В подъезде было полутемно. Парадное старинного дома скудно освещалось единственной тусклой лампочкой. Поднимаясь по лестнице, Линда, повинуясь необъяснимому чувству, обернулась. Снизу вслед за ней – фигура, контуры которой терялись в полумраке. Вглядевшись, Линда узнала Арбена, с которым только что рассталась: он дошел до угла и нырнул в подземку, она могла бы поклясться. Но Арбен шел за ней по лестнице. Выглядел он странно – совсем как вчера, когда они встретились в закусочной. Линда хотела что-то сказать, но голос не повиновался ей. Арбен с безучастным видом продолжал подниматься по лестнице. Щеки его были бледны. Широко раскрытые глаза ничего не выражали. Линда замерла. Фигура двигалась прямо на нее.
– Арби! Что случилось? – наконец громко прошептала она, когда их разделяло не более десятка ступенек.
Не отвечая, Арбен продолжал свой путь. Он переставлял ноги, словно заведенная кукла.
Линда посторонилась, и Арбен, пройдя совсем рядом, сделал вдруг резкий поворот и исчез. Линде показалось, что он прошел сквозь стену. – Или, может быть, вошел в дверь. Нет, никаких дверей здесь не было. Только обшарпанная лестничная стена, изъеденная сыростью. Она зачем-то потрогала пальцем серое пятно. Прижала ко рту кулак, сдерживая готовый вырваться крик.
За все свое двадцатипятилетнее существование Линда не сталкивалась ни с чем подобным. Потрясенная, она долго еще стояла на лестничной площадке, теряясь в догадках.
«Увижу Арби завтра и потребую: пусть прекратит свои дурацкие фокусы», – решила она, доставая из сумочки ключ…
Поначалу Арбен поднял на смех предложение Ньюмора.
– Ты разыгрываешь меня, – сказал Арбен.
Несмотря на молодость, Ньюмор был известен среди физиков своими сногсшибательными идеями. Честолюбивый и талантливый, он быстро выдвинулся среди коллег. Арбен знал, что его приятель пользуется авторитетом. Но то, что он предложил инженеру в этот вечер…
– Решайся, – Ньюмор отодвинул пепельницу с горкой окурков. – По крайней мере ты вкусишь высшую радость – быть личностью, свободной от комплексов.
– Но какой ценой?
– Никакая цена не чрезмерна за такое счастье.
– Предположим, я соглашусь. Сколько времени нужно, чтобы настроить Альву так, как ты говоришь?
– Думаю, в месяц уложусь. Начать можно сегодня.
– Сразу?
– А зачем откладывать?
– Допустим, все будет так, как ты говоришь. – Арбен колебался. – Но если все-таки Альва меня настигнет?
– Альва глуп, запомни это. Его логическая схема примитивна, как дважды два. Собственно, и схемы-то никакой нет, только настроенность на резонанс. Поэтому тебе будет легко избегать его. Старайся всегда быть в ровном настроении, тогда Чутье Альвы притупляется. Чудак, да ты забудешь о всех твоих заботах! И даже о главной… – Не договорив, Ньюмор умолк.
– Но в случае встречи… – тихо произнес Арбен. Он не расслышал последней фразы Ньюмора.
– Должен же ты чем-то платить за то, что приобретаешь.
Арбен задумался. Воображение рисовало перед ним радужные картины. Предложение Ньюмора сулило райскую жизнь по сравнению с нынешней. Издерганные нервы Арбена превратятся в стальные нити. Так обещал Ньюм, а Арбен верил ему.
Боже, неужели он не будет просыпаться по ночам в холодном поту, неужели не будет по пустякам доводить себя до белого каления, ссориться с товарищами, чуть не кидаясь на них с кулаками? Неужели не будет испытывать желания перегрызть глотку пассажиру, наступившему ему на ногу в переполненном вагоне подземки? Мыслимо ли подобное блаженство! Да за него и впрямь ничего не жалко!
– А как все это выглядит с точки зрения физики? – спросил Арбен. – Только не пытайся разыграть меня. Я как инженер тоже кое-что соображаю.
– Законченной теории я еще не придумал. Но это в конце концов не так уж важно. Суть в том, что в твоих нервных клетках, нейронах, как у всякого неврастеника, создались устойчивые вихревые биотоки. До сих пор эти токи не могли обнаружить – так они малы. Мне удалось это сделать. Тебя надо растормозить, снять эти токи, парализующие энергию.
– Это возможно?
– Мой Альва, как я говорил тебе, соткан из антивещества. Мне удалось сконструировать эту систему из античастиц, полученных на Брукхейвенском ускорителе. Плотность Альвы ничтожна. Грубо говоря, он состоит почти из вакуума.
– Нечто вроде разреженного туманного облака?
Ньюмор нетерпеливо кивнул.
– Ты мне покажешь Альву?
– Только когда согласишься передать ему свои недостатки.
– Мы беседуем целый вечер, а для меня многое в таком же тумане, из которого состоит твой Альва. Почему, например, он не может столкнуться и аннигилировать с любым прохожим на улице?
– Очень просто: Альва окружен защитным полем, – пояснил Ньюмор, пуская колечко дыма.
– Зачем же я должен его избегать? – Арбен сделал на слове «я» ударение.
