Маленькие боги (Мелкие боги)

маленькие движущиеся приспособления, контролируемые электрическими думающими машинами, называемые “черепахами”. Брута понимал, где он есть, вспоминая, где он был — по подсознательному подсчету шагов и вехам ландшафта. Где-то внутри его головы существовала нить воспоминаний, которая, если бы подключить ее напрямую к тому, что контролирует его ноги, могла бы заставить Бруту протрусить по узеньким тропкам его жизни до самого места рождения. В отсутствии контакта с землей, на изменчивой поверхности моря, нить оборванно болталась. Ом трясся и подскакивал в такт движениям Бруты, когда тот зигзагом пересек качающуюся палубу и достиг борта. С точки зрения кого угодно, кроме послушника, корабль быстро скользил по волнам в превосходный для плавания день. У его пробужения кружились птицы. По одну сторону — то ли по правому, то ли по левому борту, то ли где-то еще в одном из подобных направлений — стая крылатых рыб взрезала поверхность, пытаясь избежать внимания нескольких дельфинов. Брута глядел на серые тени, выписывающие зигзаги под килем в мире, где вообще не надо было считать… — О, Брута, сказал Ворбис. — смотрю, кормишь рыб. — Нет, лорд, сказал Брута. — мне плохо, лорд. Он повернулся. Тут был сержант Симони, мускулистый молодой человек с бесстрастным выражением лица профессионального солдата. Он стоял рядом с кем-то, кого Брута с трудом опознал, как главную местную соль, или как там его титул. Тут же был улыбающийся эксквизитор. — Он! Он! — надрывался голос черепахи. — Наш юный друг — не слишком хороший моряк. — сказал Ворбис. — Он! Он! Я узнал бы его где угодно !

— Я много бы отдал, лорд, чтобы не быть моряком вообще. — сказал Брута. — Он чувствовал, как трясется коробка от Ома, неистовствующего внутри. — Убей его! Найди что-нибудь острое! Вытолкни его за борт !

— Пойдем с нами на нос, Брута. — сказал Ворбис. — По словам капитана, тут есть на что посмотреть. Капитан затравленно ухмыльнулся, словно попав между молотом и наковальней. Ворбис, как обычно, вполне заменял оба. Брута, тащившийся за этой троицей, прошептал. — Что случилось?

— Он! Лысый! Выбрось его за борт!

Ворбис чуть повернулся, поймал смущенный взгляд Бруты и улыбнулся. — Я уверен, мы расширим наш кругозор. — сказал он. Потом повернулся обратно к капитану и указал на большую птицу, спланировавшую под поверхность волн. . — Тупой Альбатрос. — быстро сказал капитан. — Мигрирует с Пупа к… — он запнулся. Однако, Ворбис с нарочитой вежливостью созерцал показываемое. — Он перевернул меня на солнцепеке! Посмотри на его мысли !

— С одного полюса мира на другой каждый год. — сказал капитан. Он слегка потел. — Действительно? С чего бы это?

— Никто не знает. — За исключением Бога, конечно. — сказал Ворбис. Лицо капитана стало болезненно желтым. — Конечно. Разумеется. — сказал он. — Брута? — закричала черепаха, — Ты меня слушаешь?

— А это, вверху? — сказал Ворбис. Моряк проследил в направлении его вытянутой руки. — А. Летающие рыбы. — сказал он. — В действительности они не летают. — быстро прибавил он. — Они просто разгоняются в воде и некоторое время скользят. — Одно из чудес божьих. — сказал Ворбис. — Бесконечное разнообразие, а?

— Да, конечно. — сказал капитан. Облегчение, подобно полкам подкрепления, прошествовало по его лицу. — А эти, внизу?. — сказал эксквизитор. — Те? Дельфины. — сказал капитан. — Вид рыб. — Они всегда плавают вокруг кораблей, как эти?

— Часто. Разумеется. Особенно, в эфебских водах. Ворбис наклонился за борт с абсолютно непроницаемым лицом. В разговоре образовалась брешь, которую капитан поспешил заполнить. Что было весьма неразумно. — Они будут следовать за кораблем несколько дней. — сказал он. — Удивительно. — следующая пауза, смоляная яма тишины, готовая поглотить мастодонтов необдуманных высказываний. Раньше эксквизиторы кричали и напыщенно проповедовали. Ворбис не поступал так никогда. Он просто выкапывал перед людьми глубокую тишину. — Кажется, это им нравится. сказал капитан. Он нервно скользнул взглядом по Бруте, пытавшемуся унять в голове черепаший голос. Оттуда помощи не было. Вместо этого на выручку пришел Ворбис. — Это, должно быть, очень удобно в длительных путешествиях. — сказал он. — Хм… Да? — сказал капитан. — С точки зрения провианта. — сказал Ворбис. — Лорд, я не уверен… — Это, должно быть, подобно ходячей кладовой. — сказал Ворбис. Капитан улыбнулся. — О нет, лорд. Мы их не едим. — Действительно? Мне они кажутся достаточно съедобными. — Да, но в старом предании… — Предании?

