на себе бремя упадка, вроде бы и небольшого по стандартам американского образа жизни. Ситуация осложняется тем весьма неприятным фактом, что Соединенные Штаты Америки длительное время жили «знахарской экономикой» (многие государства фактически оплачивают расходы Америки за свой счет), теперь же падает доверие к их экономике. Это проявляется и в том, что американский доллар (чей курс, как было показано выше, искусственно завышен по отношению к фунту стерлингу, немецкой марке, японской иене и др. валютам) в качестве ведущей мировой валюты теперь теряет свою роль, вытесняется маркой (и евровалютой). «Доллар, — по мнению Х. Ламбсдорфа, — еще долгое время сохранит за собой роль ведущей мировой резервной валюты. Однако эта роль означает не только власть, влияние и престиж, она может быть обременительной. За последние годы немецкая марка уже сняла часть бремени, лежавшем на долларе… В конце 1997 г. доля немецкой марки в мировых валютных резервах превысила 40 проц. Таким образом, уже сейчас просматривается тенденция разделения ответственности» (Ламбсдорф Х. Евро, Европа и США // Deuttschland. Политика, культура, экономика и наука.1998.№3. С.3). В мягкой форме здесь высказана мысль о том, что американский доллар уже не может нести бремя ведущей мировой резервной валюты, что с ней разделяет ответственность немецкая марка, а с 1999 года евровалюта, чья роль еще более усилится. Усиление роли евровалюты означает, что ведущие державы мира начнут переводить свои валютные резервы из долларов в новую общеевропейскую валюту (Китай и Россия уже заявили об этом). Это, по мнению специалистов, способно вызвать массовый возврат долларов на территорию Америки, обрушить американскую экономику и вызвать глобальное перераспределение контроля над финансовыми потоками. Тогда вся экономическая система Америки рухнет как карточный домик и ничто не сможет помочь ей, ибо каждая держава блюдет свои интересы.
Американская империя уже не способна нести бремя ответственности ни по социальному контракту, ни по роли доллара в мировой экономике. Известно, что имперское государство (а надо исходить из того, что Америка — имперское государство) погибает в тот момент, когда в обществе разрушается консенсус относительно того, что это государство просто обязано быть имперским. «В тот момент, когда возникают разговоры о том, что „бремя империи“ неподъемно, что его надо сократить, что „не нужны нам эти…“ — империя кончается… Так вот психологически Великая Американская Империя умерла тогда, когда на ее политической арене появились Росс Перо и Патрик Бьюкенен, которые задали именно эти вопросы. И американское общество, — конечно, далеко не всё — с большим пониманием отнеслось к их позиции; достаточно вспомнить, что и тот и другой на президентских выборах (Бьюкенен на предварительных, а Перо — на основных) набирают значительный процент голосов. А ведь это голоса политически достаточно активных избирателей, которые утруждают себя приходом на выборы» (Евстафьев Д. Несколько мыслей об Америке.С.46).
Одним из признаков наступления сумерек американской империи является сложившаяся социокультурная ситуация после окончания «холодной войны», триумфального шествия Америки с ее гегемонисткими устремлениями выстроить мировой Pax americana. Исходя из убежденности в абсолютной силе тотального знания и тотальной управляемости, правящая элита Америки в лице Ф.Фукуямы провозгласила монистическую идеологию общепланетарной вестернизации (См. Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии.1991.№1). Однако опыт истории свидетельствует о том, что гегемонистские претензии на право управлять миром — не что иное, как первая фаза грядущей социокультурной катастрофы. Чувство триумфа Америки над поверженным и исчезнувшим с международной арены Советским Союзом в действительности может обернуться ее гибелью и ее присоединением к нему на пепелище истории. В связи с этим С. Хантингтон пишет: «Повсеместный триумф демократии делает эту пугающую возможность более реальной, поскольку Соединенные Штаты всегда определяли свою сущность как противопоставление чему-либо — Георгу III, европейским монархиям, европейскому империализму, фашизму, коммунизму. Всегда имелся враг, который позволял нам формировать общность. как мы узнаем кто мы, если не знаем против кого мы? У Джона Апдайка кролик- философ Энгстром сформулировал это обстоятельство следующим образом: „Если нет холодной войны, какой смысл быть американцем?“» (Хантингтон С. Неуправляемость демократии? // Демократия 1990- х.1994.С.22; Huntington S. Op.cit.). Отсутствие врага у Америки расслабляет общность, способствует наступлению фазы упадка. Проведенный российским исследователем Л.В. Лесковым синергетический анализ возможных вариантов будущего Запада к 2025 г. показывает, что «в течение тех десятилетий, которые последуют за границами нашего прогноза… почти наверняка начнется соскальзывание Запада к одному из неблагоприятных, тупиковых сценариев» (Лесков Л.В. Футуросинергетика западной цивилизации // Общественные науки и современность.1998.№3.С.158). Речь идет о сценарии сохранения современного положения, когда осуществляется контроль ТНК над мировым рынком, когда происходит обновление технологической структуры развитых стран, когда будет высокий уровень валового мирового продукта. Так как именно Америка составляет ядро Запада, то синергетическое моделирование показывает большую вероятность ее упадка.
