Рок откинулся на спинку кресла. Боги расслабились.
– Пат, – объявил он. – О да. Похоже, в Гункунге ты победила. Но, если не ошибаюсь, потеряла свою самую ценную фигуру?
– Прошу прощения? – переспросила Госпожа. – Я не совсем поняла твою мысль.
– Насколько я разбираюсь в этой, как его, физике, – сказал Рок, – ничто не может материализоваться в Университете, не погибнув почти мгновенно. Одно дело угодить в сугроб, и совсем другое – в стенку.
– Я никогда не жертвую даже пешкой, – усмехнулась Госпожа.
– Но ради победы иногда приходится жертвовать фигурами.
– О, я вовсе не стремлюсь к победе, – она улыбнулась. – Но я играю так, чтобы не проигрывать. Смотри…
Волшебный Совет собрался перед стеной в дальнем конце Большого зала. Волшебники разглядывали то, что сейчас покрывало почти половину этой стены.
– Интересный эффект, – в конце концов нарушил молчание Чудакулли. – И с какой, по твоему мнению, скоростью он летел?
– Примерно пятьсот миль в час, – ответил Думминг. – Похоже, мы слегка перестарались. Гекс утверждает…
– Мгновенный разгон с места до пятисот миль в час? – Профессор современного руносложения задумчиво подергал свой ус. – Думаю, он пережил своего рода шок.
– Мягко скажем, – ответил Чудакулли. – Но судьба смилостивилась над беднягой, шок был недолгим.
– И, разумеется, мы все должны быть благодарны судьбе, что это не Ринсвинд.
Пара волшебников прокашлялись. Декан отступил на пару шагов назад.
– Но кто же это в таком случае?
– Ты хочешь сказать, кто это был, – уточнил Думминг Тупс.
– Можно справиться в «Бестиарии», – перебил Чудакулли. – Думаю, мы без труда определим, кто или что это было. Длинные задние ноги. Стопы, как башмаки у клоуна. Кроличьи уши. Хвост длинный и остроконечный. И, разумеется, не так уж много найдется существ в двадцать футов шириной, дюйм толщиной и к тому же хорошо прожаренных. Эти характеристики весьма сужают область поиска.
– Я ни на что не намекаю, – промолвил декан, – но если это не Ринсвинд, то где же сейчас наш, э-э, коллега?
– Уверен, господин Тупс сумеет доходчиво объяснить нам, почему в расчеты вкралась ошибка, – сказал Чудакулли.
У Думминга отвисла челюсть.
– Наверное, – произнес он как можно ехиднее, настолько язвительно, насколько осмеливался, – я забыл учесть, что в треугольнике три угла! Э-э. Я попытаюсь вернуть все в исходное состояние, но, скорее всего, в процесс, который должен был представлять собой двусторонний магический перенос, каким-то образом вкрался латеральный компонент. Наиболее ярко это проявилось в серединной точке, в результате чего на траектории, в точке, равноудаленной от двух других (как предсказано в Третьем Уравнении Флюма), появился дополнительный узел, а далее начал действовать Закон Турффеля, согласно которому искажение стабилизировалось таким образом, что появились три отдельные точки, каждая из которых перемещала объект примерно той же массы, что и другие, на один скачок вокруг треугольника. Я не могу сразу найти объяснение тому факту, что третья масса прибыла сюда на такой скорости. Однако рискну высказать предварительное соображение, что резкое повышение скорости было вызвано неожиданным созданием узла. Разумеется, не исключено, что объект и до этого перемещался довольно быстро. Но не думаю, что в своем естественном состоянии он хорошо прожаренный.
– А знаете, – очнулся Чудакулли, – мне даже показалось, что некоторые слова я понял! Те, что покороче.
– О, да ведь нет ничего проще, – радостно заявил казначей. – Мы отправляем в Гункунг эту… собачью штуку. Ринсвинда закинуло в какое-то другое место. А сюда прибыло это существо. Это как та игра – «передай мяч».
– Вот видишь? – обратился Чудакулли к Тупсу. – Ты изъясняешься на языке, понятном казначею. А он все утро провел, гоняясь за сушеными лягушками.
В зал, пригибаясь под весом гигантского атласа, ввалился библиотекарь.
– У-ук.
– По крайней мере, теперь ты можешь показать нам, куда, по-твоему, занесло Ринсвинда.
Думминг вынул из шляпы линейку и два компаса.
– Ну, если предположить, что изначально Ринсвинд находился посередине Противовесного континента, – сказал он, – то остается лишь провести линию к третьей…
– У-ук!
– Это же простой карандаш, берешь стирательную…
– И-ик!
– Хорошо, хорошо, остается лишь представить третью точку, равноудаленную от двух других… Э-э… И похоже, она находится где-то в Краевом океане или даже за Краем.
– Чтобы такие твари водились в океане? – задумчиво произнес Чудакулли, разглядывая свежеламинированный труп.
– В таком случае третья точка, должно быть, располагается на линии, идущей в противоположном направлении…
Волшебники столпились вокруг Тупса. Там что-то было.
– И кто это рисовал? Руки бы пообрывать такому художнику… – поморщился декан.
– Изображение такое нечеткое потому, что никто толком не знает, существует это место или нет, – объяснил главный философ.
Прямо посреди моря находился крошечный континент – крошечный по масштабам Плоского мира, разумеется.
– «XXXX», – прочел Думминг.
– Так написали, потому что никто не знает, как это место называется на самом деле, – сказал Чудакулли.
– Значит, вот куда мы его отправили, – покачал головой Думминг. – Мы забросили его в место, про которое даже толком не знаем, существует оно или нет!
– О, теперь-то мы знаем, что оно существует, – бодро ответил Чудакулли. – Должно существовать. Обязано. И должно быть чертовски благодатным местечком, если крысы там вырастают до таких размеров.
– Пойду проверю, нельзя ли перенести… – начал было Думминг.
– О нет, – решительно оборвал его Чудакулли. – Премного благодарны, но лучше не надо. Иначе в следующий раз над нашими головами просвистит слон, а когда слоны падают, от них масса беспорядка. Нет уж. Оставьте беднягу Ринсвинда в покое. Надо придумать что-то другое…
Он потер руки.
– По-моему, самое время пообедать, – сказал он.
– Гм… – ответил главный философ. – Аркканцлер, еще один вопрос. А ты уверен, что мы правильно поступили, когда перед отправкой той лающей штуковины подожгли веревочку?
– О, без сомнений, – успокоил его уже спешащий к дверям Чудакулли. – Зато теперь никто не скажет, будто бы мы ею попользовались, а потом вернули. Она улетела в том же состоянии, что и прилетела…
Гекс тихонько дремал.
Волшебники были правы. Гекс не умел думать.
Слова, определяющего его способности, попросту не существовало.
Даже сам Гекс не мог сказать, на что именно он способен.
