла жестянку к носу, наморщила его, — не нашенские, импортные, маде ин Ботсвана, шик!!! Щас я разогрею тебе, ладно?
У Сергея в груди разлилось тепло, из глаза — почемуто из одного, левого, — вытекла слезинка. Да, это была она, его Ирунчик, лапушка, любимая! И все же он спросил:
— А ты что — знала, будто я заявлюся, да?
— Не знала, Сереженька, не знала. А сердцем чуяла! Давай-ка поешь сначала. А потом я тебе свои новенькие чулочки продемонстрирую: гарантия — ты будешь в отпаде!
Сергей отвернулся. Он уже был «в отпаде», хватит.
— На колечко выменяла? — спросил он почти без вопросительной интонации.
— Откуда ты знаешь?
— Оттуда!
Сергей подошел ближе и поцеловал ее в губы. Потом отобрал розовые чулочки и забросил их на старый облупленный шкаф.
Через час они легли.
— Ты не хочешь меня? — спросила она разочарованно, припадая к его груди, прислоняясь щекой к щеке.
— Я устал, — проговорил он тихо. — Я чертовски устал.
Он знал, что она не обидится, что она все поймет. Да и кому понимать-то его, как ни ей —
