— Тролло! — проорал я на всю округу. — Гар дат ас гобло! Карга!
Из кустов моментально появился братец Дуди с приспущенными штанами. Глаза его возбужденно блестели:
— Гобло!..
Грязнули, не выдержав этого зрелища, а может, только представив, что должно последовать дальше, бросились врассыпную, теряя оружие и не забывая давить друг дружку.
Дуди радостно рыкнул и бросился за ближайшим.
— Куп, держи его! — закричал я, быстро слетая по веревке вниз.
Эльф бросился наперерез троллю. Но, пока скачки с преследованиями не начались основательно, барон Зунига швырнул в Дуди длинную веревку с петлей. Парень споткнулся, завалился на спину в траву, и тут же на него сверху уселся эльф, а уж затем и я заключил озорника в братские объятия.
— Успокойся, Дуди, успокойся, — завалился я ему на грудь, — ты молодец, враг сбежал, мамуля будет гордиться тобой.
— Гобло!.. — в истерике забился братец. — Гобло!.. — Все же тролльского в нем было больше, чем человеческого.
— Дайте ему по голове, пожалуйста, — попросил я подошедшего Айдо, — последствия беру на себя!
— Просто я прокричал: «Эй, тролли, здесь гоблины! Гуляем!», — объяснял я поутру мужикам. — Они язык знают, брата нашего боятся, вот и дали деру. А тут еще и Дуди явился во всей красе. Кто ж такое выдержит? — Ребята дружно расхохотались.
— Ладно, — прекратил веселье бор-От, — быстро завтракаем и в путь. Лукка, Вакара, во время перехода спать.
В голове вспыхнула очень интересная идея, но гад Айдо моментально задул мимолетное видение.
— В разных повозках, — шепнул он мне на ухо. Я молча подчинился. И после недолгого завтрака уже разместился под боком братца тролля, досматривающего поздние сны.
Укутавшись в одеяла, я долго смотрел в стену, и под троллий храп мне явилась милая. Что-то тихо шепча, Марга поглаживала меня по голове. Постепенно она становилась все прозрачнее и прозрачнее и под конец исчезла совсем, оставив только свою улыбку.
Разбудил меня Куп:
— Вставай, герой дня, приехали!
— Куда? — блаженно потянулся я.
— Последняя более-менее приличная деревня на нашем пути. Сбросим лошадей и повозки, а дальше налегке.
— Куда сбросим? — не дошло до меня.
— Продадим, — разъяснил эльф, — просто продадим, и ничего больше. Ладно, хорош дрыхнуть.
Вывалившись на улицу, я еще раз от души потянулся, рассматривая окрестности. Мы остановились у общинного дома, окруженного стайками галдящих ребятишек и пугливо оглядывающимися разноразмерными селянками.
Солнце весело смотрело вниз, и в его согревающем свете жизнь продолжала идти своим чередом. Низко наклоняясь, на пыльной дороге взад-вперед суетились куры под бдительным присмотром разноцветного петушка. Трубой задрав хвост и с важностью королевы переставляя лапки, мимо прошла местная красавица пушисто-кошачьего разлива. Обсуждая последние новости, где-то галдели гуси, не обращая внимания на недоверчивое мычание коровок.
Во всем этом умиротворении я ничего нового не почувствовал.
— Куп, а каково это «быть героем»?
— В смысле?
— Вот ты сказал «герой дня». И мне стало интересно. Герои, они ведь немного по-другому видят этот мир. И, верно, чувствуют себя тоже по-особенному? И как же, интересно? Я вот вдруг подумал! У них же совсем иная жизнь. Всякие там подвиги, сражения, уважение, почет… Не то что у нас! День прожил, и слава Небу! Есть сегодня выпить — хорошо, нет — день не задался. Есть крыша над головой — здорово! Нет — под любым деревом я найду себе приют, лишь бы муравьи с комарами не сильно доставали.
