замечал быстрее остальных.
— Жара будет, — ответил охранник.
— Придется выбирать стоянку в тени, иначе мы тут загнемся.
— Твои проблемы.
— Он не говорил, куда сегодня?
— Он об этом никогда не говорит.
— Правильно, общем-то, делает.
— Может, и правильно... Только лучше бы все-таки знать.
— Ему виднее.
— Как день сложится... Нельзя все предугадать заранее.
Такой примерно шел разговор между водителем и охранником, которые несколько минут назад вернулись из кафе и пребывали в благодушном состоянии. Они не называли Лубовского ни по имени, ни по фамилии, не называли боссом, шефом, хозяином. Просто «он». Правда, в разговоре это слово звучало как бы с большой буквы — «Он». И все сразу понимали, о ком идет речь.
В общем-то, это было разумное, правильное решение. Для безопасности действительно лучше не употреблять имен, чтобы посторонний человек, случайно услышавший их разговор, не мог понять, кто имеется в виду, — мало ли какие могут быть цели у этого любопытного.
В кармане охранника зазвенел мобильник.
— Слушаю, — сказал он.
— У вас все в порядке? — спросил Лубовский.
— Как обычно.
— Я выхожу.
— Мы готовы.
— Подъезжайте к входу.
— Понял, — и охранник сунул телефон в карман. — Давай к входу, — сказал он водителю.
Вход в офис был метрах в пятидесяти, и через минуту они уже ждали Лубовского в двух метрах от стальной двери с кодовым замком. Охранник предусмотрительно вышел, оставив приоткрытой дверцу, и, едва Лубовский оказался в джипе, он тут же нырнул следом, и дверь захлопнулась.
Дальнейший разговор был недолог, а он и не мог быть долгим, поскольку счет оставшегося времени уже шел на секунды. Не надо бы им обоим уходить в кафе, не надо бы, подольше пожили бы...
— Куда едем? — спросил водитель.
— В администрацию.
— Понял, — ответил водитель и тронул машину с места.
В этот момент и прогремел взрыв.
Кто-то явно не пожалел взрывчатки — машину подбросило, оторвало от земли, и упала она уже кучей искореженного металла. Вспыхнул бензобак, и огонь со злобным гулом охватил всю машину. Раскрылась правая передняя дверца, и на асфальт вывалился окровавленный Лубовский. Больше никто из машины не вылез, некому было. Охранника просто разорвало на части, у водителя оказалась снесена голова. Зрелище было жутковатое, и собравшаяся толпа смотрела на все это с немым оцепенением. Впрочем, скоро появилась милиция, оттеснила любопытных, прибывшая пожарная машина загасила пламя, и обгоревший, развороченный джип предстал во всем своем ужасном великолепии.
Лубовский еще нашел в себе силы отползти на несколько метров в сторону и потерял сознание. Окна его офиса были усеяны прильнувшими к стеклам служащими, но выйти на улицу никто не решался, никто не был уверен, что этот взрыв единственный, что за ним не прогремят другие.
Но других взрывов не последовало.
Пафнутьеву повезло — они с Шумаковым прибыли раньше «Скорой помощи», а милицейское оцепление сохранило и джип, и место взрыва в нетронутом состоянии. Шумакова что-то остановило, что-то он начал выяснять у капитана милиции, и Пафнутьев беспрепятственно подошел к джипу и заглянул внутрь машины. Он увидел то, на что надеялся, — на полу стоял небольшой портфель, сработанный из прочной натуральной кожи. Пожарники поспели вовремя, и кожа выдержала первый напор огня. Она обуглилась, ручка вообще перегорела и отвалилась, но содержимое осталось, по всей видимости, целым. Пафнутьев бестрепетно взял портфель и спокойно сунул под мышку.
Его находку заметил Шумаков и, оставив капитана, бросился к Пафнутьеву.
— Что это? — спросил он, запыхавшись.
— Похоже, портфель.
— Где ты его нашел?
— В машине.
— И что там?
— Не знаю.
— Надо открыть!
— Не здесь. — Пафнутьев был совершенно невозмутим и на все слова Шумакова отвечал, не задумываясь.
— Павел Николаевич, это очень важный вещдок!
— Я знаю.
— Надо ведь как-то закрепить его протоколом, свидетельскими показаниями, понятыми!
— Успеется.
— Давай заглянем, Павел Николаевич!
— Чуть попозже.
Вынув из кармана пиджака целлофановый пакет, оказавшийся достаточно большим, Пафнутьев запихнул туда обгоревший портфель и отряхнул пиджак. Теперь он выглядел вполне достойно, и мало кому в голову могла прийти мысль поинтересоваться, что именно он несет в пакете.
И снова за его спиной возник Шумаков.
— Может быть, стоит осмотреть его карманы, — спросил Пафнутьев, кивнув на распростертое тело Лубовского, — пока это не сделали другие?
— Ты думаешь, это допустимо?
— Что именно?
— Обшаривать карманы пострадавшего.
— Если этот пострадавший мой подследственный, если этот пострадавший мертв... То, думаю, допустимо. Вполне.
— А почему ты решил, что он мертв?
— Мне так показалось. — Пафнутьев честно поморгал глазами. — А ты думаешь, жив?
— Я в этом уверен.
— Почему?
— Он дышит.
— Да? — удивился Пафнутьев. — Тогда надо срочно «Скорую».
— Санитары перед тобой.
— Надо же! — восхищенно проговорил Пафнутьев и отошел в сторону.
Санитары сноровисто уложили бесчувственное тело Лубовского на носилки, вдвинули их в машину, и «Скорая» тут же отъехала, огласив окрестности переливчатыми воплями сирены.
Отойдя от обгоревшего джипа, в котором все еще лежали останки водителя и охранника, Пафнутьев решил, что здесь он больше ничего нового не узнает, и, присев на скамейку у входа в лубовский офис, стал наблюдать за происходящим.
Это тоже было интересно.
Вроде бы без толку шатался у джипа Шумаков, о чем-то спрашивал санитаров, подходил с какими-то вопросами к милиционерам, время от времени нетерпеливо поглядывал на окна офиса, в которых все еще мелькали бледные лица сотрудников. Прибывшие гаишники замеряли расстояния от джипа до забора, до входной двери офиса, ширину проезжей части, словно все это могло как-то помочь в раскрытии преступления. Многие прохожие, не останавливаясь, быстро проходили по узкому проходу, оставленному милицией. У каждого были свои дела, заботы, а взорванным джипом кого нынче удивишь — они каждый
