Он толкнул дверь.
Над ними пронесся теплый порыв густого и маслянистого воздуха. Высокий, неприятный щебет отразился от стен. С носов, ногтей и бород полетели крошечные искры октаринового пламени.
Волшебники пригнули головы, чтобы противостоять урагану ненаправленной магии, налетевшему на них из комнаты, и двинулись вперед. Вокруг хихикали и колыхались полуоформившиеся фигуры: кошмарные обитатели Подземельных Измерений пытались нащупать (тем, что считалось у них пальцами и находилось на концах рук) неохраняемый вход в круг света, который признавался ими за вселенную разума и порядка.
Даже в это неблагоприятное для всего волшебного время, даже в комнате, которая была специально создана для подавления магических вибраций, Октаво продолжал потрескивать – заключенная в нем сила рвалась наружу.
Факелы на самом деле оказались не нужны. Октаво заполнял комнату тусклым, угрюмым светом, который, строго говоря, был не светом вовсе, но его противоположностью. Темнота не есть противоположность света, это просто его отсутствие, а то, что исходило из книги, было светом, который лежит по другую сторону тьмы, светом невиданным, фантастическим.
С пурпурным оттенком.
Как уже отмечалось, Октаво был прикован к кафедре, вырезанной в форме штуковины, которая смутно напоминала птицу, слегка походила на рептилию и выглядела до ужаса живой. Два поблескивающих глаза смотрели на волшебников с затаенной ненавистью.
– Я видел, как оно шевельнулось, – сказал один из них.
– Пока никто не тронул книгу, мы в безопасности, – отозвался Траймон. Он вытащил из-за пояса свиток, развернул его и скомандовал: – Принесите-ка сюда вон тот факел –
Он ожидал взрыва взбешенной гордости, коего не последовало. Вместо этого провинившийся волшебник дрожащими пальцами вынул изо рта окурок и затоптал его.
Траймон торжествовал. «Итак, – думал он. – Они делают то, что я им говорю. Может быть, только сейчас – но этого мне вполне достаточно».
Он вгляделся в неразборчивый почерк давно умершего волшебника.
– Ладно. Поехали. «Штобы Усмерить Это, То, Што Стаит На Страже…»
Толпа хлынула на один из мостов, соединяющих Морпорк с Анком. Река, в лучшие свои времена периодически выходящая из берегов, превратилась в жалкую струйку, от которой поднимался пар.
Мост трясся под ногами несколько сильнее, чем ему следовало. По илистым останкам реки разбегались странные круги. С крыши одного из близлежащих домов соскользнуло несколько кусков черепицы.
– Что это было? – спросил Двацветок.
Бетан оглянулась и вскрикнула.
Звезда вставала над Плоским миром. Солнышко Диска со всех ног улепетывало за горизонт, а огромный, раздувшийся шар звезды медленно выполз на небо и повис в нескольких градусах над Краем света.
Бетан и Двацветок втащили Ринсвинда под прикрытие какой-то двери. Прочие горожане, почти не обращая на них внимания, помчались дальше, перепуганные, как лемминги.
– Смотрите, на звезде пятна, – ткнул пальцем турист.
– Это не пятна, – поправил его Ринсвинд. – Это… такие штуки. Штуки, которые вращаются вокруг звезды. Как солнце вращается вокруг Диска. Но они сейчас очень близко, потому что… потому… – он на мгновение умолк. – Я почти знаю!
– Знаешь что?
– Я должен избавиться от Заклинания!
– Где Университет? – деловито спросила Бетан.
– Там! – ответил Ринсвинд, указывая на одну улочку.
– Он, должно быть, пользуется большой популярностью. Именно туда все и направляются.
– Интересно, зачем? – задумался Двацветок.
– Вряд ли они хотят записаться на вечерние курсы, – отозвался Ринсвинд.
На самом деле Незримый Университет был в осаде – по меньшей мере, в осаде была та его часть, которая присутствовала в обычных, повседневных измерениях. Люди, толпившиеся за воротами, выдвигали, как правило, всего два требования. Одна половина требовала, чтобы волшебники прекратили заниматься ерундой и избавились от звезды. Другая же, пользуясь поддержкой звезднолобых, настаивала, чтобы они завязывали с магией и в должном порядке кончали жизнь самоубийством, избавляя таким образом Диск от проклятия волшебства и отводя висящую в небе страшную угрозу.
Волшебники по другую сторону стены не представляли себе, как исполнить первое требование, и даже не собирались следовать второму. Многие из них проголосовали за третий вариант: выскользнуть наружу через потайные двери и удрать на цыпочках как можно дальше и как можно быстрее.
Вся надежная магия, которая еще оставалась в Университете, была направлена на то, чтобы удержать огромные ворота закрытыми. До волшебников постепенно доходило, что иметь ворота, которые закрываются при помощи магии, – это прекрасно и очень внушительно, но все-таки строители должны были подумать о том, чтобы снабдить их каким-нибудь аварийным устройством. Например, парой обычных, не впечатляющих, но прочных железных засовов.
На площади за воротами горели несколько больших костров, зажженных, скорее, для пущего эффекта, потому что исходящий от звезды жар был просто невыносим.
– Но звезды еще видны, – заметил Двацветок. – Ну, другие звезды. Маленькие. На черном небе.
Ринсвинд пропустил его слова мимо ушей. Он смотрел на ворота. Группа звезднолобых, объединив силы с гражданским ополчением, пыталась снять створки с петель.
– Безнадежно, – сказала Бетан. – Нам ни за что не проникнуть внутрь. Куда это ты?
– Прогуляться, – ответил Ринсвинд, решительно направляясь к одной из боковых улочек.
На пути им встретились один или два независимых мятежника, увлеченно взламывающих лавки. Ринсвинд шагал вдоль стены, пока она не повернула в темный переулочек, в котором стоял обычный зловонный смрад, свойственный всем переулкам во всем мире.
Ринсвинд начал внимательно вглядываться в каменную кладку. Стена здесь поднималась на высоту двадцати футов и была утыкана сверху ужасными металлическими штырями.
– Нож, – коротко приказал он.
– Ты что, сквозь стену прорубаться собрался? – спросила Бетан.
– Просто найдите мне нож, – ответил Ринсвинд и принялся простукивать камни.
Бетан и Двацветок переглянулись и пожали плечами. Несколько минут спустя они вернулись с набором ножей, а Двацветок умудрился даже найти меч.
– Мы просто взяли, что нам было нужно, – сообщила Бетан.
– Но оставили деньги, – добавил Двацветок. – Ну, то есть мы оставили бы деньги, если бы они у нас были…
– В общем, он настоял на том, чтобы написать расписку, – устало подытожила Бетан.
Двацветок выпрямился в полный рост, что прошло почти незамеченным.
– Я не вижу причин… – чопорно начал он.
– Да, да, – кивнула Бетан, мрачно опускаясь на землю. – Знаю, что не видишь. Ринсвинд, во всех лавках выбиты окна и двери, а на другой стороне улицы целая куча людей расхватывает музыкальные инструменты. Можешь в это поверить?
– Ага, – ответил Ринсвинд, поднимая один из ножей и задумчиво пробуя его лезвие. – А что они берут? Не лютни случаем? Тогда это секта лютеров.
Он воткнул нож в стену, повернул его и отступил назад. Из стены выпал тяжелый камень. Ринсвинд посмотрел вверх, что-то шепотом подсчитал и выковырял еще один камень.
– Как ты это сделал? – поинтересовался Двацветок.