Помню, когда я только вселился в подаренный мне королевой домик, через Уилтаван проезжал какой-то знаменитый рыцарь. Имя, правда, не помню, но, кажется, родом из Хлабустиана. Он ехал на огромном вороном коне в сопровождении оруженосца и мальчика-пажа. Весь такой важный… Даже, можно сказать, красивый… Едет, лошадь под ним копытками вверх-вниз, коленочки углом, длинный хвост дугой. У самого героя волосы по плечам вьются, усищи чуть дрожат, доспехи блестят. Девочки охают, дамочки ахают — красота! А я вот зашел как-то в свой квартал при полном параде и вооружении, но, правда, без коня: бабы в одну сторону, собаки в другую! А я ведь тогда еще и трезвым был!..
— Вот назвал ты меня «героем». А что такого я вчера натворил? Да ничего! Просто спасал свою задницу. Ну и ваши заодно.
— Действительно, — ухмыльнулся Куп, — подвигом это назвать трудно. Все равно мы бы разогнали этих малышей по округе!
— Малышей?! — уставился я на товарища. — Дружище, а ты когда-нибудь видел, что остается от деревень, когда в отсутствие мужчин туда заглядывали эти малыши?
— Нет… — потупил взор эльф.
Из общинного дома вышел Айдо в сопровождении братьев Храу и кого-то из наемников. Следом появились местный староста и пара длиннобородых дедков. Они при всех церемонно пожали нашим руки и, отдав какой-то приказ местным мужичкам, удалились восвояси.
— Сговорились о сделке, — кивнул эльф. — А что касается отличий твоей или, допустим, моей жизни от жизни героев… Знаешь, я могу дать тебе почувствовать это.
— Ты серьезно?
— Абсолютно! Как ты посмотришь на то, что по прибытии в Вильсхолл тебя будут встречать и чествовать как самого настоящего героя? Представь себе: ты въезжаешь через главные ворота города, сотни труб сопровождают каждый твой шаг, горожане бросают тебе под ноги цветы, знатные господа и дворяне склоняют перед тобой головы, а на широкой украшенной лестнице тебя встречает ее величество как равного себе! И к тебе уже не будут обращаться просто так: «Эй, Лукка-Висельник!», а торжественно и почетно… допустим: «Тролль ее величества!» Звучит?!!
— И еще как… — оторопело вытер я губы и подбородок.
— Потерпи немного, паря. — Старик осторожно перевернул Само на живот; — Сейчас будет больно, но ты, я вижу, не из хлипкого десятка.
— Давай, отец… — прохрипел вор и зажмурился, — я готов.
— Вот и лады. Вот и лады… — приговаривая, врачеватель поглаживал спину раненого вокруг торчащего древка стрелы, — лады! — И неожиданным резким движением выдернул из тела обломок полторушки[11].
Вжавшись в лавку, раненый захрипел, заливаясь хлынувшей изо рта кровью.
— Ух ты, пакость какая! — любовался обломком старик. — Глянь на наконечник, паря. Будешь в храме, богам благодарственную отслужи. Только чудом в живых остался.
— Не выбрасывай… ее… — задыхаясь, попросил Само.
— На память оставить хочешь? Тоже дело: можно хороший оберег сотворить. — Отложив стрелу в сторону, дед начал вытирать бегущую из раны кровь. — Только когда это будет? Ну да ничего, ничего. Глядишь, Итабр[12] смилостивится, и ты не загнешься раньше времени. Да и я на старости лет былое вспомню… Травками полечу да заговором хворь погоняю. Было время, боги были ко мне милостивы, помогали…
— Отец… как зовут-то, — Само закашлялся, — имя твое как? За кого богов просить?
— Э, паря! Я им уже и не особо нужен. А имени своего не скажу, не обижайся. Люди раньше Белоголовым звали; так когда это было. — Ведун, бросив в деревянный таз окровавленную ветошь, начал
