Сдумс неуклюже нагнулся и поднял остроконечную шляпу. По ней проехалось не одно колесо, но тем не менее она сохранила все основные признаки предмета, который должен находиться на чьей-то голове.
– Там волшебники, – сказал он.
Металл источал странный серебряный свет. И переливался, как масло. Сдумс протянул руку, и между его пальцами и металлом проскочила крупная искра.
– Гм, – задумчиво произнес он. – Очень высокий потенциал…
А затем он услышал чей-то акцент:
– Это неужели есть господин Сдумс?
Он обернулся, к нему пробиралась чета Упырито.
– Мы быть здесь гораздо раньше, но случаться маленькая задержка…
– Я никак не мог найти эту проклятую запонку для воротничка, – пробормотал Артур, выглядевший взволнованным и раздраженным.
На голове у него был складной цилиндр, который прекрасно складывался, но, к сожалению, совсем не походил на шляпу. Создавалось впечатление, что Артур смотрит на мир из-под черной гармошки.
– О, привет, – кивнул Сдумс.
В преданности четы Подмигинсов атрибутам вампиризма было нечто захватывающее.
– Кто есть данный молодой девушк? – спросила Дорин, улыбаясь Людмилле. Акцент ее вдруг стал совсем неразборчивым.
– Прошу прощения? – не понял Сдумс.
– Фы меня что-то спросить?
– Дорин… я хотел сказать, графиня поинтересовалась, кто эта девушка, – устало перевел Артур.
– Я еще не совсем утратила разум и сама могу разобрать собственные слова, – отрезала Дорин уже нормальным голосом женщины, рожденной и воспитанной в Анк-Морпорке, а не в каком-то там транзильванском замке. – Честно говоря, если бы не я, тебя бы ни один человек не принял за настоящего вампира…
– Меня зовут Людмилла, – представилась Людмилла.
– Отшень приятно, – благосклонно произнесла графиня Упырито, протягивая руку, которая была бы тонкой и бледной, если бы не была такой розовой и пухлой. – Всегда есть приятно познакомиться со свежей кровью. Заглядывайте на чашечку чая с собачьим печеньем. Наши двери есть фсегда открыты.
Людмилла повернулась Ветром Сдумсу.
– У меня что, на лбу все написано?
– Это не совсем обычные люди, – тактично заметил Сдумс.
– Я так и подумала, – спокойно кивнула Людмилла. – Никогда не видела людей, которые бы в такую жару носили черные плащи.
– Плащ – это необходимый атрибут, – пояснил граф Артур. – Для крыльев, понимаете? Вот…
Театральным жестом он распахнул плащ. Раздался громкий хлопок, и в воздухе возникла жирная летучая мышка. Она посмотрела вниз, сердито пискнула и спикировала носом в землю. Дорин подняла мышь за лапу и стряхнула с нее пыль.
– Но окна на ночь мы не открываем. Не люблю сквозняков, – заметила она равнодушно и практически без акцента. – Когда же наконец прекратится эта музыка?! У меня уже голова трещит.
Раздался еще один хлопок. Возникший Артур еще раз спикировал носом в землю.
– Здесь все дело в высоте, – пояснила Дорин. – Места мало. Нужен по крайней мере один этаж, чтобы набрать скорость и поймать поток воздуха.
– Иначе не успеешь расправить крылья, – пояснил Артур, вставая на ноги.
– Прошу прощения, – перебил Сдумс, – неужели эта музыка на вас не действует?
– От нее мне хочется скрежетать зубами, – признался Артур. – Что для вампира крайне вредно. Клыки быстро стачиваются.
– Господин Сдумс считает, что она как-то воздействует на людей, – сказала Людмилла.
– Что, они тоже зубами скрипят? – спросил Артур.
Сдумс посмотрел на толпу. На членов клуба «Начни заново» никто не обращал ни малейшего внимания.
– По-моему, они чего-то ждут, – высказалась Дорин и тут же поправилась. – О та, они чего-то ждать!
– Кошмар какой, – покачала головой Людмилла.
– В кошмарах нет ничего плохого, – возразила Дорин. – Мы сами воплощение ночных кошмаров.
– Господин Сдумс хочет лезть в эту кучу, – сообщила Людмилла.
– Отличная мысль, – кивнул Артур. – Мы их заставим выключить эту проклятую музыку.
– Но вы же там можете погибнуть! – заволновалась Людмилла.
Сдумс задумчиво потер руки.
– Вот-вот, – сказал он. – По крайней мере, один неприятный сюрприз у нас для них имеется.
Он шагнул в свечение.
Никогда еще не доводилось видеть ему столь необычное свечение. Казалось, свет струится со всех сторон, находит малейшую тень и безжалостно с ней расправляется. Этот свет был значительно ярче дневного, но он был другим, с голубой кромкой, которая, будто острым ножом, обрезала поле зрения.
– Граф, вы в порядке? – спросил он.
– В абсолютном, – ответил Артур. Волкофф зарычал.
Людмилла потянула за обломок металла.
– Под ним что-то есть, – сообщила она. – Что-то похожее на… мрамор. На мрамор оранжевого цвета. – Она провела по нему ладонью. – Он теплый. Но мрамор ведь не бывает теплым, правда?
– Сомневаюсь, что это в самом деле мрамор, – возразила Дорин. – Во всем мире не может быть столько мрамора. – Тут она вспомнила об акценте. – Мы долго-долго пытаться найти мрамор на склеп. – На мгновение она задумалась, не стоит ли поменять «с» на «ш», но потом отмела эту мысль и кивнула. – Да, на склеп. Эти гномы следует расстрелять, ужасные цены, просто ужасные. Позор, настоящий позор!
– Вряд ли это строили гномы, – сказал Сдумс и неловко опустился на колени, чтобы повнимательнее осмотреть пол.
– Я считать точно так же. Эти мелкие твари заряжать нам почти семьдесят долларов склеп. Артур, скажи!
– Почти семьдесят долларов, – подтвердил Артур.
– Вряд ли это вообще строили… – тихо пробормотал Сдумс.
«Трещины, – подумал он. – Должны быть трещины. Кромки, линии, где одна плита стыкуется с другой. Не может же эта громада быть сплошной. И слегка липкой…»
– Артуру пришлось все делать самому.
– Ага, я все сделал сам.
Та-ак… Вот здесь, похоже, должен быть стык. Но стыка не было, мрамор просто стал прозрачным, как стекло, отделяющее одно пространство от другого. Там, за мрамором, что-то было – виднелись расплывчатые, неверные очертания каких-то предметов. Как бы туда проникнуть?
Он полз вперед и краем уха прислушивался к диалогу четы Подмигинс.
– …Скорее даже не склеп, а склепик. Зато внутри вделаны самые настоящие решетки, отделяющие помещения друг от друга…
«Стремление к элегантности может принимать самые разные формы, – подумал Сдумс. – Одни всячески пытаются скрыть свое вампирское происхождение. Ну а другие лепят повсюду гипсовых летучих мышей».
Он провел пальцами по прозрачному материалу. Этот мир состоял сплошь из прямоугольников. Сплошные углы и коридоры меж прозрачных панелей. И постоянно звучащая не-музыка.
Нет, это не может быть живым. Жизнь, она была более… округлая.
– А ты, Волкофф, что ты думаешь? Волкофф гавкнул.
