Каменный наконечник очередной стрелы пробил ее шляпу.
Да и не указания вовсе, если разобраться…
На самом деле, даже не…
Да провалитесь вы все!…
Сквозь слои едва контролируемого безумия, которое всегда можно найти в мозгу даже вполне нормальной лошади, матушка проникла в разум одного из эльфийских животных. На мгновение она увидела налитыми кровью лошадиными глазами собственную фигуру, бегущую по снегу. А потом матушка сосредоточилась на управлении шестью ногами одновременно, причем две из них принадлежали совсем другому телу.
Исполнять на музыкальном инструменте одну мелодию, а петь абсолютно другую[16] – это легкая послеобеденная прогулка по сравнению с тем, что сейчас пыталась проделать матушка.
Она знала, что долго ей не продержаться – спустя пару-другую секунд полная неразбериха овладеет ее телом и разумом. Но ей нужна была одна-единственная секунда, а потом… Матушка почувствовала, как усиливается хаос, свалила его в мозг лошади весь без остатка и быстро вышла, вернувшись в свое тело как раз в тот момент, когда оно начало падать.
В голове у животного воцарился сущий ужас.
Бедная лошадь совершенно растерялась: что такое вдруг проникло к ней в голову, как оно там очутилось? Более того, она никак не могла понять, сколько же у нее теперь ног. Был выбор между двумя и четырьмя – или, возможно, шестью. Лошадь остановилась на трех.
Матушка услышала отчаянное ржание, после чего, судя по шуму, лошадь свалилась, захватив с собой еще двух своих товарок.
– Ха!
Она рискнула бросить взгляд на бегущую рядом Диаманду.
Которой рядом не оказалось.
Девушка барахталась в снегу, пытаясь подняться на ноги. Обращенное к матушке лицо было бледным как снег.
Из плеча Диаманды торчала стрела.
Матушка бросилась назад, схватила девушку и подняла ее на ноги.
– Скорее! Уже близко!
– Не могу бежать… Холодно…
Диаманда опять начала падать. Матушка успела поймать ее и, крякнув с натугой, закинула на себя.
Всего несколько шагов, а потом нужно будет только упасть впер…
Когтистая лапа вцепилась ей в юбку…
Все трое покатились по летнему папоротнику.
Первым вскочил на ноги эльф. Он несколько удивленно огляделся, после чего с триумфальным видом повернулся к двум лежащим на земле ведьмам. В руке у него уже блестел длинный медный нож.
Начать эльф решил с матушки. Она почувствовала его тошнотворный запах, увидела занесенную руку с ножом, из последних сил попыталась проникнуть в его голову…
Что-то пролетело перед ней.
Веревка обернулась вокруг шеи эльфа и затянулась, тяжелый предмет со свистом рассек воздух. Мимо ошеломленных глаз эльфа пролетел древний утюг, скрылся за ухом и принялся вращаться вокруг его головы со все возрастающей скоростью и постоянно уменьшающимся радиусом орбиты, пока наконец не врезался в эльфийский затылок, оторвав зловонную тварь от земли и бросив на мягкую траву.
В поле зрения матушки появилась нянюшка Ягг.
– О боги, какая вонь… – хмыкнула она. – Эльфа можно учуять за версту.
Матушка с трудом поднялась на ноги.
Внутри круга ничего не было. Ни снега, ни эльфов, только чуть примятая трава.
Матушка повернулась к Диаманде. Девушка лежала без чувств.
– Эльфийская стрела, – объяснила матушка.
– Вот сволочь.
– Наконечник все еще в ней.
Нянюшка почесала затылок.
– Наконечник я вытащу, нет проблем, – сказала она. – Но что делать с ядом? Можно, конечно, наложить жгут…
– Ха! Его придется накладывать на шею.
Матушка села и положила подбородок на колени. У нее жутко болели плечи.
– Дай мне отдышаться, – попросила она.
Странные картины возникали в ее воображении. Ну вот, снова началось. Матушка знала, что существует альтернативное будущее, в конце концов будущее и должно быть изменчиво. Но она никогда не слышала об альтернативном прошлом. Сосредоточившись, матушка могла припоминать, как прошла между камнями, как… Но одновременно она помнила
Матушка попыталась сосредоточиться на нянюшке – было в ней что-то успокаивающее, незыблемое.
Нянюшка достала перочинный нож.
– Ты что делаешь?
– Хочу избавить его от страданий, Эсме.
– По-моему, не больно-то он и страдает.
Глаза нянюшки возбужденно заблестели.
– Ну, это можно быстро исправить.
– Гита, нельзя его пытать только потому, что он валяется на земле.
– Знаешь, Эсме, я не собираюсь ждать, когда он встанет на ноги.
–
– Они крали детей. Этого я не намерена прощать. Одна только мысль о том, что кто-нибудь возьмет и утащит нашего Пьюси…
– Даже эльфы не настолько глупы. В жизни не видела более липкого ребенка.
Матушка осторожно приподняла веко Диаманды.
– Полностью вырубилась, – констатировала она. – Наверное, танцует сейчас с феями.
Она взвалила девушку на плечо.
– Пошли. Я понесу ее, а ты – господина Колокольчика.
– Ты поступила очень храбро – вытащила ее оттуда на себе, да еще под стрелами эльфов, – сказала нянюшка.
– Так у них было меньше шансов попасть в меня, – пояснила матушка.
Нянюшка Ягг была откровенно шокирована.
– Что?! Эсме, как ты…
– Ну, ее все равно уже подстрелили. А если бы подстрелили еще и меня, вообще никто бы не выбрался, – пожала плечами матушка.
– Но это… это несколько
– Бессердечно, зато очень мудро. Я никогда не утверждала, что отличаюсь добротой. Благоразумие – вот что главное. И нечего так пялиться. Ты идешь или будешь весь день торчать здесь с открытым ртом?
Нянюшка закрыла рот, но потом снова открыла его, чтобы сказать:
– А что ты собираешься делать сейчас?
–
– Я? Нет!
