3
Первое, что я ощутил, очнувшись – это страшный холод. Руки и ноги закоченели до такой степени, что я перестал их чувствовать. Я лежал на спине, и надо мной горели невиданные создездия. Из попытки привстать ничего не получилось: стебельки мха цепко держали меня. «Как Гулливер, попавший в плен к лиллипутам», мелькнуло в голове.
Отчаянно барахтаясь, мне удалось высвободить правую руку. И тотчас все пришло в движение. Разноцветные огоньки вновь забегали вокруг меня. Со сжавшимся сердцем я ждал, что меня вновь пронзит горячая струя боли, доводящей до обморока. Но боли не было.
Мне почудилось, что в свечении огоньков наблюдается какой-то ритм, но я никак не мог уловить его закономерности.
Светящийся ковер медленно и осторожно закатал меня в рулон, так что я, совершенно беспомощный, напоминал теперь, наверно, со стороны туго спеленутый кокон. Затем ковер на мгновение вспыхнул ослепительным синим пламенем, и тотчас все погрузилось в абсолютную тьму. Даже звезды – и те погасли.
Вскоре я почувствовал, что движусь куда-то. Влажные ветки задевали меня по лицу, нежные лепестки цветов касались разгоряченной кожи. Затем дела пошли хуже. Очевидно, началась полоса колючего кустарника. Острые как иглы колючки вмиг расцарапали мне лицо. Я закричал и задергался, стараясь освободиться. Но ковер, ставший вдруг жестким, как камень, лишь сильнее сжал меня.
К счастью, полоса колючек скоро закончилась.
По щеке скатилась капля и попала на губу. Я облизнул губы. Капля была соленой.
Движение длилось долго, очень долго. Интересно, который теперь час? Я попытался вытащить руку, чтобы клянуть на часы. В ответ ковер так сдавил меня, что косточки захрустели.
Тьма, черная и плотная, как китайская тушь, начала понемногу слабеть. Мимо проплывали теперь бесформенные тени, в которых я пытался угадать деревья и кустарники.
Внезапно далеко впереди, на самой линии горизонта, показалось темно-багровое, с прозеленью зарево. «Пожар!» – вспыхнуло в мозгу. Но через минуту я понял, что ошибся: это восходило солнце…
По сторонам и впереди меня (что было сзади я не мог видеть) двигались по поверхности почвы, повторяя все ее изгибы, разноцветные светящиеся ковры, – такие точно, как тот, в который я был завернут.
Так, в сопровождении экскорта, я прибыл к основанию высокого и узкого пика, который в утренних сумерках поражал правильностью геометрических форм.
Ковры остановились. Затем минут десять (а может быть, и гораздо дольше – чувство времени меня покинуло) ковры перемигивались, будто переговаривались друг с другом. Затем один из ковров приблизился к конусу. На боковой поверхности открылась, сверкнув, узкая вертикальная щель, и ковер скользнул внутрь. Через некоторое время он появился снова и, остановившись в вертикальном положении, засверкал всеми цветами радуги. Казалось, он произносил безмолвную речь, а все остальные его внимательно слушали.
4
Задыхаясь от быстрого бега, Николай углубился в синюю чащу. Кир не отставал от него ни на шаг.
Лиан, преграждаших путь, становилось все больше. Почувствовав, что так он скоро выбьется из сил, штурман отдал команду, и Кир бережно подхватил его могучими щупальцами. Теперь они двигались гораздо быстрее, и Николай еле успевал защищаться от больно хлещущих веток.
– Держи к Федору, Кир, – повторял Николай, лихорадочно соображая, что же делать дальше? Лучевой пистолет он оставил на «Снежинке» – просто забыл впопыхах – и теперь вся надежда была на мощные щупальца Кира да на его небольшой лучемет, узкий ствол которого был пока что втянут под панцирь робота.
– Капитан Федор движется навстречу нам, – сообщил Кир, непрерывно вращая на бегу многочисленными кустиками-антеннами. – Капитан ускоряет шаг… Бежит… Остановился.
– Ну, ну? – торопил Николай.
– Капитана Федора настигает движущаяся поверность…
– Что же это? – нетерпеливо спросил Николай, когда Кир внезапно умолк. Но робот не отвечал: впервые за все годы полета он встретился с явлением, которое не был в состоянии объяснить. И немудрено. Одно дело – полет в прямоточном ионолете, где умный киберштурман непрерывно прокладывает оптимальный курс, и совсем другое дело – выход на новую планету, где что ни шаг – то загадка.
«Ничего, голубчик, – подумал Николай, не дождавшись ответа от робота, – здесь, на чужой планете, ты получишь неплохую практику. И в следующем полете будешь куда больше знать и понимать. Полечу и я с тобой в новую экспедицию… Если жив буду».
– Капитан Федор исчезает, – пробасил вдруг Кир, и в его всегда бесстрастном голосе Николаю почудилось волнение.
