тебя сожгли заживо, держи ушки на макушке». Разве при таком законе для меня есть место?
Воунз рванулся вперед и схватил Ваймса за руку.
– Но ты можешь помочь мне! – воскликнул он. – Наверняка есть способ уничтожить дракона, ведь должен быть какой-то способ… А еще мы можем помочь людям, как-то направить события, смягчить самое худшее, попытаться как-то договориться…
Пощечина, которую отвесил ему Ваймс, была настолько сильной, что Воунза аж закрутило на месте.
– Дракон правит городом, – отрезал он. – Его невозможно «направить», его нельзя убедить, с ним нельзя договориться. И перемирие с драконами не заключают. Ты, сволочь, притащил его сюда, и теперь надо что-то делать!
Воунз отнял руку от ярко-белой отметины на щеке.
– Что ты намерен предпринять? – еле слышно выговорил он.
Ваймс не знал. Он перебрал множество вариантов, но единственным подходящим казался один: прикончить Воунза. Но вот так, глядя ему в глаза, он это сделать не сможет.
– Ага, вот оно, все вы такие, – воспрянул духом Воунз. – Кто-то пытается помочь людям, улучшить их жизнь, но вы вечно выступаете против, хотя сами не способны выдвинуть ни одного мало-мальски выполнимого плана. Стража! Стража!
Он маниакально осклабился.
– Не ожидал? – ехидно вопросил он. – У нас, видишь ли, по-прежнему есть стража. Правда, не очень многочисленная. Не многие идут на такую работу.
Из коридора донеслись шаги, и в комнату ворвались четверо стражников с обнаженными мечами.
– Я бы на твоем месте не стал сопротивляться, – продолжал Воунз. – Это несчастные, отчаявшиеся, ни на что не годные неудачники. Но труд этих неудачников очень высоко оплачивается.
Ваймс промолчал. Воунз любил позлорадствовать. С такими типами управиться всегда легче. Старик патриций никогда не злорадствовал и не бахвалился, этого у него было не отнять. Если он хотел кого-то убить, то жертва узнавала об этом в самую что ни на есть последнюю очередь.
А с теми, кто любит позлорадствовать, надо играть по их правилам.
– Тебе не удастся выйти сухим из воды, – сказал Ваймс.
– Здесь ты, конечно, прав. Но ведь главное – выйти, и неважно, сухим или мокрым, – усмехнулся Воунз. – Совсем сухих не бывает. Впрочем, у тебя будет время поразмыслить над этим. – Он кивнул стражникам. – Бросьте его в
– Э-э, – неуверенно протянул старший из стражников.
– В чем дело?
– Вы, того, это, хотите, чтобы мы на него напали? – несчастным голосом спросил тот.
При всей своей тупоголовости, присущей любой дворцовой страже, эти стражники не хуже других знали правила игры. А правила эти гласят: если стражников вызывают, чтобы скрутить одного- единственного человека, то ничего хорошего это не сулит. «Ну, точно, – думал данный стражник, – герой, пропади он пропадом». Перспектива быть уложенным на месте ему вовсе не улыбалась.
– Разумеется, идиот!
– Но, э-э, он ведь здесь только один, – протянул капитан Дворцовой Стражи.
– И к тому же улыбается. Нагло так… – поддержал начальника второй стражник, стоявший чуть поодаль.
– Того и гляди, начнет бросаться подсвечниками, – добавил третий. – Перевернет стол. И все прочее в том же духе.
– Но он ведь даже не вооружен! – пронзительно завопил Воунз.
– Вот от таких-то самый вред, – с горьким стоицизмом заметил один из стражников. – Так и норовят подпрыгнуть и схватить древний меч с герба над камином!
– Во-во, – тоном глубокого подозрения поддержал его другой. – А потом стулья полетят, столы…
– Но здесь нет никакого камина!!! И никакого меча! А он безоружный! Так что –
Двое стражников неуверенно взяли Ваймса за плечи.
– Ты ведь не станешь предпринимать ничего героического? – прошептал один из них.
– Просто не знаю, с чего начать, – признался Ваймс.
– А-а! Хорошо.
Ваймса потащили прочь. Позади него Воунз разразился безумным хохотом. Совершенно типичное поведение любителя позлорадствовать.
Но в одном Воунз был прав. Плана у Ваймса не было. Ваймс действительно не удосужился обдумать, как будут развиваться события. «Дурак я был, – сказал он себе, – если считал, что достаточно сцепиться с Воунзом, и дело в шляпе».
Но интересно, что же это за «второе дельце», о котором упомянул Воунз?
Дворцовые стражники не говорили ни слова, смотрели прямо перед собой и вели его все дальше и дальше – через превращенный в развалины зал, затем по руинам другого коридора. Их путь закончился у двери крайне зловещего вида. Отворив дверь, стражники бросили Ваймса в камеру и удалились.
И никто, абсолютно никто не заметил тоненького, похожего на листик предмета. Мягко планируя, он опускался из сумрака под крышей, то и дело, словно семечко платана, кувыркаясь на лету, – пока не приземлился на сваленные в беспорядочную кучу сокровища.
Арахисовая скорлупка.
Госпожу Овнец разбудила тишина. Ее спальня располагалась прямо над загонами драконов, и она привыкла спать под шорох ржавой чешуи, периодические взревы драконов, исторгающих во сне пламя, и постанывание беременных самок. Поэтому отсутствие каких-либо звуков подействовало на нее не хуже звона будильника.
Перед тем как заснуть, она слегка всплакнула, но совсем чуть-чуть – какой смысл разводить нюни? Госпожа Овнец зажгла лампу, натянула прорезиненные сапоги, схватила палку – единственное, что будет стоять между нею и чисто теоретической опасностью утратить девичью честь, – и заспешила вниз по темной лестнице. Когда она, двигаясь в сторону сарая, пересекала мокрый газон, у нее возникло смутное ощущение, что в городе что-то происходит, но она тут же отмахнулась от этого ощущения как от чего-то, в данный момент не актуального. Сейчас важнее драконы.
Она распахнула дверь.
По крайней мере, они по-прежнему здесь. Никуда не делись. Знакомая, характерная для болотных драконов вонь – запах ила пополам с запахом химических взрывов – вырвалась в ночной воздух.
Все драконы – каждый посреди своего загона – балансировали на задних лапках, вытянув шеи и не сводя яростных взглядов с крыши.
– Ах вот оно что! – воскликнула она. – Он, значит, опять летает? Силу показывает. Не тревожьтесь из-за него, детки. Ваша мамочка с вами.
Поставив лампу на высоко расположенную полку, она зашагала к «лазаретной койке» Эррола.
– Ну, как ты, мой мальчик? – проговорила она. И тут же замолкла.
Эррол растянулся на боку. Он испускал тонкие султанчики серого дыма, а живот у него раздувался и опадал, как кузнечные мехи. Кожа, начиная от шеи и ниже, была почти чисто-белого цвета.
– Если у меня когда-нибудь дойдут руки переписать заново «Балезни Драконов», то тебе там будет посвящена целая глава, – тихо произнесла она, отодвигая засов загона. – Давай-ка посмотрим, не упала ли эта противная температура?
Она хотела погладить дракончика, но мгновенно отдернула руку и судорожно вздохнула. На кончиках пальцев вздулись пузыри.
Эррол был настолько холодным, что обжигал не хуже огня.
Она смотрела на него, ничего не понимая, а теплые отпечатки у него на коже постепенно
