Ничто не имеет смысла с этой минуты.
– Уже уходишь?..
– Да. Мне пора.
Какие меры должен предпринять Сардик, чтобы задержать ангела, не дать ему уйти? Можно рассмешить его, позабавить какой-нибудь историей. Про кота, например, но Сардик никогда не был на короткой ноге ни с одним котом. История про путешествия во сне – прекрасна сама по себе, но она слишком длинная. Такого количества времени у Сардика нет. Истории про Холли Голайтли и «Concepcion Jeronima.13» в Сардиковой голове – уже рассказаны. Словечки Шурика и компании – уже озвучены. Картины – уже увидены, что остается?..
Сам Сардик.
Мертвецки влюбленный. Несчастный. Способный стать алхимиком, авиатором, погонщиком воздушных змеев, повелителем воды. Способный стать кем угодно, пусть только ангел пожелает. Но у ангела нет никаких пожеланий. Он хочет одного – уйти.
Вот еще что можно сделать: применить грубую физическую силу, затолкать ангела в угол и забаррикадировать дверь. Или закрыть ее на ключ, а ключ выбросить к чертовой матери. Что ты скажешь на это, ангел?..
Ангел будет безмерно удивлен, но это не помешает ему выпорхнуть в окошко. После чего Сардик станет досадным воспоминанием, неприятным, как блохи, которые время от времени заводятся даже в ангельских перьях. «Знавала я одного припадочного рисовальщика… – такими словами начнется воспоминание, – тот еще был клоун, тот еще кроличий хвост!..»
– …Какао! – прошептал Сардик непослушными губами. – Я забыл приготовить тебе какао. Сейчас все организую. Ты ведь подождешь?
– Нет. Не стоит заморачиваться. Давай перенесем какао на следующий раз.
– Это несложно. Я все сделаю очень быстро.
– Мне пора.
– Нет. Ты не можешь вот так уйти…
Сардик даже не подумал приблизиться к Ёлке, стоял в отдалении, рядом с непроданным «рыцарем»; так будет лучше всего – не приближаться. В противном случае он не справится с искушением и действительно применит грубую физическую силу. И автоматически перекочует в разряд досадных и неприятных воспоминаний, кого обрадует такая перспектива?
Только не Сардика.
– …Ты не можешь…
– Почему не могу? Могу.
– Я ведь говорил тебе… Я должен был тебя встретить – и я встретил… Я думал, что ты – это ты.
– Так оно и есть.
– Тогда почему ты уходишь?
– Ну… Мне нужно в одно место. У меня были планы…
– Ты ничего не говорила о планах.
– Не говорила, а теперь говорю. Не переживай, мы еще увидимся. Я позвоню…
Она могла бы поцеловать Сардика на прощание – по-дружески, в щеку. Как это делали Шурик, и Анька-Амаретто, и некоторые из женщин его друзей. Сардик непривередлив – и такой нейтральный поцелуй он счел бы авансом, весомым дополнением к «мы еще увидимся». Она могла бы поцеловать – но не поцеловала, просто исчезла из мастерской.
Легкий щелчок захлопнувшейся двери – вот и все, что осталось Сардику.
Он не умер сразу, как можно было предположить, и не посинел от недостатка воздуха; он даже успел вспомнить о существовании ангельской «Мазды RX-8» (купе) и о старушке Бетти на лобовом стекле. У ангела есть машина, так зачем ему понадобилось метро?.. Чтобы поудобнее устроиться на немецких унитазах, вот зачем!
Ангел совсем не такой. Совсем.
Да нет, старичок. Он такой же, как и все остальные.
Последующие три минуты Сардик крушил в мастерской все, что попадалось под руку: эскизы, наброски и подрамники; недавно заказанные багеты; картины, написанные много лет назад и только начатые. Он смял и растоптал ногами архитектурный памятник Биби-Ханым и сломал о колено сямисэн в красной траве. И остановился лишь перед «Воркующим рыцарем».