— Говорят, что после смерти души моряков становятся… Капитан заметил бездну впереди, но фраза, благодаря огромной собственной инерции уже вверглась в нее. На мгновение исчезли все звуки, кроме свиста волн, плеска дельфинов и сотрясающего небеса грохота капитанского сердца. Ворбис распрямился над бортом. — Но, конечно, мы не подвержены подобным предрассудкам? — лениво сказал он. — Да, конечно. — сказал капитан, хватаясь за эту соломинку. — Глупые матросские байки. Если я еще услышу такое, я прибью этого типа. Ворбис смотрел куда-то за его ухо. — Эй! Да, ты, там. — сказал он. Один из моряков кивнул. — Принеси-ка мне гарпун. — сказал Ворбис. Человек перевел взгляд с него на капитана и потом покорно отправился. — Но, ах, ух, но ваше преосвященство не должно, ух, ха, заниматься таким спортом. — сказал капитан. — Ах. Ух. Гарпун — опасное оружие в неумелых руках, я боюсь, вы можете себя поранить… — Но я и не буду . — сказал Ворбис. Капитан повесил голову и протянул руку за гарпуном. Ворбис похлопал его по плечу. — А потом, сказал он. — вы угостите нас ланчем, верно, сержант?

Симони отдал честь. 'Как прикажите, сэр!'

— Да.

* * *

Брута лежал на спине среди парусов и веревок где-то под палубой. Было жарко и воздух пах, как где угодно запахнет любой воздух, постоянно соприкасающийся с трюмной водой. Брута не ел весь день. Поначалу он был слишком болен. Потом просто не ел. — Но жестокое обращение с животными не значит, что он… не хороший человек. — отважился он; звучание его голоса наводило на мысль, что даже он сам в это не верит. — Это был совсем маленький дельфин. — Он перевернул меня на спину . — сказал Ом. — Да, но люди куда важнее животных. — сказал Брута. — Это мнение часто выражается людьми. — сказал Ом. — Глава 9, стих 16 книги…-начал Брута — Какая разница, что пишут в книгах? — вскричала черепаха. Брута был шокирован. — Но ты никогда не говорил никому из пророков, что люди должны быть добры к животным. — сказал он. — Я не помню ни слова об этом. Ни разу, когда ты был… больше. Ты хочешь, чтобы люди были добры к животным не потому, что те — животные, ты хочешь, чтобы люди были добры к животным потому, что одно из них может оказаться тобой. — Не плохая идея. — Кроме того, он был добр ко мне. Хотя его ничто не заставляло. — Ты так думаешь? Ты действительно так думаешь? Ты заглядывал в его разум ?

— Конечно, нет! Я не умею!

— Нет?

— Нет! Люди не могут… Брута приумолк. Кажется, Ворбис мог. Ему достаточно было одного взгляда на кого-то, чтобы понять, какие нечистые помыслы он лелеет. Тоже было и с бабушкой. — Люди не могут этого, я уверен. — сказал он. — Мы не можем читать мысли. — Причем тут читать , я говорю смотреть на них. — сказал Ом. — Просто видеть их форму. Невозможно прочитать мысль. Примерно так же можно пытаться читать реку. Но увидеть форму — легко . Ведьмы запросто это могут. — “Путь ведьмы будет, как тропа, усеянная шипами. ” сказал Брута. — Оссори? — сказал Ом. — Да. Ну конечно, ты же должен знать. — сказал Брута. — Никогда прежде не слышал. — сказала черепаха с горечью. — Это можно назвать обоснованным предположением. — Что бы ты не говорил, сказал Брута, я по-прежнему уверен, что по правде, ты не можешь быть Омом. Бог не стал бы говорить так о Своих Избранных. — Я никогда никого не избирал. — сказал Ом. — Они сами себя избрали. — Если ты действительно Ом, перестань быть черепахой. — Я же сказал, не могу. Думаешь, я не пробовал? Три года! Большую часть времени я думал, что я и есть черепаха. — Тогда, наверное, ты и есть. Может, ты просто черепаха,