– Ты – другое дело. Альва будет твоим двойником, вернее – антидвойником. А в результате… Видел, как магнит притягивает железо? Вот так Альву будет влечь к тебе.
– Но защитное поле…
– Оно при вашем сближении исчезнет, растает. Тут уж ничего не поделаешь, – Ньюмор развел руками.
Инженер опустил голову.
– Тебе нечего бояться, Арби! – воскликнул Ньюмор. – Ведь Альва – это не человек, преследователь, враг и так далее. Это не больше чем облачко, которое испытывает к тебе безотчетное влечение. Альва как бы вберет в себя всю твою неуравновешенность. Это будет твой Санчо Панса, верный оруженосец, на зыбкие плечи которого ты возложишь багаж, угнетающий твой дух. Альва – это губка, которая впитает…
– А нельзя ли его запереть? – перебил Арбен. – Тогда лис нечего бояться случайной встречи…
– Это все равно, что запереть тебя самого, – пояснил Ньюмор. – Площадь, по которой ты можешь перемещаться, в точности равна площади, по которой имеет право свободно перемещаться Альва. Если Альва замкнут в камере, то и ты сможешь ходить только по площадке, равной площади этой камеры. Все остальное для тебя будет запретной зоной. И только если для Альвы открыт весь город – значит, город открыт и для тебя.
Арбен закашлялся.
– Кстати, как это ты представляешь себе практически – запереть Альву в камеру? – спросил Ньюмор.
– Как обычно. Точно так, как запирают в тюрьму преступника.
– Должен тебя разочаровать. Альва, с его ничтожной плотностью, сможет проходить сквозь стены. Нет, не через любые, – добавил он, заметив движение Арбена. – Я дам тебе несколько листов ионизированного пластика, и ты обклеишь стены своей комнаты. Ну, а на улице…
– Я придумал! – сказал Арбен, и лицо его просияло. – Сделаю из пластика костюм… – Он глянул на Ньюмора и осекся: тот медленно покачал головой.
– Знаю, пластик прозрачный, – неуверенно продолжал Арбен, – но это не беда. На худой конец можно сделать из пластика подкладку к костюму…
– Ничего не выйдет, Арби, – сказал Ньюмор, и в голосе его Арбен явственно уловил сожаление. – Пластик обладает защитным свойством, только когда укреплен в строго определенном положении. Костюм из него не сошьешь. В лучшем случае – несгибаемый скафандр вроде тех, какими в старину пользовались водолазы, опускавшиеся на большую глубину.
– Можно сделать подкладку из мелких пластинок, соединив их между собой.
– Пластик нельзя дробить.
– Почему?
– Потому что каждая пластина, по сути, представляет собой единую цепную молекулу.
– Ну и что? Молекулу можно расщепить…
– Да пойми же ты наконец! – взорвался Ньюмор. – Сколько раз можно повторять? Человек за все должен платить. Ничто на этом свете не дается даром, Таков, если угодно, основной закон природы, который забыл открыть сэр Исаак Ньютон. Мне ничего не остается, как исправить его ошибку. – Ньюмор прошелся по комнате. – Ты что же, – продолжал он, как бы отвечая на собственные мысли, – хочешь быть счастливым просто так? Не получится, брат.
Нет сомнения, он, Ньюмор, сам пошел бы на этот неслыханный опыт, если бы только подходил альфа-ритм его головного мозга. Ньюмор не раз доказывал бесстрашие – и не только другим, по и самому себе (что гораздо существенней). Когда дело доходило до экспериментов, Ньюмор становился одержимым, и никакие соображения не могли сдержать его. Да разве мало он на протяжении своей, внешне блистательной, а на самом деле такой нелегкой карьеры рисковал собственной жизнью? Разумеется, по доброй воле. В конце концов выгода – это потом. Главное теперь – создать «такую модель, которая могла бы впитывать в себя человеческие недуги.
Проблема необычайно трудна. Дай бог разрешить ее для начала в принципе. Ну, а потом можно будет подумать и о том, как обезопасить счастливца, избавившегося от всех напастей, от его блуждающего двойника. Другими словами, как снизить плату за счастье.
Ньюмор посмотрел на поникшего Арбена. Разведчик гибнет, прокладывая путь армии. Без риска нет победы. Должен же кто-то быть первым?
Никто не виноват, что именно Арбен оказался подходящим объектом. Единственным.
Ньюмор подошел к Арбену и опустил ему руку на плечо.
– Тебе предоставляется невероятный шанс, – горячо заговорил Ньюмор. – Ты будешь последним идиотом, если упустишь его.
– Может, поищешь кого-нибудь другого? – неуверенно произнес Арбен.
– Никто, кроме тебя, не подойдет, – замотал головой Ньюмор. – Ты знаешь, что такое биорезонанс?
Арбен кивнул.
– Так вот, ты находишься в резонансе с Альвой. Это редчайшее совпадение, одно на несколько миллионов, если не миллиардов. И то, что твои нервы расшатаны, – тоже плюс: ты легче поддаешься биозаписи. А в общем не хочешь – не надо.
– Ладно, я согласен, – с отчаяньем сказал Арбен.
– Давно бы так. Пошли.