– Пять пятьсот наличными… Шесть – и я отдаю вам деньги прямо сейчас!.. Ха-ха!..
Ножницы, которыми кроятся драпировки; скальпель, которым затачиваются карандаши; строительный нож, которым подрезаются сухие цветы и бамбук для натюрмортов. Выбор не такой уж маленький. Сардик остановился на ноже. Примерился, подбросил его в руке и вонзил в беззащитный холст – в том самом месте, где пальцы девушки едва касались крыла птицы.
Э-э, нет. Так не пойдет, старичок. Ни девушке, ни птице этот разрыв особых страданий не принес, а нужно заставить их страдать. Что для этого потребуется? Холодная голова, расчетливость и точность движений. И то, что девушка с картины похожа на Ёлку, нисколько не помешает.
Наоборот, поможет. Он это сделает – без всяких сантиментов.
И Сардик сделал это – расчетливо и точно перерезал горло. Сначала – рисованной девушке, затем – рисованной птице. Торжество и ликование от акта справедливого возмездия длилось недолго, всего-то несколько секунд. Но и нескольких секунд было вполне достаточно – если не насладиться моментом, то хотя бы понять: он может делать это каждый день. Рисовать ангела, не упуская ни одной детали, ни одного штриха,
а потом резать ему горло.
Подобное занятие станет смыслом жизни, раз ничего другого не остается, поздравлялки- поздравлюльки, старичок, вот ты его и обнаружил, смысл жизни.
Резкая боль и онемение в левой руке возникли внезапно, но Сардик решил не обращать на них внимания: должно быть, это сердце пытается протестовать таким незатейливым образом. Угроза удушья отступила и сменилась перебоями в работе сердечной мышцы, почему нет? Вот было бы здорово, если бы мышца не выдержала и разорвалась. Тогда исчезли бы все желания, и необходимость просыпаться каждое утро в одиночестве, и необходимость думать о том, что ни одна женщина никогда по-настоящему не полюбит Сардика. Да и плевать ему на всех женщин в мире, ему нужен ангел. Только он.
Все-таки эта боль – механического происхождения и к бедному, запутавшемуся в стропах любви сердцу Сардика касательства не имеет.
Сардик разжал руку: так и есть, инородное тело. Пластиковая визитка негодяя Альбрехта с остро заточенными краями. Напрягаясь и сжимая ладонь, Сардик даже не заметил, как края визитки впились ему в кожу, слегка надрезав ее. Две аккуратные, параллельные царапины, прямые, как стрелы, с выступившей в ложбинках кровью – покинувший поле боя немец все-таки умудрился достать его, сволочь поганая!..
Такой на совесть сработанный пластике наскока не сокрушишь: ножницы затупятся, строительный нож сломается, а скальпель просто поцарапает поверхность. Да и не будет Сардик сражаться с визиткой, много чести.
Выкинуть ее, вынести вон, чтобы одним своим видом она не оскверняла дом Сардика, и без того разрушенный!..
…Сардик и опомниться не успел, как очутился на улице, как выбросил в Карповку проклятую визитку. Она пошла ко дну не сразу (на что втайне рассчитывал Сардик), а еще какое-то время покачивалась на темной воде. Зато от машины Альбрехта не осталось и следа, она растаяла, затерялась в паутине улиц, а ты, старичок, что подумал? что они ждут тебя со включенным мотором и с предложением отправиться на шашлычки в Зеленогорск? на вечеринку в стрип-бар?..
Ничего такого Сардик не думал, шашлычки и Зеленогорск, а также все прочие вяленые лещи с пивом, Сестрорецки, Лисьи Носы и курортные поселки типа Токсова или Юкколы – не его случай. И стрип- бар – тоже не его. В какую сторону направились немец с ангелом? – да в какую угодно. А куда идти ему, Сардику?..
Нет, просто идти он не мог и потому побежал. Не разбирая дороги и следуя за гранитными берегами реки, прямыми углами домов и плавным течением тротуаров. Первой подспудной целью была улица