Другим признаком наступления сумерек американской империи является появление концепций относительно характера американского участия в региональных военно-политических балансах и степени свободы Вашингтона в принятии стратегических политических решений. Эксперты Вашингтонского Университета национальной обороны, работающие в его Институте национальных стратегических исследований (ИНСИ), подготовили коллективный доклад «Стратегические оценки 1995 года. Вызовы безопасности США в переходных условиях» (См. «Strategic Assessment 1995. U.S. Security Challenges in Transition». Institute for National Strategic Studies, 1995), который вполне укладывается в версию И.Валлерстайна. По мнению авторов доклада, со времени образования США в международных отношениях сменили друг друга пять типов «мирового порядка», каждый из которых определялся своими формами взаимоотношений между «великими державами»: наполеоновские войны, система Венского конгресса, возвышение Германии, эра Лиги Наций, «холодная война» (совпавшая с концом колониализма). Сейчас мир входит в шестой период, для которого среди прочего будет характерно вытеснение Европы из эпицентра мировой политики. В прошлом, по замечанию экспертов ИНСИ, переходы от одного типа «мирового порядка» к другому занимали несколько лет; теперь же этот процесс может затянуться на более длительный срок, поскольку пока трудно сказать, какая система придет на смену «холодной войне». Понятно лишь то, что окончательный облик новой геополитической расстановки сил будет зависеть от таких факторов, как степень вовлеченности США в мировые проблемы, продвижение вперед европейской интеграции, ход реформ в России, уровень новых международных обязательств Японии, возможности Китая добиваться новых рубежей мирными средствами и, наконец, надежность контроля за ядерным распространением.
Эксперты ИНСИ выделяют два принципа американского участия в решении международных проблем. Первый состоит в «селективном вовлечении». Другими словами, США должны вмешиваться в развитие процессов за своими границами лишь тогда, когда это позволит укрепить американские национальные интересы на базе собственных принципов. Возникает, естественно, вопрос: как определить данные интересы? Доклад признает, что это непростая задача. Для иллюстрации ее сложности достаточно сослаться лишь на несколько трудноразрешимых дилемм: как, например, совместить следование принципу национального самоопределения и приверженность нерушимости границ? Как свести воедино права беженцев и естественное желание защититься от чрезмерной иммиграции? Как найти общий знаменатель для защиты прав человека и невмешательства во внутренние дела других стран? Оставляя без ответа эти вопросы, авторы доклада дают, тем не менее, некоторые наметки шкалы региональных приоритетов для США: «Наиболее важными являются связи с остальными крупнейшими державами, как в Европе, так и в прогрессирующей Юго-Восточной Азии. Для собственной уверенности США должны поддерживать важные контакты и с другими странами, исходя из доступа к ключевым ресурсам (Персидский залив), исторических интересов (Корейский полуостров и арабо-израильский конфликт) и заботы о собственном „тыле“ (транскарибский бассейн)»(Цит. по: Макарычев А. Новые идеи для военно-стратегического планирования США // МЭиМО. 1996. №6. С.149).
Второй принцип, предлагаемый экспертами ИНСИ, состоит в расширении зоны рыночной демократии в мире. Это относится прежде всего к «переходным государствам». Гораздо более скептически они оценивают перспективы развития демократии в так называемых «проблемных» государствах Юга. Что касается функциональных приоритетов американской внешней политики на ближайшие годы, то они, следуя логике «Стратегических оценок», таковы. Во-первых, это поддержание мира между государствами-
