Xум был недоволен. Проклиная все на свете и грозя кулаком Xум плюнул в сторону Обиталища Бледных Духов и заорал пуще прежнего. И стал вымещать недовольство на идолах второразрядных: заплевал их от оснований до голов, наградил целым градом тумаков. И снова обернулся к Старому:
— Кого подсуну -ул!!! — завопил он истерично.
Идол промолчал.
Хум совсем остервенел. Набросился на него с кулаками.
Снаружи доносились визгливые голоса его беспечных дочурок.
И когда младшая, Хуха, залилась особенно взбалмашно, терпение Хума иссякло. Он выскочил наружу, набросился на молодежь. Парни убежали сразу. И все таки Хум успел бросить в спину одному камень. Парень упал с переломленным хребтом, задергался. И Хуму сразу полегчало, будто камень этот, попавший в юнца, не рукой его собственной был брошен, а с сердца упал. Дочери испуганно взвизгнули как по команде. И восхищенными глазами уставились на папашу. Они знали, что сейчас придет черед одной из них. Но бежать не пытались, все равно не получится!
— Дуры! — проворчал Хум.
Ухватил младшую и поволок к Бледному Духу. Он тащил ее за руку и бубнил свой привычный мотив. Надо было спешить, иначе заостренное бревно лишит его единственной надежды! Хум успел позабыть, что он сам приладил бревно, сам зажег трут, он был полностью поглощен внутренним спором с тупыми и непослушными богами, которых надо бы почаще колошматить, а может, и вовсе сжечь в золу!
Хуха упиралась для виду, кривила губки, постанывала. Но по глазам ее было понятно, что она вовсе не прочь немного пообщаться с Бледным Духом, лишь бы тот не артачился и не воображал о себе слишком многого.
— Гляди у меня! — пригрозил Хум дочке. — Повешу на Дуб!
Та все понимала. Но что она могла поделать.
На этот раз Хум не стал церемониться. Он усадил младшую на Бледного Духа верхом и так надавил на ее плечи могучими руками, что Хуха вскрикнула. Но крик ее был радостным.
Обрадовался и Хум.
После того, как дикарь ушел, Сергей совсем расстроился. Какой-никакой, но все ж таки человек, живая тварь, при нем была надежда на спасение. Теперь и она пропала — огонек полз вверх по жгуту, бревно нависало жутким орудием.
— Сволочи! — в бессилии простонал Сергей. Ему совсем не хотелось помирать. Да еще помирать вот так, по-идиотски, какой-то допотопной лютой смертью.
Он не хотел смотреть на кошмарное острие. Но парализующий волю ужас был сильнее. Глаза сами возвращались к хищному жалу, не могли от него оторваться. От чудовищного напряжения замелькали в них мушки, заплясали червячки, задергались зеленые и красные полосы. Сергею казалось, что сам воздух плавится и дрожит. Он прикрывал глаза — но лишь на миг, дольше не выдерживал. И снова впивался взором в нависающее орудие.
А когда ему стало совсем нехорошо, когда свело судорогой мышцы шеи и окончательно пересохло в глотке, он вдруг увидал, что по стволу змеится, стекает вниз что-то зеленое, зыбкое. Он проморгался до слез, но зелень не исчезла.
— Изыди, дьявол! — прохрипел он, вспоминая нечто старинное, вычитанное, а может, и виденное где-то в кино. — Изыди, кому уговорю!
Зелень скопилась на острие большущей нависающей каплей. В ней прорвалась дыра. А из дыры высунулся мутный глаз. Он покачивался на морщинистом толстом стебле и глядел на Сергея. Глядел изучающе, с любопытством.
— Вы ошибаетесь, — прозвучало глуховато из зелени.
Сергей не понял, откуда именно раздавался голос. Но его не смущало это, он был готов вцепиться в соломинку.
— Дьявол тут совсем не причем, хотя… — голос осекся, будто говоривший внезапно пришел в замешательство. — Дискутировать не время. Займемся делом. Как вы тут очутились?
