сотен. Номера идут подряд. И индексы на всех купюрах одинаковы.
- Такие деньги можно получить только в банке, - сказал Кандауров.
- Правильно. Скажу больше - эти деньги выданы в банке Апыхтина.
- Кому?
- Они не знают. Выдали - и все. Во всяком случае, так меня заверили.
- Как же нам на него выйти?
- Способ один - схватить его за руку, когда он будет расплачиваться деньгами этой серии, - Юферев постучал пальцем по целлофановому конверту.
- Не понял?
- Повторяю для тупых… Схватить или узнать его можно только в момент расплаты.
- Но это невозможно!
- Почему? - Юферев передернул плечами. - Вполне.
- Не тяни, капитан! Ты же видишь, что я весь горю от страсти и нетерпения!
- Вся душа моя пылает, вся душа моя горит, - усмехнулся Юферев. Он, похоже, сам наслаждался разговором, поскольку только сейчас, когда Кандауров был в кабинете, пришла ему в голову мысль простая и ясная.
- Значит, так… Если женщину, на которую мы с тобой вышли в ресторане «Пуп Земли», утром нашли мертвой, то это говорит о том, что наше с ней общение кто-то засек, кто-то увидел и сделал свои поганые выводы.
- Та-а-ак, - протянул Кандауров, уставившись в одну точку на стене. - Так, капитан…
- Да, Костя, да… Они были в тот вечер в ресторане «Пуп Земли».
- Понял! Я все понял! - Глаза Кандаурова сузились, лицо напряглось и побелело, он вскочил и рванулся к двери. - Я пошел.
- Стой! - закричал Юферев. - Сядь! И слушай! Я не все еще сказал! А ты не все понял! Значит, так… Они бывают в твоем ресторане. И, вполне возможно, расплачиваются такими вот деньгами, - Юферев придвинул конверт к себе. - Запиши номер и серию. Проведи работу со своими официантами, кассирами, барменами. Если, конечно, это твои люди, если они не работают на отморозков.
- Что?! - заорал Кандауров. - А ну повтори! Ты сомневаешься в моих ребятах?!
- Предупреди об осторожности, чтобы не выдали себя, если увидят у кого-то в руках новые сотни с такими номерами, - негромко, медленно произнес Юферев.
- Они жрали мой харч! - ужаснулся Кандауров новому своему открытию.
- Ты, Костя, конечно, крутой мужик, - улыбнулся Юферев, - но знаешь… Не предпринимай ничего без меня. Договорились?
- Как только я почувствую, - Кандауров покорно склонил голову, - что события выходят из-под моего контроля…
- Ты этого уже не почувствуешь, - печально сказал Юферев.
- Почему?
- Потому что к тому времени ты уже ничего не будешь чувствовать.
- Ты, Саша, только что сказал, что я крутой мужик, но ты не знаешь, насколько я крутой.
- Значит, не обещаешь?
- Как только я почувствую…
- Желаю удачи, - Юферев поднялся и протянул руку.
- Спасибо, Саша! - Кандауров протянул свою холодную сухую ладонь. - Я отработаю.
- Не возражаю.
- Не веришь?
- Костя… Зачем тебе моя вера или мое неверие… Жизнь сама все расставит по своим местам. И каждый получит то, что заслужил. И где-то там, - Юферев взглянул на потолок, - уже для всех приготовлены подарки. Кому бесславье, а кому бессмертие.
- Ох и выпьем мы с тобой, Саша, ох напьемся! Не откажешься?
- Был бы повод.
Если у Кандаурова еще остались какие-то восторженно-наивные представления о себе и своих возможностях, то Юферев знал, как мала вероятность того, что тому удастся воспользоваться наводкой, которую он ему давал, он знал, как тяжело дается каждая самая маленькая зацепка.
А Кандауров радовался, как дитя, будто уже знал столь ненавистных ему отморозков в лицо, знал их имена, адреса и все, что требовалось для того, чтобы вытянуть из них жизнь по жилке, по тоненькой, болезненной жилке.
- Найдется повод, капитан Юферев!
Ушел Кандауров, ушел окрыленный, а Юферев все продолжал смотреть на дверь, которая с грохотом захлопнулась за городским авторитетом. Юферев знал слабое место Кандаурова - тот не ведал страха.
И это было плохо.
Страх должен быть у всех. Страх - это мощное защитное средство. Он остановит в трудную минуту, предупредит молча и незаметно, так что окружающие даже не догадаются, что же заставило тебя отступить, когда, казалось бы, нет никакой угрозы. Именно страх заставит искать другой выход, другой путь, и ты найдешь его и уцелеешь, выживешь, спасешься. А если нет страха, все кажется легким и доступным, и ты ступишь, ступишь на смертельно опасный, роковой путь без тени сомнения и беззаботно пойдешь по этому пути, не зная даже, что каждый шаг необратим и что путь твой закончится быстро и печально.
Все это хорошо знал Юферев, но это были скорбные знания, они нисколько его не радовали. Впрочем, все знания скорбные, потому что подтверждают одно - скромность человеческих возможностей и скоротечность жизни.
Выйдя из кабинета следователя, Кандауров пересек залитую солнцем площадь, раскрыв дверцу, скользнул в затемненную прохладу «мерседеса» на кожаное сиденье.
- «Пуп Земли»! - весело сказал Кандауров.
- Хорошие новости? - спросил водитель, он же телохранитель, он же доверенное лицо. И человек, тоже не ведающий страха.
- В этой конторе не бывает хороших новостей! - рассмеялся Кандауров.
- Тоже верно, - согласно кивнул водитель.
- Но на этот раз, Юра, плохие новости не для нас!
- Неужто нащупал мент отморозков?
- Знаешь, нащупал.
- Он может… Бульдожья хватка.
- Но и мы должны себя показать!
- Покажем. - Водитель кивнул тяжелой головой с такой убежденностью, будто Кандауров подробно рассказал ему, что и как надо делать, чтобы взять отморозков немедленно. - Покажем, Костя, не сомневайся. Догоним и еще раз покажем.
Из машины Кандауров выскочил еще до полной остановки. Бросил за собой дверцу открытой и взбежал по ступенькам в ресторан «Пуп Земли».
В эти утренние часы зал был пуст, прохладен, затемнен, и Кандауров в светлом костюме пронесся между столиками каким-то светлым, радостным пятном. Директор, Трефилов, оказался на месте, и едва войдя в кабинет, Кандауров тут же плотно закрыл за собой дверь и повернул ключ.
Трефилов был толст, лыс, румян. Он молча наблюдал за действиями Кандаурова из-под полуприкрытых век, и ни одна румяная складка на всем его обильном теле не дрогнула.
Кандауров резко придвинул к столу подвернувшийся стул, сел на него и положил кулаки на стол.
- Так! - сказал отрывисто. - Сидишь тут, балдеешь и ничего не знаешь! Да?!
- Здравствуй, Костя. - Трефилов протянул плотную тяжелую ладонь, и Кандаурову ничего не оставалось, как пожать ее, даже чуть приподнявшись со стула. Хотя он и сам назначил Трефилова на это место, но в том было столько невозмутимого достоинства, что со стороны могло показаться, что ресторан принадлежит ему, Трефилову, а уж никак не Кандаурову.
