– Кажется… да.
– И она где-нибудь живет?
– По-моему, она жила в одном инструменте, но сейчас постоянно перемещается. Все? Можно идти?
– Нет. Ее можно убить?
– Не знаю.
– Она должна быть здесь?
– Что?
– Она должна быть здесь? – терпеливо повторил Чудакулли. – Ну, ее появление не случайно?
Сьюзен вдруг остро почувствовала свою значимость. Как она слышала, волшебники являются мудрейшими из мудрых, это подразумевалось самим словом «волшебник»[22]. Но сейчас они спрашивали ее. Ее слушали. Глаза Сьюзен даже заблестели от уважения к себе.
– Я… так не думаю. Она появилась случайно. Этот мир для нее не подходит.
Чудакулли самодовольно улыбнулся.
– Вот и я тоже так считаю. Сразу сказал, здесь что-то не так. Эта музыка заставляет людей быть тем, чем они быть не могут. Но как мы можем ее остановить?
– Вряд ли это у вас получится. Заклинания против нее бессильны.
– Правильно. Музыка вообще не подчиняется волшебству. Но что-то должно ее останавливать. Тупс, покажи-ка свою коробку.
– Э… Вот.
Он открыл крышку. Комнату заполнила музыка, едва слышная, но все еще вполне различимая.
– Словно паук в спичечном коробке, правда? – усмехнулся Чудакулли.
– Музыку такого рода нельзя воспроизвести при помощи обычной проволоки, натянутой в коробке, – возразила Сьюзен. – Это против законов природы.
Тупс явно почувствовал облегчение.
– А ведь я говорил! – воскликнул он. – Но тем не менее это происходит. Она сама того хочет.
Сьюзен долго разглядывала коробку. Потом улыбнулась, но веселья в ее улыбке не было.
– Она тревожит людей, – сказал Чудакулли. – И… вот, взгляни. – Он достал из глубин мантии свернутый лист бумаги и развернул его. – Какой-то пацан пытался приклеить это на наши ворота. Какая наглость! Я, конечно, отобрал у него плакат, а ему самому посоветовал прыгать отсюда быстрее. – Чудакулли с довольным видом посмотрел на кончики своих пальцев. – М-да… Он, разумеется, придет в себя, но через пару деньков… Да, я отвлекся, здесь говорится о каком-то Фестивале Музыки Рока. На самом же деле, поверь моему опыту, все это закончится тем, что сюда прорвутся всякие Твари из других измерений. В этой части света такое часто случается.
– Прошу прощения, – произнес с подозрением Чокнутый Адриан. – Не хочу показаться назойливым, но это… Смерть или нет? Я видел картинки. Эта девчонка совсем не похожа.
– Мы провели обряд, – ответил Чудакулли, – и получили ее.
– Да, но мой отец ловит селедку, а в его сети попадается не только она, – весьма логично возразил Сказз.
– Эта девчонка может быть кем угодно, – поддержал своих товарищей Тез Кошмарный. – Я думал, Смерть гораздо выше ростом и костлявее.
– По-моему, эта девушка просто водит нас за нос, – сказал Сказз.
Сьюзен молча смотрела на них.
– У нее даже косы нет, – заметил Тез.
Сьюзен сосредоточилась. В ее руках появилась коса, кромка лезвия, отливающая синим цветом, издала звук, словно кто-то провел ногтем по стеклу.
Студенты резко выпрямились.
– Но я лично всегда считал, что настало время перемен, – быстро произнес Тез.
– Конечно. Давно пора дать девушкам возможность овладеть мужскими профессиями, – подхватил Сказз.
– Не смейте так разговаривать со мной!
– Разумеется, – торопливо забормотал Тупс. – Не вижу никаких особых причин, почему Смерть должна быть обязательно мужчиной. Женщина ничуть не хуже может справиться с этой работой.
– И у тебя неплохо получается, – заметил Чудакулли.
Он одобрительно улыбнулся Сьюзен.
Сьюзен сконцентрировала все внимание на нем. «Я – Смерть, – подумала она, – по крайней мере официально. Этот старый толстяк не имеет права мне приказывать. Сейчас я как следует гляну на него, и он поймет всю серьезность ситуации».
Она глянула.
– Да, госпожа, – спохватился Чудакулли, – не желаете ли позавтракать с нами?
«Залатанный Барабан» редко бывал закрыт. Около шести часов утра обычно наступало затишье, но Гибискус держал свое заведение открытым до тех пор, пока кому-нибудь хотелось выпить.
Кое-кто очень хотел выпить. Кто-то непонятный стоял у стойки бара, из него постоянно сыпался песок, и, насколько Гибискус разбирался в оружии, из него торчало несколько стрел клатчского производства.
Трактирщик наклонился вперед.
– Слушай, я тебя раньше здесь случаем не видел?
– Я ДОВОЛЬНО ЧАСТО СЮДА ЗАХАЖИВАЮ. БЫЛ, НАПРИМЕР, В ПРОШЛУЮ СРЕДУ.
– Ха! Неплохая была заварушка. Это когда зарезали беднягу Винса.
– ДА.
– Сам напросился, называл себя Винсентом Неуязвимым.
– ПРИЧЕМ, СОВЕРШЕННО НЕОПРАВДАННО.
– Стража посчитала это самоубийством.
Смерть кивнул. По анк-морпоркским стандартам человек, пришедший в «Залатанный Барабан» и назвавшийся там Винсентом Неуязвимым, полностью подходил под определение самоубийцы.
– В ЭТОМ ПОЙЛЕ ПЛАВАЮТ ОПАРЫШИ.
Трактирщик посмотрел, прищурившись.
– Это не опарыш, господин. Это – червь.
– А ЧТО, ЕСТЬ КАКАЯ-ТО РАЗНИЦА?
– Он должен там быть, господин. Напиток мексикальский. Червяка кладут специально, чтобы показать, насколько крепок напиток.
– ТО ЕСТЬ ДОСТАТОЧНО ЛИ ОН КРЕПОК, ЧТОБЫ В НЕМ УТОНУЛ ЧЕРВЯК?
Трактирщик задумчиво почесал в затылке. Об этом он как-то не подумал.
– Просто люди пьют такое, вот и все, – ответил он расплывчато.
Смерть взял бутылку и поднял ее на уровень, на котором обычно находятся глаза. Червяк одиноко болтался в мутной жидкости.
– НУ И НА ЧТО ЭТО ПОХОЖЕ? – спросил он.
– Ну, это типа…
– Я НЕ С ТОБОЙ РАЗГОВАРИВАЮ.
– Позавтракать? – переспросила Сьюзен. – Я хотела сказать – ПОЗАВТРАКАТЬ?
– По-моему, уже пора, – кивнул аркканцлер. – Кроме того, я так давно не завтракал с очаровательной девушкой.
– Да ты ничуть не лучше других!
– Хорошо, «очаровательную» вычеркни, – спокойно произнес Чудакулли. – Но воробьи уже кашляют на деревьях, солнце выглядывает из-за стены, я чувствую запах готовящейся пищи, кроме того, позавтракать со Смертью выпадает возможность не каждому. Кстати, ты в шахматы случайно не играешь?