– Как это исчезает? – в отчаянии закричал Николай. – Усиль поиск! Повысь мощность инфращупа!
– Мощность инфращупа предельная, – прозвучал ответ робота. – Наблюдаю лишь туловище капитана… Только голову… Лицо… Капитан исчез!..
– Вперед, вперед, – как безумный, повторял штурман. – Мы его найдем, хоть всю планету перероем!..
Тьма сгустилась, и хотя Кир видел при ней не хуже чем днем, Николай велел ему включить прожектор. Дрожащая, прыгающая струя вырывала из темени то куст, подобный мгновенному фотоснимку взрыва, то ствол растения, изогнувшийся как кобра перед броском, то пучки блестящих нитей, похожих на паутину, легко разрывающиеся при первом прикосновении.
Внезапно на пути встретился необычайно толстый ствол. Кир немедленно включил лучемет, и в течение нескольких секунд невидимая струя позитронов вырезала в стволе проход. В нос Николаю ударил резкий запах паленой ткани. А Кир бежал уже дальше, с шумом раздвигая ветви.
5
Внутренность конуса была залита мертвенным сиреневым светом. Когда глаза привыкли, я стал различать отдельные предметы.
Коническая вершина уходила далеко вверх, теряясь в полумгле. Вообще изнутри конус был гораздо больше, чем казался снаружи.
На мгновение мне почудилось, что я нахожусь в одном из гигантских храмов раннебуддийского периода. Мы с Надей побывали в Индия-Музее как раз перед моим отлетом на Процион. Я так и ждал, что сейчас выступит из сиреневой мглы алтарь, на котром высечено – прямо в скале – суровое и загадочное лицо танцующего бога – Шивы, озаряемое неверным пламенем факелов.
Но не было бога Шивы, не было и алтаря. Я лежал навзничь, не имея возможности пошевелиться, а надо мной, уходя под самый купол, пересекались сложные линии неведомых конструкций.
Вдруг мне показалось, что кокон, в котором я находился, ослаб. Я свободно вылез из него и расправил отекшие члены. Тотчас я почувствовал легкое покалывание в коленях, которое быстро усиливалось. Я сделал несколько неуверенных шагов, и покалывание исчезло. Но стоило мне остановиться, как в коленях снова возникала странная покалывающая боль.
И я медленно шел вперед. Наконец передо мной возник в хаосе диковинных конструкций небольшой овальный проход. Я остановился перед ним в нерешительности, и покалывание тотчас увеличилось, став невыносимым.
Решившись, я полез в проход.
Стенки его были эластичны и упруги, и вообще меня все время не покидало странное ощущение, что я нахожусь внутри живого существа.
Внезапно я почувствовал под ногами пустоту и, не удержавшись, рухнул вниз, больно ударившись плечом и головой о твердую вогнутую поверхность.
Люк, в котрый я упал, захлопнулся за мной с глухим стуком.
Немного оправившись после падения, я огляделся. Стены помещения, в котором я очутился, вдруг замерцали переливающимся аквамарином, и я понял, что нахожусь на дне огромной сферы.
Потом я почувствовал, как пол уходит из-под ног. Схватиться и удержаться было не за что. Неведомая сила приподняла меня над полом и потащила вверх. Я барахтался в воздухе, беспомощный, как котенок, котрого схватили за шиворот.
Примерно в центре сферы я остановился и повис, слегка раскачивась взад-вперед возле положения равновесия. «Возможно, это сбалансированное электромагнитное поле», подумал я.
Все время меня не покидало ощущение необычайной легкости.
6
Все произошло так быстро и было столь фантастично, что Николай толком не успел сообразить.
Перед глазами поднялась высокая стена, сверкающая разноцветными огоньками. Огоньки быстро перебегали с места на место. Затем стена надвинулась на робота и человека и стала наклоняться над ними.
И тогда Кир без приказа включил лучемет.
Какая-то сила ударила Николая так, что в глазах поплыли круги, и с размаху швырнула на землю, оторвав от робота. В то же время Кир подпрыгнул кверху и, падая, завалился набок, как раненый лось. Щупальцы его беспомощно задергались, хватая воздух.
Николай, приподнявшись на локте, прикрыл ладонью глаза, пытаясь унять мучительную головную боль, раскалывающую череп. А когда отнял ладонь – вокруг бушевало пламя.
Кир и Николай были в огненном кольце. Со всех сторон неотвратимо наступала ровная гудящая стена огня.
– Пламя кремниевого распада, – сообщил робот, обретший, наконец, равновесие. Температура пламени – две тысячи градусов. Радиальная скорость продвижения фронта пламени к центру круга – два сантиметра в секунду.
«К центру круга… Это к нам», ужаснулся Николай.
– А… сколько от нас до фронта? – спросил он срывающимся голосом.