Сергей вздохнул, хотел выругаться. Но вместо ругательства из губ вырвалось:
— Спросите чего полегче! — И тут же раздражение захлестнуло его: — Спятил! Точняк, спятил! С призраками болтать начинаю, заговариваюсь!
— Ну-ну! — прозвучало ободряюще. — Какие тут призраки, вы что?
Сверху сползла еще капля зелени, слилась с предыдущей, потом накатила третья, четвертая. И из зеленой мути и мрази вытянулись двумя свисающими до земли мочалами какие-то руки, похожие на безвольные тряпки. Одной из них задело Сергея — прямо по лицу, и он вздрогнул от холода, от омерзения. Но рука-тряпка тут же отошла. А сверху целой струей слилось с полведра зеленой жижи. Огромная капля- шар повисела немного и упала наземь. Из капли поднялось вверх существо с морщинистой головой и двумя глазами на стеблях. Было оно невысоко, расплывчато. К тому же существо все время дрожало, тряслось и обмахивалось длиннющими гибкими, но вялыми ручищами.
— Кто вы? — спросил Сергей удивленно и все еще ничему не веря.
— Да так, — отмахнулось существо, — вам не понять, чтоб было проще, можете нас считать за инопланетных пришельцев.
— Кого это вас?
Из капли, растекшейся по траве и угольям, вытянулось еще одно существо — поплотнее, но такое же омерзительное, гадкое.
— Хватит? — спросило оно скрежещуще. И зло зыркнуло на Сергея налитым красным глазом.
— Хватит! — ответил тот машинально.
И существо осело, обратно втекло в расползшуюся каплю. Будто и не было его.
— Нас может быть и больше, — заверило первое, трясущееся. — Но не в нас дело, мы тут давно. А вот вы…
Договорить существо не успело, появился разъяренный волосатый дикарь. Сергей скосил глаз — зелени словно и не было!
— Гум, гум, гум! Бам, бам, бам! — ударило в уши.
Сергей и сообразить ничего не успел, как на него уселась голая девица. Сама-то она была достаточно деликатна. Но дикарь не оставлял ни места, ни времени для любезничаний. Он навалился на девицу сверху. И Сергей понял, чего от него хотели, он не мог сопротивляться, бороться с самой природой — разбуженное естество его откликнулось на женскую плоть. И он вскрикнул вместе с дикаркой — столь все неожиданно произошло.
— Бам! Бам! Бам! Дым! Дым! Дым!
Возбужденный здоровяк бегал вокруг них, сопел, чесался, колотил в бубен — и был судя по всему невероятно рад. Девица работала усердно — так, словно во весь опор скакала на бешеном скакуне. Сердце в груди Сергея билось загнанным зверем, грозилось проломить ребра-клетку и умчаться в первобытную чащобу.
А когда все кончилось и обезумевшая от счастья девица сорвалась с него, убежала с дикими воплями, перемежающимися иступленным хохотом, Сергей обмяк. И почувствовал на своей щеке слюнявые губы дикаря-здоровяка — тот от избытка чувств облобызал пленника чуть ли не с ног до головы. А потом и сам с воплями и гугуканьем убежал куда-то.
Сергей и опомниться не успел, как дикарь приволок вторую девицу, толстую и низенькую. И все повторилось. Но уже медленнее, без неистовой и горячей скачки, а размеренно и плавно.
— Гым! Гым! Гым! — заходился волосатый здоровяк и приплясывал, подпрыгивал, бил бубном по собственной макушке.
Толстушка мячиком спрыгнула с Сергея. Но сладкая истома все еще выворачивала его тело. Невольно выгнувшись, закидывая голову назад, он вдруг замер — взгляд остановился на огоньке, ползущем по жгуту. Тот проделал ровно половину пути. Все внутри у Сергея замерло: из блаженного огня его бросило на сырой и зябкий лед. Они прикончат его, выжмут как виноградинку и прикончат!
Неожиданно в правое ухо кто-то дохнул, сыро и зловонно. Сергей скосил глаз — там тряслась бесформенная зеленая жижа.
